Будущее — дело темное - Тебнёва Елена - Страница 4

— У тебя и проблем-то, кроме как с учебой, никаких нет! — не успокаивалась Ритта.

Риннара Шаридена она за проблему, конечно, не посчитала.

— И дальше собственного носа ты видеть не желаешь! — сердито закончила подруга, поймав мой скептический взгляд.

— А там есть что-то интересное? — хмуро уточнила я, отодвигая подальше блюдце с искушающим шоколадом.

Если до Девичьего бала времени оставалось предостаточно, то бал в честь нового учебного года не за горами, и будет крайне обидно не влезть в заранее сшитое, одобренное матушкой платье.

— Там есть жизнь, Санни, — хмыкнула Ритта, схватив еще одну шоколадную дольку, и указала на подоконник, где в незамысловатой вазе чахло несколько веточек желтых хризантем. — Эдгар принес. Тебе, между прочим. Он и в лечебницу приходил, но его не пустили. Ну и что ты морщишься?

И действительно, что? Русоволосый, сероглазый, немного нескладный Эдгар Милейр, теоретик-третьекурсник, был весьма милым молодым человеком. Если судить со стороны. А Ритта именно так и делала, а потому искренне недоумевала, чего мне не хватает. Но это меня, а не ее в конце лета угораздило пойти с ним на прогулку, и это я, а не она прилагала все усилия, чтобы не уснуть, увязнув в патоке рассуждений Эда о высоких магических материях. А про то, что он умудрился понравиться матушке одним только обещанием проследить за моей успеваемостью, я и вовсе вспоминать не люблю. Как он намеревался это делать — другой вопрос, прояснять который я не собираюсь.

— Риннар тоже приходил, — лукаво улыбаясь, добавила Ритта. — Но ты спала, и я отказалась тебя будить. А он отказался говорить, зачем ты ему понадобилась.

У меня задрожали руки. Когда недобитый боевик жаждет с тобой встретиться, ни к чему хорошему это привести не может.

— Сань, ты чего побледнела? — забеспокоилась подруга. — Тебе плохо?

— Ри… Он меня убьет, — придушенно выдала я.

А Ритта вздохнула… и засмеялась. Я, не ожидавшая от подруги подобного поведения, взирала на нее круглыми от возмущения глазами.

— Как я и говорила, — удовлетворенно сообщила она, легонько щелкнув меня по носу, и я окончательно убедилась, что несчастная любовь лишает людей разума.

Но хоть какую-то пользу этот нелепый разговор принес — поблекшая было при упоминании ректора Ритта повеселела, ожила и на занятия убежала в приподнятом настроении. Я же, официально освобожденная от посещения лекций, осталась в одиночестве. Дождь за окном нашептывал колыбельную, тяжелая после бессонной ночи голова клонилась к подушке, но я упрямо не поддалась. Вместо этого набрала книг и, разложив их в изножье кровати, погрузилась в чтение. В одном Ритта права — с учебой мне проблем хватает, так что проводить свободный день в лености я просто не имею права. К тому же в забитую знаниями голову лишние мысли не лезут, что сейчас было высшим благом.

Но спор с усталостью оказался делом неблагодарным, и я все-таки уснула, не дочитав главу о математических методах прогнозирования ближайшего будущего.

И снились мне ровные ряды ощетинившихся копьями цифр; они маршировали, печатая шаг, и земля тряслась от их поступи, а ткань времени, соприкасаясь с острейшими жалами наконечников, рвалась, подобно тончайшей бумаге. Где-то там, в прорехах, сияло летнее небо, шумела неширокая прозрачная река, и седобородый мужчина ласково и грустно улыбался бегущей по травяному берегу девчушке с двумя туго заплетенными рыжими косицами… Края прорех вскипали зеленым, медленно сходились и заживали… Заживали криво, смешивая небо и реку, сминая рыжую девчонку с искаженным от ужаса лицом.

Очнулась я в холодном поту, дрожащая, с пересохшим горлом. Руки не слушались, и вода из графина по большей части попала на пол, а не в стакан. Никогда бы не подумала, что это так сложно…

Наверное, я поспешила покинуть лечебницу. Неприятная слабость разливалась по телу, ощущение засасывающей пустоты, пережитое во сне, не отпускало. Усталость никуда не делась, наоборот, усилилась, будто я и не спала вовсе. И я решила сходить к мэтрессе Ноллин. Кто еще, как не она, сможет дать совет?

