Римская карусель (СИ) - Дельта Марк - Страница 64

   - Когда я начинала, - сказала Кассия, снимая с точеного плеча свисающую с навеса беседки лозу, - я могла достигать глубины лишь в восьмую часть суток. Со временем она выросла, но, достигнув суточной длительности, почему-то остановилась.

   - Значит, Воин-Ибер был прав! - воскликнул Александр. - В его учении говорится, что глубина ствола не может превышать суток. Причин этого ограничения он, кажется, не знал. Значит, мы не можем влиять на важные исторические события.

   - Почему же? - возразила его собеседница. - Если ты находишься достаточно близко к участникам таких событий, чтобы повлиять на их поведение, ты вполне можешь изменить дальнейший ход истории.

   Она рассказала ему, как, оказавшись в день покушения на Калигулу в театре на Палатине, она способствовала тому, что заговорщикам удалось убить императора.

   Александр кивнул, заметив, что такая возможность все-таки выпадает не очень часто. Если бы глубина ствола составляла несколько недель, орбинавту было бы намного легче влиять на важные события.

   - В этом случае, - сказал он, - ты могла узнать о неудачном покушении даже через несколько дней, и даже находясь в другом городе. Ты бы успела вернуться на две-три недели назад в прошлое, отправиться в Рим и способствовать...

   Актер запнулся.

   - Способствовать убийству, - договорил он, и его передернуло. - Как неприятно звучит!

   Его взгляд упал на дорожку между цветами и фонтаном, где в прошлый раз танцевали на коврике среди мечей две танцовщицы.

   - Почему ты хотела, чтобы Дафна поранилась о меч?! - спросил он, стараясь, чтобы в его голосе звучало больше любопытства, чем порицания.

   Кассия не сразу поняла вопрос. Когда он разъяснил, ответила довольно безучастно:

   - Я вовсе не желала зла твоей актриске. Все равно потом поменяла бы прошлое так, чтобы с ней ничего дурного не произошло. Просто мне было скучно. Хотелось посмотреть, как поведут себя люди - не только сама танцовщица, но и все остальные, - в необычной ситуации.

   Александру мог сказать, что такое поведение, пусть оно и оказалось бы в конечном счете безвредным для Дафны, способствует в самом орбинавте воспитанию неправильных привычек ума. Даже во сне не надо желать тем, кто тебе снится, ничего дурного. Но он промолчал, понимая, насколько Кассия далека от осознания важности сострадания. Он задумался о том, как бы постепенно начать доносить до нее эту истину. У Клеомена и Кальпурнии это получилось бы лучше.

   - Может быть, я все же расскажу о тебе "кентаврам"? - предложил он. - Мы скоро все собираемся в доме у декуриона. Тебе тоже будет интересно, не только им.

   - Ни в коем случае! - отрезала аристократка.

   Александр, уже не в первый раз слыша от нее этот беспрекословный тон, снова почувствовал потребность подчиниться ему.

   - Объясни мне, мой орбинавт, - произнесла вдруг Кассия, взяв его рукой за подбородок и поворачивая к себе лицом. - Ведь ты уже больше двух лет умеешь пользоваться своим даром. Почему ты до сих пор мим? Место мимов - рядом с нищими. Лишь единицам из них удается пробиться наверх. Почему ты кривляешься перед людьми, вместо того, чтобы заставить их кривляться перед тобой? Среди твоих друзей есть декурион. Уж он-то мог бы помочь тебе хотя бы начать какое-то продвижение наверх. Тебе стоит только сказать. Как я понимаю, он должен относиться к тебе с величайшим почтением. Ведь ты - воплощенная мечта многих поколений "хранителей"!

   Александр пытался что-то сказать, но Кассия остановила его властным жестом и продолжила:

   - Я через два года после обнаружения дара уже купила свой первый дом. Сегодня мне принадлежит множество домов, имений и земельных участков. Заметь, не только в Италии. А в планах у меня намного больше, чем то, что есть сейчас. Ты же, как мне кажется, вообще ни к чему не стремишься. Достойно ли это орбинавта, то есть человека, отмеченного особой милостью богов, такое низкое положение, которое занимаешь сегодня ты?!

