Я выбираю свободу - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 17

Тряхнув головой, поспешила отогнать наваждение и последовать примеру светлого, который начал одеваться. Довольно, и так уже наворотила столько, что теперь полвека расхлебывать! Надо, как и договорились, сделать вид, что ничего не было, и продолжать спокойно жить дальше.

И никогда, никогда больше не пить!

Пока я предавалась мрачным мыслям и отряхивала запылившуюся юбку, Фель, уже успевший натянуть брюки и сапоги, выглянул в общий зал. Подобрал на пороге мою блузу и вышел, видимо, за собственной рубашкой. Что-то негромко стукнуло, потом звякнуло (кажется, огневик водружал на место чашу), после чего светлый вернулся с добычей, и мы в молчании закончили одеваться.

Вышли наружу и, не сговариваясь, остановились на ступеньках храма. Я полезла в карман (он был вшит в юбку сзади, возле копчика, и поэтому не мешал ни во время танцев, ни во время других… развлечений) за портсигаром, а светлый вперил тяжелый неподвижный взгляд в бухту. Солнце еще не поднялось над скалами, и неподвижная вода казалась синей-синей, будто это было не море, а цельный кристалл сапфира изумительной чистоты.

— Будешь? — проявила вежливость, предлагая стихийнику портсигар. Тот в недоумении посмотрел сначала на него, потом на меня и медленно качнул головой. — Зря, — вздохнула я, чтобы сказать хоть что-то.

— Зачем ты куришь? И… ведь это не табак, — проговорил Фель.

— Табак бесполезен и плохо пахнет, а это… поднимает настроение и помогает не рехнуться.

— Заманчиво, — пробормотал он, наблюдая, как я закуриваю. — Только лучше справляться со всем своими силами.

— Лучше. Когда они есть, — кивнула, убирая мятую коробочку, и тихо пробормотала, скользнув взглядом по площади. — А это еще что?

Чуть в стороне, у устья узкого не то проулка, не то тупичка, собралась небольшая толпа. Переговаривались тихонько, порой бросали по сторонам тревожные взгляды, и у меня вновь засосало под ложечкой от дурного предчувствия.

— Не нравится мне это, — озвучил мои мысли хмурый светлый, и мы, не сговариваясь, двинулись к собравшимся.

— Что случилось? — спросила я у крайних.

— Тилль, привет. — Сонные жители, расступаясь, здоровались, но на вопрос никто отвечать не спешил. Да, впрочем, вскоре я и сама увидела: на брусчатке лежал труп, если точнее — обезглавленное тело, над которым на корточках сидел отлично знакомый мне тип. Который, надо думать, обладал информацией в гораздо большем объеме, чем случайные зеваки, и был куда лучшим адресатом для вопросов по существу. Все-таки, Мельхиор (темные эльфы вообще любят имена, образованные от названий металлов и камней) — наш главный дознаватель.

— Привет, красавчик, — машинально поздоровалась я. — Это что?

— Здравствуй, сладкая, — безмятежно улыбнулся в ответ темный, поднимая на меня смеющийся взгляд. — А это — большая и вонючая куча дерьма, в которую мы все вляпались. Если интересуешься предметно, то это труп светлого Владыки, вон там, чуть в стороне, лежит голова. Убит среди ночи, сюда его притащили откуда-то оттуда, — махнул он рукой в сторону площади. — Есть следы волочения и капли крови, но на площади за ночь все затоптали так, что концов уже не найдешь. Орудие убийства… судя по срезу, рискну предположить, что это боевая струна. Опа! — Взгляд темно-желтых глаз, почти теряющихся на фоне золотистой загорелой кожи, скользнул мне за плечо. Оглянувшись, я обнаружила там Феля. — А вот и потенциальный убийца. Скажи-ка мне, Бельфенор из корней Серебряного Дуба, а ты струной владеешь?

— Продемонстрировать? — недружелюбно огрызнулся Фель, подходя ближе и тоже опускаясь на корточки рядом с тем местом, где у Владыки раньше была голова, а теперь красовался ровный срез шеи.

— Я так, риторический вопрос задал. А алиби у тебя есть, мой грозный собеседник? Про мотив даже не спрашиваю, на твоем месте я бы и сам его убил, причем уже давно. Ну так что, где ты был примерно с часу ночи до трех?

