Как музыка стала свободной. Конец индустрии звукозаписи, технологический переворот и «нулевой пацие - Уитт Стивен - Страница 46

В активах EDC — несколько крупных складов и два огромных завода по производству компакт-дисков: в немецком Ганновере и в Кингс-Маунтин, Северная Каролина. Universal и дальше будет производить свои CD на этих заводах, но, так сказать, на расстоянии вытянутой руки, то есть без взаимного коммерческого интереса. Таким образом, Universal с удобного расстояния собирался наблюдать умирание оптических носителей.

Это вообще один из самых древних способов в корпоративном менеджменте, просто как по учебнику: избавься от низкодоходных активов и занимайся качественными. EDC стала этакой классической «плохой компанией» — свалкой стремительно устаревающего заводского оборудования, медленно растущей, требующей капитализации. Другими словами, EDC обременяет капитал X, но почти и ничего не добавляет Y-ку. Пусть инвестиционные банкиры выясняют, кому такое нужно, a Universal теперь занимается «цифрой». Предсмертные судороги компакт-диска заметили уже все, включая Морриса.

CD — прошлое, а будущее — это iPod. Люди полюбили эти идиотские штучки. На улице сто раз встретишь бегущего трусцой с белыми наушниками и iPod'oM марки Shuffle на прищепке. Магазины Apple реализовывали товара на квадратный метр больше, чем какой-либо другой бизнес за всю историю розничной торговли. Красиво запакованная коробка с изящным, размером с конфету, iPod'oM марки Nano внутри стала самым популярным подарком в истории Рождества. Apple придумала самый распространённый, даже вездесущий, гаджет в истории гаджетов.

С появлением iPod в продаже стоимость акций Apple на бирже увеличилась в семь раз: технологический неудачник теперь стал крупнее самого Universal. Для Морриса это было хорошо, вроде бы. Во времена всеобщего помешательства на плеерах Sony Walkman музыкальная индустрия продала десятки миллионов кассет. Во времена помешательства на носимых CD-плеерах Discman музыкальная индустрия продала десятки миллионов дисков. Так что, произведя небольшой расчёт, получаем, что с такими продажами mp3-плееров по идее должно продаваться десятки — нет, сотни миллионов mp3-файлов.

На самом деле, если через магазины продано десять миллионов айподов, то в iTunes должно быть куплено десять миллиардов песен. Но ничего подобного не произошло. Цифровые продажи росли, но далеко не так быстро, как требовалось для того, чтобы восстановить упущенную выгоду от умершего компакт-диска. А прецедент, созданный делом «RIAA против Diamond», установил, что iPod — не записывающее устройство, в отличие от Walkman или Discman. iPod — это, в общем, просто хорошо обставленный жёсткий диск. В результате, все эти айподы оказались под завязку забиты пиратскими файлами. Моррис, который два года назад собственноручно подписал соглашение с Apple на 99 центов, теперь уже публично негодовал против них: он-де оказался в невыгодном положении.[100] Моррис часто попадал в такие вот раздражающие ситуации. В 80-х, работая на лейбле Atlantic, он одним из первых шефов рекорд-бизнеса оценил высокий потенциал MTV, и своих артистов подталкивал снимать клипы для этого телеканала. Однако, вскоре он понял, что канал платит ему за эфиры его материала недостаточно. С радио такая же история: Моррис тратил миллионы на продвижение своих артистов, а потом грызся за процент эфирного роялти. У него как будто вошло в привычку жаловаться на сделки, которые он сам подписал. Как знать, может быть это была такая переговорная тактика, но в цифровую эру его критиковали за непостоянство и, вообще, некую неадекватность.[101]

И, всё-таки, он должен был понимать, что настоящая проблема — это не Apple. Кто-то рано или поздно создал бы mp3-плеер, и нельзя винить того, у кого этот плеер получился очень хорошим. Настоящая проблема заключалась в публике. Закон нарушали потребители. Они выбрасывали сотни долларов на «айподы», а рекорд-индустрии не хотели давать ни гроша. И каким-то образом они всё ещё не понимали, что файлообмен — это незаконно.

Дурацкая публика. Чтобы её научить, к концу 2005 года RIAA провела показательные процессы против 16 837 человек. Почти все обвиняемые — обычные граждане безо всяких связей с пиратской элитой вроде RNS и Oink. Это просто эдакие Качающие Джон и Джейн, которые тянули музыку из Kazaa, а потом в одно прекрасное утро оказывались в суде. «Проект „Крышка"» забил суды до отказа — вскоре в США половина федерального уровня дел о нарушении интеллектуальной собственности составляли иски RIAA к частным лицам. Дела эти никто не любил, но Моррис считал, что для музыкальной индустрии единственный способ выжить — это объяснить людям вред файлообмена.

