Зов (ЛП) - Армстронг Келли - Страница 36

Как родитель мог обвинить своего ребенка в том, что он не справился с психическим заболеванием? Это же не похоже на принуждение ленящегося студента получить удовлетворительную отметку. Это как узнать и обвинить кого-то в заболевании, не пытаясь понять, как все так вышло. Независимо от того, что у Тори за "состояние", оно походило на шизофрению — не ее ошибка и не совсем в пределах ее контроля.

Тори пропустила дневные уроки, что неудивительно. Правило о запрете изоляции в своей комнате, очевидно, к ней не относилось, может быть, из-за ее заболевания или из-за положения ее матери. На перемене я проскользнула наверх, чтобы найти ее. Она была в своей спальне, закрытая дверь с трудом приглушала ее рыдания.

Я стояла в коридоре, слышала ее всхлипы и очень хотела хоть что-то сделать.

Будь это кино, я бы вошла туда, успокоила ее и, возможно, даже стала бы ее другом. Я видела это на экране дюжину раз. Но вот опять, в реальной жизни все по-другому, это что-то, что я не смогу действительно понять и прочувствовать, пока я стою здесь, с внешней стороны двери.

Тори ненавидела меня.

От этой мысли у меня заболел живот. Меня прежде никогда не ненавидели. Я была из тех детей, если спросить о которых у других, что они думали обо мне, они ответили бы: «Хлоя? Она хорошая, я думаю». Они не любили меня, не ненавидели меня, просто обо мне не думали.

Заслужила ли я ненависть Тори, был другой вопрос, но я не могу поспорить с ее описанием событий. Для нее я действительно ворвалась сюда и забрала ее место. Я стала "хорошим пациентом", а ведь она отчаянно нуждалась в этом.

Если сейчас я войду в ее комнату, то Тори не увидит сочувствующее лицо. Она увидит явление победителя, пришедшего позлорадствовать, и она еще сильнее возненавидит меня. Так что я оставила ее там, плачущую в комнате в одиночестве.

* * *

Когда дневная перемена закончилась, миссис Тэлбот объявила, что уроков на сегодня больше не будет. Мы собирались совершить редкую поездку во внешний мир. Мы далеко не уедем — просто в местный бассейн через квартал, до которого можно дойти пешком.

Прекрасная идея. Если бы только у меня был купальный костюм.

Миссис Тэлбот предложила позвонить тете Лорен, но я не собиралась отрывать свою тетю от дел ради этого, особенно после того, как ей пришлось приехать сюда вчера из-за моего проступка.

И все же не только я не пошла. Дереку пришлось остаться на терапии с доктором Джилл. Это было несправедливо, но когда я сказала это Саймону, он ответил, что Дереку не разрешают покидать лечебницу. Я думаю, это имеет смысл, если брать во внимание то, почему он здесь. В день моего приезда, когда все ушли в город на ленч, Дереку тоже пришлось остаться в своей комнате.

* * *

После того как все уехали, я упросила медсестер разрешить мне подняться наверх и слушала музыку в своей комнате. Я была там всего несколько минут, когда мне показалось, что кто-то постучал в дверь. Я вытащила наушник. Снова стук. Я была вполне уверена, что призраки не умеют стучаться, так что я крикнула человеку зайти.

Дверь распахнулась. Там стояла Тори и смотрела... очень «неторински». Ее темные волосы торчали в стороны, как будто она провела по ним руками. Рубашка помята, спина не заправлена в джинсы.

Я села.

– Я думала, ты уехала плавать.

– У меня судороги. А с тобой что? – слова прозвучали резко, с оттенком ее обычного высокомерия, но напряженно. – Так или иначе, я пришла не для того, чтобы одолжить твой карандаш для глаз. Как будто он у тебя есть. Я пришла сказать, что ты можешь забирать Саймона. Я решила... – она посмотрела куда-то вдаль. – Мне он не интересен. Короче, не мой тип. Слишком... молодой, – скривила губы. – Незрелый. В любом случае. Возьми его. Он твой.

Я испытала желание отстреляться "Ну и дела, спасибо", если бы не было очевидно, насколько это причиняло ей боль. Саймон был неправ. Он действительно нравился Тори.

– Так или иначе, — она откашлялась, — Я пришла объявить перемирие.

– Перемирие?

