Гнездо там, где ты (СИ) - Том 1 - Краснова А. - Страница 24

- Тлен… - едва прошелестел губами Незнакомец, единым словом подытоживая короткую, по меркам темных, жизнь демона и, потеряв к нему какой-либо интерес, отвернулся, намереваясь раствориться в зелени древнего леса. Но тихий стон, раздавшийся за его спиной, заставил остановиться. Одноглазый присел над демоном и, склонив на бок голову, сосредоточенно принялся изучать его лицо:

- А ты не так прост, как кажешься, парень. Должен был уже подохнуть от эльфийской стали, но всё живой.

Незнакомец ткнул тонким пальцев в окровавленную грудь раненного, и тот вздрогнул от боли, вновь бессильно простонав. На миг тяжелые, подрагивающие веки с трудом приподнялись, и взору одноглазого предстала безжизненная, испепелённая адской болью пустыня – сама дорога в адское пекло, уже завладевшая сознанием демона. Но в том кратком миге, когда пред Незнакомцем открылась вся её вселенская скорбь, наполняя даже его чёрствое сердце ядовитым опустошением, острый глаз успел поймать затухающий, едва заметный огонек ещё присутствующего стремления к жизни.

- Прелюбопытный экземпляр… - одноглазый поднялся, и осмотревшись, направился к ближайшему поваленному дереву. Достав из-за пояса флягу с обжигающей жидкостью, ту, что люди называли виски, он сел на трухлявый ствол и задумчиво отпил из бутыли.

Торопиться ему было некуда. Он шёл сюда, ведомый зовом крови Валагунда, сотню лет назад оросившей наконечник той стрелы, что помогла одноглазому почти достигнуть желанной цели, и был взбешён фактом появления демонов в мире смертных, что разрушили столь тщательно продуманный план. Но будучи по натуре фаталистом и имея массу времени, он научился одному качеству, которое считал по истине ценным - терпению.

- Добыча сама придет в руки охотнику, умеющему ждать, – изрек он очередную мысль, сожалея, что не имеет личного летописца, как некогда, который непременно оценил бы их смысл и изящество.

Холодный взгляд единственного глаза снова вернулся к Квинту, неспешно блуждая по иссохшему, но всё ещё борющемуся за право жить, телу, вздрагивающему от хаотичных, рваных ударов черного демонического сердца, прошёлся по окровавленной одежде римского легионера, и остановился на посеревшем, потерявшем былую привлекательность лице.

- Кто ты? Чем вызвано стремление демона спасти эльфа? - озадачился вопросом Неизвестный, уже прикидывая резонность союза с этим, почти мертвым, хищником.

- Покуда ты будешь взвешивать все за- и против-, он и вправду превратится в тлен, – вмешался в мысли одноглазого Голос. - Давай! Напои его своей кровью, да отнеси к ведьме, ведь выгода очевидна – он сам найдет ту, что тебе нужна.

- Возможно, ты прав, – убирая флягу, нехотя согласился Неизвестный с привычным бестелесным собеседником, назойливо поселившимся в его голове. - Найдет, и получит достойную плату от Кирвонта Доум–Зартрисс.

ГЛАВА 13 (АЛЕКСА)

Одинокий домик на небольшой лесной поляне располагался практически в самой лесной глуши. Покосившаяся крыша, несколько посеревших от времени досок, которые давно следовало заменить, и мелкий кустарник, окружающий скромное строение посреди леса. На самом деле, даже домом эту постройку сложно назвать. Хижина. Моя хижина.

Внутри не было ничего лишнего: небольшая кровать в дальнем углу, над которой был пристроен навес из старой рыболовной сети, позволяющий хранить в ней всякие мелочи, которые время от времени были нужны, пару сундуков, большой стол по левую сторону от входа, очаг в самом центре, греющий воду в висящем над ним котле и еще несколько предметов быта, включающих в себя различного рода посуду, целебные травы и несколько настоек, тем или иным образом создающих уют в моем жилище.

