Мэтр - Лисина Александра - Страница 52

Тело, еще не ставшее мертвым, но уже переставшее быть живым. Остановленное в самый миг умирания. Навеки застывшее на границе между жизнью и смертью. Но при этом обреченное на бесконечные муки. С небьющимся сердцем и еще трепещущей, прикованной к нему душой, растянутой между светом и тьмой как тонкая связующая ниточка. А по ней как по руслу высохшей реки с той стороны беспрерывно текла украденная энергия.

Признаться, при виде такого источника у меня впервые за много лет что-то екнуло в груди. Не от жутковатого зрелища запавших щек и провалившихся внутрь, бешено двигающихся под закрытыми веками глазных яблок, не от вида беззвучно распахнутого рта, откуда не доносилось ни крика, ни даже короткого вздоха, а от внезапного осознания того, что столь красиво вещавший о своей нелегкой судьбе барон посмел поднять руку на своего… сына, наверное? Ведь только родная кровь могла дать ему такой поразительный отклик. И только ею он мог так легко повелевать.

Мне, по воле судьбы не успевшему зачать собственного ребенка и в силу былой одержимости не умевшему даже толком выкраивать время на женщин, было дико видеть проявление такой чудовищной практичности.

Родная кровь… что может быть дороже?!

Конечно, мэтры бывают жестокими и равнодушными. Мы почти всегда невозмутимы, нечеловечески спокойны, хладнокровны и абсолютно безжалостны при проведении обрядов. Этого требует от нас наша профессия. Так нас воспитывают с детства, годами приучая терпеть свою и чужую боль. Поэтому мы никогда не смотрим в глаза своих добровольных или обреченных на это правосудием жертв. Не думаем о том, кем они были и за какие прегрешения попали в темницу, чтобы потом лечь на стол некроманта. За нас все решала королевская воля и воля Совета. А все наши жертвы, по крайней мере, мои жертвы, не имели ничего общего с тем, что я видел сейчас.

Этого я никогда не смогу понять. И принять, наверное, тоже не сумею. Хотя бы потому, что за последние пятьдесят лет успел о многом подумать и самым решительным образом пересмотреть свои давние заблуждения.

Непроизвольно замерев напротив жертвенника, я стиснул кулаки. Какое-то время невидящим взглядом смотрел на обреченного мальчишку. Затем услышал быстро приближающийся звук клацающих по полу когтей. С трудом очнулся. Наконец принял решение и, резко наклонившись, рывком выдернул из окровавленной груди чужой кинжал.

Мальчик тут же обмяк. Его шея расслабилась, исхудавшие руки застыли уже навсегда. Многочисленные энергетические нити, исходящие из покрытой бурыми разводами рукояти, тут же поблекли. А когда я мстительно сжал ее в кулаке и, высушив до дна, шарахнул о ближайшую колонну, окончательно угасли.

— Вот так, — мрачно обронил я и обернулся на звук шагов, впервые за долгое время чувствуя нечто, смутно похожее на ненависть. — Вот теперь, господин барон, мы наконец поборемся с вами на равных…

Остатки кинжала я уничтожил тут же, мстительно прошептав короткое разрушающее заклятие, из-за которого тончайшее, покрытое сложным рисунком рун лезвие истаяло в моей руке, словно дым, не оставив после себя ни праха, ни пепла, ни даже крохотной пылинки.

Да, вопреки голосу разума я использовал запретное знание, сохранившееся, вероятно, только в архивах АВМ. Но мне, если честно, было глубоко наплевать, что по данному поводу мог сказать Совет. Главное, что это освободило душу прикованного к алтарю мальчика и ослабило убившего его некроманта. А все остальное не имело значения.

По той же причине я не стал дожидаться, пока хозяин кинжала приблизится на расстояние удара, а впервые за последние пятьдесят лет позволил трансформе взять верх и добровольно устранился от процесса управления телом, ничуть не сомневаясь, что она справится лучше, и справедливо рассудив, что в моем нынешнем состоянии это будет самый разумный выбор.

