Подари мне пламя. Чернильная мышь (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 3

— Я пришлю за тобой Эмми! — выпалила Изабель и кинулась мимо Маред к выходу из библиотеки.

Сунув ноги в туфли, она выскочила за дверь, унося с собой проклятый диплом, а Маред смертельно захотелось кофе. Плевать, что уже ночь. Кофе всегда помогает, когда плохо. Отец очень любил его и варил сам, не доверяя экономке. Он и Маред с детства приучил к настоящему пролансийскому напитку: черному, горькому и крепкому до густоты. А вот Эмильен кофе не любил, он пил только сидр и всегда смеялся над его крепостью…

Отойдя от стола, она подошла к окну, подставляя горячие щеки ночному ветерку, глянула на черные крыши карет, лаково блестевшие в лунном свете. Снизу все так же доносилась музыка, теперь уже лерданс, легкий, будто прозрачный. Изабель пригласила ее на пикник, надо же… Хороша же она будет на пикнике в коричневом форменном платье и старой зимней обувке.

Теперь стесняться было некого, и Маред позволила себе тихонько всхлипнуть. Очень тихо, гораздо тише, чем звучал лерданс, и один-единственный раз, зная, что иначе просто расплачется. Еще не хватало идти потом через весь дом с распухшим носом и красными глазами. Хватит того, что щеки пылают — хоть омлет на них пеки, как смеялся отец.

Глубоко вздохнув, Маред шагнула от окна — и услышала треск. Глянула вниз и чуть не зарыдала. Да что за вечер такой! Юбка, вроде уцелевшая при прыжке с омнибуса, зацепилась за шляпку гвоздя, торчащую из кресла рядом. И теперь по шву зияла огромная дыра, которую едва сдерживала единственная нитка. В панике схватив подол, Маред попыталась хоть как-то подтянуть стежки. Ну что же это такое? Нитка застревала в жестком сукне, никак не желая растягиваться обратно, пока Маред не разорвала ее в нескольких местах и не связала кончики, соорудив подобие крупных стежков, держащих два куска ткани вместе.

И когда в коридоре послышались мужские голоса, она не сразу сообразила, что так и стоит с задранной почти до пояса юбкой. Голоса были совсем близко, Маред заметалась, пытаясь одновременно опустить юбку, выбраться из-за проклятого кресла, перегородившего ей проход, привести в порядок растрепавшиеся, как назло, волосы… Да она выглядела, как чучело посреди поля! Краснощекое растрепанное чучело в мятом драном платье! Кое-как одернув непослушный подол, Маред шмыгнула за широкую штору, и замерла там, дрожа от стыда. Хоть бы не увидели! Бригита милосердная, хоть бы прошли мимо или поскорее ушли… И ее же будет искать экономка! — с опозданием поняла Маред, отчаянно вжимаясь в стену.

— Я дал вам такую простую задачу! — раздраженно проговорил мужчина, проходя вглубь библиотеки, его шаги гулко раздавались по паркету, такие же быстрые и злые, как слова. — У него нет ни охраны, ни сигнальной системы! Сам хозяин уехал за город на неделю, а даблион… он просто лежит! На подставке! В гостиной! А проклятый фаталист смеется и говорит, что если украдут — это судьба. Мол, будет знать, что везение закончилось. Сам напрашивается! И вы морочите мне голову, говоря, что не можете справиться? За что я вам плачу? Я и так выдал аванс, но остальное — только после работы! Десять тысяч крон — это вам не шуточки, извольте за них потрудиться!

Десять тысяч? Маред стояла за шторой, еле дыша и превратившись в слух. Они обсуждали ограбление! В доме тьена Кармайкла, его гости… Это не сам тьен, его картавый голос Маред как-то слышала. А человек в библиотеке говорил гораздо выше, притом с брезгливой презрительностью, будто терпеть не мог собеседника, но вынужден был с ним общаться.

Второй забубнил, явно оправдываясь, но слишком далеко, чтобы Маред могла расслышать слова.

— Довольно! — рявкнул тот, что ближе. — Результат после денег! И не смейте появляться мне на глаза. Это приличный дом, не хватало еще, чтоб нас тут запомнили вместе. Идите и сделайте свою работу.

Точно, ограбление. Хотя нет, кража. Взлом и хищение особо ценного имущества. В голове Маред мелькали соответствующие статьи уголовного права, но как-то бесстрастно, словно костяшки на счетах. Большие старинные счеты стояли в кабинете у отца. Деревянная рама с потемневшими от времени деревянными кругляшками на бронзовых проволочках. Отец высчитывал на них плату за услуги, и костяшки сухо и звонко щелкали, совсем как подошвы туфель незнакомца, раздраженно меряющего шагами паркет библиотеки.