   Александр не был готов к подобному натиску и чувствовал себя неуютно.

   - Я люблю радовать и смешить людей, - попытался он объяснить, разводя руками. - Можно ли, глядя на растение, заставить его выпустить цветок прямо у тебя на глазах? Такое не под силу даже орбинавтам. Но когда, благодаря тебе, из человека исторгается цветок смеха, это такое же волшебство! И когда после произнесенных актерами слов зритель заливается очистительными слезами, это тоже магия! Чудеснее этой магии нет ничего на свете! Зачем мне дома и власть, когда у меня есть власть над чужим настроением?

   - Если тебе не нужна другая власть, то почему ты прибегаешь к своему дару? - спросила Кассия, с интересом глядя на Александра. Мгновенная улыбка коснулась уголка ее губ. Актер показал ей, как можно смотреть на вещи совершенно иначе, чем она, и это заинтересовало златовласую римлянку, хоть и не убедило. Кассии казалось странным, что он не стремится использовать свой дар ради того, чтобы властвовать и переделывать мир. Она размышляла, как довести до его понимания очевидные истины, и следовало ли это делать.

   - Орбинавт может помогать людям в тех случаях, когда этого не может сделать актер, - ответил Александр, даже не надеясь на понимание.

   Римлянка прильнула к нему, и напряжение тут же отпустило актера.

***

   Кассия объявила Тетрику, завершившему свою миссию в испанских провинциях, что не вернется с ним в Рим. Она решила остаться в Бетике вплоть до поездки в Ахайю, до которой оставалось около двух недель.

   С Александром они встречались почти каждый день. Подолгу предавались любовным играм. Кассия не использовала свой дар, чтобы выведать его мужские тайны, как делала это с другими любовниками. Приходилось изучать его в настоящем, а не в прошлом. Это было необычно, как и все остальное, что было связано с этим актером, столь упрямо цеплявшимся за свою низкую профессию. Кассия начала задаваться вопросом, не продлится ли их близость дольше, чем обычно.

   Она не знала, сможет ли мим понять ее планы и принять в них участие. Но то, что тот не предаст ее, было очевидно. И постепенно гордая аристократка стала приходить к мысли, что этот человек сможет оказаться для нее очень полезным, даже если так и не сумеет в полной мере разделить ее отношение к власти и людям.

   Александр, в свою очередь, начинал скучать по своей надменной возлюбленной сразу после того, как они расставались. Его тянуло к ней, даже когда он пресыщался любовными ласками. Такие чувства были ему незнакомы прежде. Присутствие Кассии Луциллы добавляло жизни Александра некое волшебное качество, хотя, казалось бы, большего волшебства, чем дар орбинавта, нельзя было и желать. Кассия вызывала в нем сильные переживания, обычно ему несвойственные, и это делало жизнь молодого мима много полнее.

   ...После нескольких раскаленных жарких дней пришла относительная прохлада. Кассия и Александр спустились по лестницам с террасы и углубились по одной из симметрично расположенных аллей общественного прогулочного сада. Они любили приходить сюда в утренние часы, когда людей почти не было, и всегда можно было спрятаться в беседке между кустами роз, мирта или олеандра.

   Где-то вдали, за стволами невысоких деревьев, возле самшитовых и лавровых изгородей сада, мелькали порой темные фигуры слуг Кассии, но они всегда держались на расстоянии, с которого не могли услышать разговоров своей госпожи с актером. Если их и удивляла такая связь с человеком низкого происхождения, то они не показывали виду.

   - Когда я выбираю одну из возможностей, - говорил Александр, - мне кажется, что я птица, и мне для полета надо выбрать один из воздушных потоков.

   - Для меня это волокна, - заметила Кассия. - Чем дальше в прошлое, тем гуще их переплетение. Возле того, что ты называешь глубиной ствола, это такая густая масса, что к ней страшно приближаться. Чувствуешь, что можешь уже никогда не выбраться. Странное переживание.