Эволюция всего - Ридли Мэтт - Страница 70

Контраст с тем, что происходило на родине Ло, в Шотландии, поразителен. В обеих странах имели хождение бумажные деньги. Там, где центральный банк получил монополию и государственную поддержку, все разорились. Там, где существовала децентрализованная эволюционная система конкуренции, все шло отлично. Деятельность центральных банков отличается процикличностью: они повышают стоимость займов при расширении кредита и захлопывают дверь при его сокращении (именно это произошло в начале 2000-х гг.). Напротив, децентрализованные системы оказываются гораздо более надежными.

Можно провести еще более удивительную параллель с современными экспериментами по либерализации банковской системы. Три страны – Панама, Эквадор и Эль-Сальвадор – «привязали» свою экономик у к доллару, решив использовать доллар в качестве государственной валюты. Это, конечно же, означало, что они не имеют кредиторов последней инстанции, поскольку американский Резервный банк не собирался кредитовать Панамский банк. Результаты такой политики оказались на удивление удачными. Банки трех стран действовали весьма осторожно, так что сегодня банки Панамы считаются чрезвычайно стабильными, и даже Международный валютный фонд подтвердил, что отсутствие кредиторов последней инстанции «способствовало гибкости и стабильности системы». МВФ считает необходимым обеспечить какие-то механизмы долговременной ликвидности, но вместо центрального банка он предлагает Эль-Сальвадору использовать общий резерв всех банков с повышенной ставкой кредитования для тех банков, которые хотят применять этот механизм. Это напоминает систему, с больши́м успехом работавшую в Шотландии.

Верно ли, что глубокий финансовый кризис, начавшийся в 2008 г., был связан со слишком слабой регуляцией и чрезмерной жадностью? К этому, во всяком случае, склоняется общественное мнение. В соответствии с этой точкой зрения, отмена закона Гласа – Стиголла (разделившего банковскую и инвестиционную деятельность) в 1999 г. была кульминацией ослабления финансового регулирования. И, как это часто бывает с общественным мнением, оно целиком и полностью заблуждается.

Как комментирует писатель Джордж Гилдер, в начале кризиса «в любой крупной организации работало множество экспертов, контролеров, руководителей, инспекторов, наблюдателей, сотрудников службы технического надзора и представителей разного рода полицейских органов». Это обеспечивало данным организациям прикрытие до тех пор, пока их не объявляли нуждающимися в финансовой помощи. В Независимой национальной ипотечной корпорации (Indymac), крах которой в 2008 г. обошелся Федеральной корпорации страхования депозитов (FDIC) в 11 млрд долларов, не считая выплат по депозитам и кредитам, работало около 40 правительственных инспекторов, и все они выставляли ей высокие рейтинги. Американская страховая корпорация AIG, дефолт которой подкосил мировую экономику в том же году, говоря словами Гилдера, «находилась под наблюдением и в состоянии постоянных юридических проверок на государственном и местном уровне в 50 штатах и более чем в 100 странах». Мой собственный опыт в качестве президента банка говорит о бесконечных перестраховках наверху, выражающихся в навязчивых и подробных инструкциях до того самого момента, когда все начинает идти наперекосяк. Вместо того чтобы предупредить о надвигающемся кризисе, регулирующие органы ведут себя совершенно противоположным образом, делая ложные заверения или указывая на мнимые риски.

На самом деле, проблема еще серьезнее. Кризис 2008 г. в заметной степени был вызван значительным централизованным вмешательством в систему, которая должна быть построена по децентрализованному принципу, – в систему кредитования. Алчность, некомпетентность, мошенничество и ошибки тоже сыграли свою роль, но от них никуда не деться. Чрезмерная регуляция их только стимулирует и вознаграждает.

В чем была суть этого кризиса? Как и во всех финансовых кризисах в истории, непосредственной причиной был лопнувший мыльный пузырь на рынке ценных бумаг, особенно на недвижимость. То же самое произошло в Восточной Азии в 1997 г., в Японии в 1989 г. и в период разных других кризисов 1970-х, 1920-х и других годов и столетий. Ключ к пониманию причин кризиса 2008 г. заключается в понимании сути данного пузыря.