— Ты мне все равно не поверишь, — с нервным смешком ответил светлый. — Так что считай — нет у меня никакого алиби. Зато струна есть. Показать?

— Не спеши, сейчас мы ее чин но чину изымем, — отмахнулся следователь. — Стало быть, не отрицаешь, что имел возможность, средство и мотив прирезать любимого Владыку?

— Казните через депортацию? — язвительно уточнил стихийник.

— Ну зачем так? Может, наградим, — протянул рассудительно Мельхиор, после чего добавил: — Посмертно.

— Не надо посмертно, — подала голос я, здорово сомневаясь не только в разумности собственного поступка, но в здравости рассудка. И даже не до конца веря, что действительно открыла рот и собираюсь сказать то, что собираюсь. — У него есть алиби. Начиная где-то с часа после заката и до утра он был со мной. Неотлучно.

— Ты серьезно? — несолидно вытаращился на меня темный. Светлый, кстати, выглядел не менее озадаченным.

— Нет, я выгораживаю его по большой любви, — ядовито отозвалась я.

— Кхм. И что же вы всю ночь делали? И где? Он же мог отойти на полчасика, на это дело больше времени не надо, — продолжал допытываться Мельхиор.

— На звезды смотрели, — прошипела я злобно. — Неотлучно! Даже по нужде некогда было отлучиться!

— Кхм! — Темно-рыжие брови дознавателя натурально взлетели на лоб, взгляд золотистых глаз метнулся с меня на стихийника, потом обратно. — Что, вот прямо всю ночь? Уважаю, силен мужик. На звезды, всю ночь, без перерыва… ну ладно, глянуть пару-тройку раз, но чтобы вот так…

— Повторить на бис? — уточнила я, чувствуя, что от всей души желаю темному лечь рядом со светлым Владыкой в той же позе, в смысле — отдельно от своей головы. Причем еще немного, и я даже поспособствую этому процессу.

— Извини, не надо, я тебе верю, — опомнился Мельхиор, видимо, прочитав что-то в моем взгляде. — Если ты, конечно, готова все это…

— Прямо сейчас клятву приносить или я пока свободна?

— Свободна, — кивнул он. Потом на всякий случай еще два раза кивнул, а я развернулась на пятках и, провожаемая молчаливо-ошарашенными взглядами толпы, вынырнула на площадь и решительно двинулась вдоль побережья. Мне было необходимо остудить голову, а близкое море так и манило окунуться… забыться… утопиться?

Я поняла, где видела этого светлого: в перекрестье снайперского прицела.

Побери меня, Грань! Меня и мои гнилые мозги, где они были все это время?! Как, ну как, во имя всех богов, я могла его не вспомнить?! Бельфенор — «белое пламя», или, учитывая именное окончание, «великое белое пламя». Фель — дословно «огонек». Живучая, будто заговоренная сволочь, которую упрямо не брали чары, пули и раз за разом отказывалась принимать Грань. На этого боевого мага — одного из пяти сильнейших боевых магов светлых! — была объявлена в свое время настоящая охота, несколько раз докладывали о поражении цели, но его белобрысая макушка все равно раз за разом возвращалась из небытия. Если бы не совпадение ауры, можно было бы подозревать, что это разные эльфы, настолько невероятным каждый раз казалось его везение!

Будь я проклята, я же смотрела его ауру! В первый же момент, разглядывая его на площади, я смотрела эту ауру, характерные признаки которой совсем недавно знала наизусть вместе с признаками еще двух десятков светлых с наивысшим приоритетом уничтожения.

Все мозги прокурила в задницу! Допрыгалась! Спряталась от себя и окружающего мира, доработалась до полного идиотизма!

Я переспала не просто со светлым, с одним из злейших врагов — своих и всего Красногорья — да еще и сама заявила об этом во всеуслышание. То-то Мельхиор так ошалел! Он-то приличный воспитанный эльф, он, прежде чем переспать с женщиной, как минимум представляется и спрашивает ее имя! Наверное…

Хуже было бы только, окажись на месте Бельфенора сам Владыка! Впрочем, нет, его как раз в это время убивали.

Сколько там прошло часов между нашим «воссоединением» на алтаре судьбы и гибелью Владыки? Часа три? Интересно, можно это считать связанными событиями или все случайно совпало?

Я нервно, истерически захихикала, торопливо стаскивая одежду.