Надо сказать, трансформа изначально создавалась так, чтобы в случае непредвиденной ситуации суметь взять контроль над большинством жизненно важных функций моего сложно устроенного организма. Ну, например, если хозяин вдруг потеряет сознание, его душа вылетит из искусственного тела или, что гораздо неприятнее, он сойдет с ума.

Оставшись без «руководства», трансформа должна была самостоятельно сориентироваться и, исходя из внешних условий, начать действовать максимально эффективным образом, будь то простое бегство от заведомо более сильного противника или же смертельный бой, в котором оставался малейший шанс на победу.

Я очень долго изучал живых существ. Годами наблюдал за поведением зверей, птиц и особенно людей в самых разных условиях. Поставил немало экспериментов, следя за их реакцией на всевозможные раздражители, в том числе на такие, как сильная боль или всепоглощающий страх. И задолго до встречи с мастером Твишопом понял одну простую вещь: оказывается, хорошо подготовленное к тому или иному действию тело наиболее эффективно действует без участия разума. На одних инстинктах. Причем чем выше его специализация в том или ином вопросе, тем лучше результат и тем успешнее будет выполнена задача.

Учитель немного ошибся, когда говорил о способности магов управлять обеими сторонами силы. На самом деле это так, но есть одно крохотное дополнение: некроманты действительно могут использовать большинство заклинаний светлых, и я тому прямое подтверждение. Вот только затраты энергии у нас оказываются несопоставимо больше, чем у талантливых мастеров. Это — особенность нашего дара. Точно так же и светлые в принципе способны работать с заклятиями темных, но при этом истощаются во много раз быстрее, чем самый слабенький некромант.

Собственно, именно по этой причине темные и светлые практически не лезут в область «чужого» искусства. Даже в АВМ молодым некромантам преподают лишь основы светлого мастерства, да и то — коротким ознакомительным курсом. А светлым, наоборот, рассказывают ключевые моменты нашей работы, не забивая голову деталями и ненужными, как до сих пор считают учителя, подробностями.

Более того, арсенал светлых в силу определенных причин весьма богат на боевые заклятия. Их магия более конкретная, они легко работают на больших расстояниях, способны мгновенно отреагировать на любое нападение, с завидной скоростью плетут свои атакующие заклинания и весьма хороши во всем, что требует быстрого ответа.

Тогда как мы по большей части используем силу своих созданий и ею же, как правило, ограничены. Наша магия не знает, что такое фаерболы или водяные хлысты, она неспособна к мгновенному мощному удару по врагу. Для нашей работы всегда нужно время, серьезная подготовка и сочетание множества благоприятных условий, которых никогда не добиться во время скоротечного боя. Зато наша магия, как ни странно, гораздо более мягкая. Она коварна, почти незаметна, обладает высоким защитным потенциалом, склонна к накоплению и умеет бить точно в цель, не требуя при этом больших усилий. К тому же она может работать годами сама по себе, не нуждаясь в подпитке создавшего ее мага. И способна самостоятельно обеспечивать себя энергией, как это бывает, к примеру, с тяжелыми проклятиями.

Собственно, именно поэтому во время создания боевой трансформы мы с учителем приложили максимум усилий, чтобы свести на нет наши общие недостатки. Собранное нами тело стало быстрым, сильным, выносливым и обладало не только собственной волей, но и уникальной способностью подпитываться от внешнего магического источника. Правда, пока оно было привязано лишь к одному-единственному источнику, но это — вещь поправимая. Главное, оно лучше меня знало, что нужно делать в подобной ситуации.

А сейчас я был зол. Мне как никогда хотелось крови. Причем настолько сильно, что чуткая к моим эмоциям трансформа восприняла это желание как прямой приказ и, получив полную свободу действий, утробно взревела, шумно выдохнула, бодро отряхнулась и со всей доступной скоростью ринулась в атаку.