Во-первых, в 1994 г. правительство Китая путем радикальной девальвации собственной валюты с целью стимуляции экспортной торговли создало гигантский дисбаланс между восточными держателями вкладов и западными заемщиками. Китай действительно сделал свои товары конкурентоспособными и привлек западных инвесторов дешевыми займами. Если бы курс обмена регулировался самопроизвольно, курсы валют и процентные ставки по вкладам установились бы плавно, и западные заемщики не могли бы так легко находить дешевые займы. Я говорю это не для того, чтобы придраться к китайцам, а чтобы напомнить, что ключевое решение принимали политики, а не рынок. Как заметил бывший конгрессмен и глава Административно-бюджетного управления Дэвид Стокман, «при массивном дефиците американского бюджета и низких “китайских ценах” американская экономика импортировала низкие зарплаты и дефляционные цены. И она продолжала бы делать это до тех пор, пока китайские рисовые плантации не потеряли бы избыток рабочей силы и сохранялись бы фиксированные курсы обмена валют». К моменту краха системы Китайский центральный банк владел американскими ипотечными кредитами на гигантскую сумму в 1 трлн долларов США.

Во-вторых, дешевые кредиты в западной экономике сказались на стоимости ценных бумаг. На протяжении почти 400 лет дешевые займы способствовали образованию пузырей, и так продолжается до сих пор. Но впервые в конце 1990-х гг. раздулись и лопнули акции интернет-компаний, а затем цены на жилье. И, как это часто бывает, власти не ограничивали рост пузыря, а активно его надували. После того как пузырь лопнул, политика Резервного банка состояла в том, чтобы сдерживать процентные ставки для поддержки рынка акций и Уолл-стрит (но не других улиц американских городов). Именно это было основной причиной того, что рухнули раздутые цены на недвижимость.

Наконец, в-третьих, и это самое главное, официальные власти активно стимулировали безответственное кредитование. Американские политики не только позволили банкам выдавать дешевые кредиты людям без депозитов и с низкой кредитоспособностью, но также поощряли эту политику и руководили ею с помощью закона.

Семена этой политики были посеяны еще в 1938 г., когда администрация Рузвельта финансировала образование Федеральной ипотечной ассоциации, широко известной как Фанни Мэй (Federal National Mortgage Association, FNMA, или Fannie Mae), в качестве государственной программы для предоставления кредитов людям со средним достатком, которым банки не давали ссуду. Цель всего предприятия заключалась в привлечении интереса к строительству жилья, хотя к моменту появления Фанни Мэй рынок жилья уже восстановился. Программа функционировала, покупая у банков кредиты на недвижимость за наличные деньги, и это повышало риск того, что банки предложат кредиты людям, не способным их выплачивать. Поскольку за Фанни Мэй стояло государство, дефолт такого агентства теоретически был невозможен. На самом деле, Фанни Мэй просто брала плату за предоставление государственных гарантий при взятии кредита за счет налогоплательщика. Неплохая работенка!

В 1960-х гг. президент Линдон Джонсон отчасти приватизировал Фанни Мэй, сделав ее «субсидируемым правительством предприятием» (government-sponsored enterprise, GSE). В 1970 г. у Фанни появился младший брат, Федеральная корпорация ипотечного страхования, Фредди Мак (Federal Home Loan Mortgage Corporation, Freddie Mac), и обе компании имели правительственные гарантии, что позволяло им сохранять низкую стоимость займов. Фактически это превратилось в линию кредитования казначейства, которое, как все знали, было потенциально неисчерпаемым. Таким образом, на рынке знали, что если у Фанни или Фредди возникнут проблемы, налогоплательщик их выручит (что, в сущности, и произошло). В результате на поверхности это было частное предприятие, хотя, по сути, оно являлось государственным. Вот что писал Дэвид Стокман: «На самом деле, GSE представляли собой опасные и нестойкие причуды экономики, прикрывавшиеся обманчивыми лозунгами поддержки кредитования жилья для среднего класса в рамках “Нового курса”».