Тори вошла в комнату и закрыла за собой дверь. От нее исходила волна нетерпения.

– Эта глупая вражда между нами. Ты не стоишь моего... – она затихла, резко опустила плечи. – Больших усилий. Ты хочешь Саймона? Бери его. Ты думаешь, что видишь призраков? Твоя проблема. Все, что я хочу, чтобы ты сказала доктору Джилл, что я извинилась за то, что сказала всем в твой первый день, что ты видишь призраков. Они собирались освободить меня в понедельник, но теперь передумали. И это ты виновата.

– Я не…

– Я не закончила, – легкий оттенок ее старого отношение ко мне придал словам перелив раздражения. – Ты скажешь доктору Джилл, что я извинилась, и, по возможности, ты не хочешь раздувать из мухи слона. Я думала, что это круто, что ты видишь призраков, но ты выбрала неверный путь, и с тех пор я была с тобой мила.

– О “предоставлении” мне Саймона... Я не…

– Это первая часть соглашения. Часть вторая? Я покажу тебе то, что ты хочешь увидеть.

– Что именно?

– Это в… – щелчок пальцев – …в грязном подвальном помещении. Я собиралась спуститься вниз, узнать, когда вы двое, наконец, собираетесь выстирать мои джинсы, и я услышала как ты и Рей что-то искали.

Я сделала каменное лицо.

– Я не знаю о чем…

– О, да брось. Позволь мне догадаться. Брэйди сказал Рей, что там что-то есть, не так ли?

Я понятия не имела, что она имела в виду, но кивнула.

– Это – шкатулка для драгоценностей, полная старого хлама, – она сжала губы от отвращения. – Брэйди показал мне. Он думал, что я, как ни странно, могу заинтересоваться ею. Это похоже на антиквариат, сказал он. Все в целом, – она задрожала. – Когда я оказалась далека от “О, ничего себе, это настолько мило и романтично. Я так люблю сгнившие ожерелья и грязные подвалы”, должно быть, он рассказал обо всем Рей. Если ты хочешь, я могу показать тебе, где она.

– Конечно, хочу. Возможно, сегодня ночью…

– Ты думаешь, что я собираюсь рискнуть нажить себе еще больше проблем на голову? Я ее сейчас покажу, когда у меня есть время принять душ. И не думай, что ты сможешь сама ее найти, потому что у тебя ничего не выйдет.

Я колебалась.

Она сжала губы.

– Прекрасно. Ты не хочешь мне помогать? Это просто замечательно.

Она двинулась к двери.

Я свесила ноги с кровати.

– Подожди. Я иду.

Я ПРЕОДОЛЕЛА СТУПЕНЬКИ, открыла дверь и посмотрела внутрь — в кромешную темноту. Я отступила и взглянула на Тори.

–        У Рей был фонарик. Нам нужно его достать.

Вздох раздражения.

– Где он?

– Я не знаю. Я думала, что ты…

– Откуда мне знать, где лежат фонари? Ты думаешь, я ночью шастаю по особняку? Читаю грязные книги под одеялом? Просто иди… – она остановилась, губы изогнулись в издевательской улыбке. – О, правильно, ты боишься темноты, не так ли?

– Где ты слышала…

Она ущипнула меня за дрожащую ногу.

– Спускайся, маленькая девочка. Я пойду вперед... и отгоню всех противных призраков.

– Нет, я сама справлюсь. Только дай мне секунду, чтобы глаза привыкли к темноте.

Где была Рей и ее спички, когда мы так в них нуждались? Постойте. Спички. Она же оставила их здесь. Я поискала вокруг, но на темном земляном полу спичечного коробка просто не было видно.

– Эй? – позвала Тори. – Ты уже от страха остолбенела? Иди вперед или уйди с моего пути.

Я пошла вперед.

– Посмотри налево, – сказала Тори, ползя за мной. – Она на полпути к стене.

Мы проползли около двадцати футов, прежде чем она сказала:

– Поверни направо. Видишь ту опору?

Я скосила глаза и смогла различить опору здания.

– Она прямо за ней.

Я подползла к столбу и начала ощупывать основание.

– Позади, а не около. Ты сама ничего не можешь сделать? Давай, пропусти меня.

Она нащупала мою руку, положила ладонь на предплечье и резко дернула назад.