Каждый раз, когда я переступаю порог своего дома, вспоминаю отрывки из детства, которые навсегда изменили мою жизнь. Отца я видела крайне редко, поэтому очертания его лица со временем превратились в размытые образы, ставшие подобием тумана. Мать была рядом до тех пор, пока тяжело не захворала, а все попытки вылечить несчастную силами молитв и деревенской знахарки оказались тщетны.

Именно после ее смерти во мне открылись дремавшие тайные способности читать мысли окружающих, предвидеть будущее и исцелять. Намного позже я узнала, что этот дар унаследован мной от отца, но тогда, осиротев и не понимая, что со мной происходит, замкнувшись в себе, я была крайне напугана.

Однажды, мне было видение, как соседская девочка тонет в реке. Решив отвести беду, я набралась смелости и рассказала о видении ее матери, однако, женщина не поверила пророчеству ребенка и прилюдно подняла меня на смех. Конец истории был печален: девочка погибла, а суеверные местные жители стали обходить мой дом стороной. Тогда я получила, пожалуй, свой первый урок в жизни - нельзя безнаказанно вмешиваться в ход судьбы.

А через год на деревню напал мор. Голод и чума косили каждый дом, не щадя ни стариков, ни детей, ни скотину. Отчаявшиеся, убитые горем люди, не найдя других причин своих бед, обвинили во всех несчастьях меня, заклеймив ведьмой, и с позором изгнали из села.

Ведьма! Уже давно прошло то время, когда я вздрагивала от слова, которое для людей заменило моё имя. Живя отшельницей, я изредка принимала тех, кто потерял веру в своего бога и был готов продать душу дьяволу за возможность исцеления от неизлечимой хвори. Их человеческие эмоции - отчаяние, страх, уныние, растерянность, угасающая надежда, и нечто, что глупцы называли любовью - интриговали меня. Я получала истинное, отчасти изощренное удовольствие, наблюдая, как те, кто обрек сироту на гибель, сейчас пресмыкались предо мной, моля о помощи. Это было моим маленьким развлечением в однообразной жизни изгоя.

Из привычных размышлений меня вывело тихое поскуливание Севера, настойчиво требующего к себе внимания. Крупный волк северной породы, отчего и наречен мной Севером, был некогда брошен собственной стаей. Такой же изгой, как я. Возможно, именно поэтому он точно чувствовал мое настроение, порой забавным поведением развеивая печальные мысли. Его густая, пепельного цвета шерсть переливалась при солнечном свете, а желтые глаза превращались в янтарь.

Я отложила в сторону нож, которым разделывала тушку только что пойманного зайца, и тихо произнесла:

-Ну что, ты все понимаешь, правда? Славно сегодня поохотился, приятель! - слабо улыбнулась и, присев, небрежно потрепала волка за ухом, на что тот, пригнув передние лапы, потянулся и довольно рявкнул.

Я было вернулась к тушке зайца, как Север вдруг завыл, завертелся волчком, сел напротив меня, и наши взгляды скрестились, а в голове раздался знакомый, тихий голос отца:

-Алекса, придет чужак, принесет раненого. Вылечи воина - он нужен мне живым. Но будь осторожна и внимательна, дочь, у него иная сущность.

Контакт оборвался, Север лег на пол и опустил голову. Волк был проводником между мной и вновь обретенным отцом, и всякий раз после очередной связи, засыпал.

Про отца я могу думать часами. Этот загадочный человек, друид из древних кельтских народов, что обрел великий смысл магии и колдовства, часто занимал мои мысли. Первая встреча с ним была самым ярким пятном в моем замкнутом быте. Когда он появился на пороге хижины в образе старца, Север, уподобившись дворовому псу, бросился его встречать, радостно виляя хвостом, будто знали они друг друга целую вечность. Позже, отец признался, что волк был послан им в качестве посредника между нами и для моей же защиты. Ещё никто не опекал меня после смерти матери, и забота отца теплом проникла в очерствевшую душу, разрушая стену отчуждённости между нами.