Возможно, небольшая прогулка пойдет на пользу, тогда и наставницу беспокоить не придется.

Одевалась быстро, путаясь в подоле и рукавах форменного платья. Непривычно непослушные пальцы не гнулись, и мелкие пуговки стали настоящим испытанием, которое тем не менее я прошла. Скрутив волосы в узел на затылке, я остановилась перед тусклым старинным зеркалом, занимающим стену возле двери, и окинула себя придирчивым взглядом. Осунувшаяся, с синяками под лихорадочно блестящими глазами, из медово-карих ставшими какими-то желтыми; кожа бледнее обычного, и веснушки, с которыми матушка безуспешно боролась с самого моего рождения, налились просто-таки вызывающей рыжиной. Хорошо еще, что их не так уж и много… Леди вообще неприлично иметь веснушки, и несчастливым их обладательницам строго предписывалось наносить на нос толстый слой пудры. От нее, к величайшему матушкиному огорчению, у меня начиналось сильное раздражение кожи, и от подобных ухищрений пришлось отказаться.

В общем, леди из меня выходила исключительно неприличная, с какой стороны ни посмотри.

Показав унылому отражению язык, я переобулась в высокие ботинки, накинула легкий плащ, завязала под подбородком ленты шляпки и, прихватив одиноко стоявший в углу возле шкафа зонт, распахнула входную дверь…

И содрогнулась, услышав смачный звук удара и невнятный всхлип.

От шока, не иначе, у меня даже дар прорезался. Медленно потянув на себя створку, я уже прекрасно знала, кого увижу…

Он лежал, не подавая признаков жизни, сжимая в ладони хрупкий стебелек алой полураспустившейся розы. На лбу вспухала шишка. Выронив зонт, я упала на колени, осторожно коснулась бледных пальцев.

Холодные…

Творец всемогущий, кажется, у меня появилась нездоровая привычка убивать Шаридена!..

— Риннар? — неуверенно позвала я, больше не рискуя дотрагиваться до него.

Если рассуждать здраво, то убить боевика какой-то дверью весьма проблематично, но мне было не до рассуждений. Когда перед тобой лежит бездыханное тело, аргументы разума уже не действуют. Следовало бежать за помощью, но я и пошевелиться не могла, только смотрела на алые лепестки и чувствовала нарастающую тупую боль в висках. Казалось, что я попала в дурной сон, ведь реальность не может быть настолько нелепой, повторяющейся раз за разом, не поддающейся контролю. Не может!

Глаза противно защипало, а в следующее мгновение меня схватили за плечо и резко дернули вперед. Я не удержала равновесие и упала на Риннара, успев подумать, что не хватало еще придавить его, чтоб наверняка…

Глупая мысль мелькнула и бесследно истаяла, едва я наткнулась на откровенно издевательский взгляд темно-карих глаз.

— Далларен, ты настоящая катастрофа, — любезно сообщил Шариден, судя по расцветающей на губах улыбке, и не думающий умирать в ближайшие лет сто как минимум.

— А ты — настоящий придурок! — выпалила я зло, выпутавшись из его рук и вскочив на ноги.

— А помочь раненому? — и не думая следовать моему примеру, возмутился Риннар. Еще и голову трагически откинул, чтобы эффектнее смотрелось.

— Могу только добить, — процедила я и рванула к лестнице.

— Сандера! — понеслось мне вослед. — Подожди!

Да как же! Подхватив юбки и придерживаясь за перила, я перепрыгивала через несколько ступеней сразу, рискуя оступиться; но я бы предпочла сломать шею, чем еще раз столкнуться с этим несчастьем, неизвестно за какие грехи ниспосланным мне небесами.

Кстати, о небесах. Они продолжали горько рыдать, и, стрелой пролетев холл и ступени крыльца, я почти мгновенно вымокла. О зонте при бегстве я даже не вспомнила; впрочем, он бы не помог. Ветер крутился волчком, не в силах определиться с направлением, и тугие струи дождя хлестали со всех сторон сразу. Но самое обидное заключалось в том, что за мной никто не гнался.

Поглубже натянув шляпку, я побрела к главному корпусу. Возвращаться не рискнула — это почти наверняка означало новую встречу с Шариденом и, уже традиционно, новые же неприятности, каковых с меня на сегодня было более чем достаточно.