Маред зажмурилась. Если ее здесь найдут… Нет, ей ничто не угрожает… наверное. Не станут же ее убивать только за то, что она услышала разговор? А если сейчас уйдут — она и лиц их не увидит. Но… надо же что-то делать? Рассказать полиции! И кто ей поверит? Ее слово против слов наверняка достопочтенного гражданина, иной не оказался бы в гостях у тьена Кармайкла.

Второй снова что-то сказал, негромко и упрямо. Маред услышала его шаги, медленные и тяжелые. Человек прошел к середине библиотеки, обронил еще несколько слов, совсем тихо.

— Вон! — закричал вдруг первый. — Не смей мне угрожать! Подавись своим авансом и только посмей что-нибудь ляпнуть об этом деле! Забудь, слышишь?

Тяжелые шаги направились прочь, скрипнула дверь, и Маред осталась наедине с тем, кто пытался заказать кражу. Даблион? Это же просто старинная монета. Золотая, да, но — десять тысяч? Не может одна монета стоит десять тысяч крон! Или может? Ей как-то заказали исследование по нумизматике. Тема далекая от обычного круга работы, но платили неплохо, и Маред согласилась. Заказчик остался доволен, а она узнала много интересного о производстве монет. Старинные и редкие монеты весьма дороги. Десять тысяч крон… Сумма вызывала болезненную глухую тоску, прямо осязаемую. Эта тоска сворачивалась где-то внутри под ложечкой, покусывала, отравляя мысли и чувства.

— Прошу прощения, тьен Оршез, — раздался вдруг голос экономки, и Маред едва не сползла от ужаса по стенке. — Вы не видели здесь молодую тьену в коричневом платье?

— А? Нет, — отрывисто сказал мужчина, и экономка, извинившись, удалилась.

Маред перевела дух. И тут невезение, весь вечер преследовавшее ее, вернулось с новой силой.

— Тьену? — недоуменно проговорил мужчина. — Хм…

Дрожа, Маред слышала, как он прошел по библиотеке, заглянув за высокие полки с книгами. Если бы она могла решиться — и выскочить мимо него! Подобрать подол, рвануть в коридор… А дальше что? Поднять шум и заявить, что этот Оршез — вор? Да кто ей поверит?

— Хм… — послышалось совсем рядом. — Ах, вот как!

Замерев, Маред опустила глаза и чуть не застонала — край юбки предательски торчал снизу из-под кресла.

— Маленькая птичка шпионит?

Штора рывком отдернулась в сторону. Перед глазами Маред мелькнула крепкая мужская рука, круглое лицо с низким лбом и мясистым носом, темные, глубоко посаженные глаза.

— Так-так…

Отступив на шаг, мужчина в дорогом сером камзоле, богато расшитом позументом, разглядывал ее, словно диковинную зверюшку.

— Пустите! — сказала Маред тем же отвратительно жалким голосом, что и в разговоре с Изабель. — Я ничего не слышала!

— Совсем ничего? — прищурился мужчина, ощупывая взглядом ее всю с головы до ног.

Маред словно увидела себя его глазами: глухое темное платье, скрывающее формы, дешевые чулки и потертые ботинки, простой узел волос с выбившимися прядями и лицо без малейшего следа косметики, зато в красных пятнах стыда.

— Я гостья тьеды Изабель, — выпалила она, не зная, что еще сказать. — Пустите — или я буду кричать!

— Правда? И что именно? — усмехнулся Оршез или как его там. — Я на вашу невинность не посягаю. А вот вам, дорогуша, придется доказать, что вы не воровка.

— Что? — не поверила ушам Маред, держась за злополучное кресло и пытаясь расправить второй рукой непослушную юбку. — Я ничего не крала!

— А вот это еще вопрос, — подмигнул ей мужчина. — Что вы тут делаете, ну? Быстро говорите!

— Ничего! — вспыхнула Маред. — Я пришла к Изабель! К тьеде Кармайкл! И зашла… поправить платье…

— В библиотеку. За штору, — осклабился Оршез. — Ну-ну, детка… Больше похоже на то, что ты собиралась стянуть что-нибудь. Впрочем, возможно, я и ошибаюсь. Это ведь форма студентки? Ты из этих… благонамеренных девиц? — передразнил он слова указа, рассматривая Маред с каким-то новым выражением, откровенно оценивающим и в то же время задумчивым.