Но если домашних файлообменщиков можно было привести в чувство, то убеждённые пираты оказались совершенно безнадёжными. Все группировки «Сцены» и тех, кто занимается торрентами, нужно отправить за решётку, и для этого RIAA продолжала сотрудничать с ФБР. «Сценические» группировки часто пересекались; в 2001 году в результате налёта арестовали некого Марка Шумейкера, взломщика программ из Флориды, который к тому же возглавлял Apocalypse Production Crew, упорную группировку музыкальных пиратов.

Большинство расследований начиналось внизу, а это — на самом верху. С помощью Шумейкера ФБР сделало ещё один свой сервер типа «горшочек с мёдом», подобный тому, который задействовали в «Операции: пират». Этот фальшивый топовый сайт, получивший прозвище «Фатальная ошибка» (Fatal Error), существовал больше года, и в него, как в ловушку, попались почти все члены группы. Федералы приступили к действию в апреле 2004 года, в ходе скоординированных налётов арестовав 18 членов АРС. Заговорщики — по большей части из «подвала», не имевшие никакого особенного доступа ни к чему. Типичными стали дела Брюса Хакфелдта и Джейкоба Сталера, двоих

22-летних соседей по комнате в Айове, любителей пива, «кетча» и музыкального пиратства. Оба — без высшего образования, у обоих — никаких связей с музыкальной индустрией, только какие-то дружки на низших позициях. Они подкупали их, чтобы пробраться насклад Wal-Mart и «сократить запасы» — так добывали материал для своих сливов.

Ранее несудимые, Сталер и Хакфелдт получили обвинения в заговоре — им светило пять лет в федеральной тюрьме без права на досрочное освобождение. Как почти все из АРС, они признали вину и согласились сотрудничать в обмен на смягчение приговора.

Сталера и Хакфелдта привезли в вирджинский пригород города Вашингтон к Джаю Прабху. Джай Прабху — старший советник Отдела компьютерных преступлений Министерства юстиции, который вёл это дело.

Арестованные по подозрению в пиратстве совершенно ничего не понимали о том, что происходит. Ни тот, ни другой не считали себя преступниками, серьёзными уж точно. Конечно, Сталер с Хакфелдтом понимали, что теоретически их действия не очень законны, но ведь это же всё шутки, а им тут шьют тяжкое преступление. Ещё их очень удивило, что главная мишень — АРС, хотя существует множество других группировок, более заметных и вредоносных.

Ещё совершенно непонятно, почему с ними разбираются в Вирджинии (город Вашингтон, округ Колумбия, расположен в штате Мериленд, но на юго-западе граничит с штатом Вирджиния, — прим. пер.). Ни один из членов АРС не проживает в этом штате, ни одного CD не утекло оттуда, а эфбээровский сайт-«горшок с мёдом» хостится во Флориде. Прабху объяснил это тем, что их обвиняют не в воровстве или мошенничестве, а в «заговоре с целью нарушения авторских прав». Ключевое слово здесь — «заговор», а согласно закону, если вы грабите банк в Нью-Йорке, то несёте ответственность в Нью-Йорке, если грабите в Монтане — то вас и судят в Монтане. Но вот если вы планировали ограбление нью-йоркского банка, находясь в Монтане, то судить вас могут в любом из этих двух штатов.

Закон устанавливает, что в случае с заговорами судебное преследование может проводиться где угодно, на что распространялся заговор.

Сталер и Хакфелдт всё равно ничего не поняли. Они же не приезжали в город Роанок, чтобы обсудить утечку в Де-Мойн (города в штатах Вирджиния и Айова соответственно, — прим. пер.). Тогда почему Вирджиния? Потому, что Прабху тут живёт. Потому, что близко к городу Вашингтону, офису Питера Вю. Потому, что жюри присяжных набирается, в основном, из законопослушных государственных служащих и потому, что местные присяжные чаще всего в стране выносят обвинительные приговоры. И потому, что когда-то, много лет назад, беседа Сталера и Хакфелдта через AOL Instant Messenger прошла по оптической линии через сервер AOL в Фолл-Черч, штат Вирджиния. Электронный импульс продолжался миллисекунду. И этого ничтожного по времени импульса оказалось достаточно, чтобы заговор «распространился» на Вирджинию. В случаях с преступлениями в цифровой сфере место отправления правосудия находилось там, где Минюст того хотел. В Александрии Сталер и Хакфелдт общались с Прабху по отдельности, но оба вспоминают одно и то же. Старший советник Отдела компьютерных преступлений Министерства юстиции — выходец и Юго-Восточной Азии, очень толстый, с козлиной бородкой и в ортопедических ботинках. С одной стороны от него висел американский флаг, по другую сторону — фотопортрет президента Джорджа Буша-младшего. За ним — белая доска, на которой нарисована схема настоящих целей «Операции: фастлинк»: группировка Rabid Neurosis. Наверху схемы — надпись маркером: «Kali».