Бог должен быть безгрешен (СИ) - "Ie-rey" - Страница 15

Завидев тренера и двух дюжих парней, шестёрка рванула прочь, но их всех опознали и завернули в кабинет начальника по учебной части. Вызвали скорую для Чонина и одного из нападавших, которому Чонин сломал челюсть.

— Вы же понимаете, в некотором роде это рядовой случай. Просто драка…

— Когда шестеро на одного? — тихо уточнил Крис. — Просто драка? Только потому, что они успели избить его, но не успели изнасиловать?

— Послушайте, они сейчас у меня в кабинете. И я, конечно же…

Крис не слушал. Он слишком хорошо знал эту кухню. Если бы он сейчас прямо заявил, что подаст в суд от имени Чонина, то впоследствии никто и рта бы не раскрыл для дачи показаний, а саму ситуацию вывернули бы так, чтобы переложить вину на Чонина. Так было раньше и так будет. Школе выгоднее замять дело в том случае, если дело и впрямь обошлось только побоями.

— В каком он состоянии? — перебил Крис господина Дюбуа.

— Поймите, надо как можно быстрее решить вопрос…

— Я вас спросил о другом, — непроизвольно повысил голос Крис. — Мне наплевать на любые вопросы, пока я не услышу ответ на свой вопрос. Где он? Что с ним вообще? У него достаточно серьёзная травма спины, вы понимаете? Потому я хочу немедленно услышать, чем всё это для него обернулось.

Ушибы и ссадины, как оказалось. Зато в количестве. Били и кулаками, и ногами. И пришлось наложить швы на рану на голове.

Про внутреннее кровотечение из-за нескольких особенно сильных ударов по корпусу сказали чуть позже и сразу успокоили, что переливание крови уже сделали, и состояние стабильное. “Легко отделался”, — вот так это все называли.

Крису разрешили зайти в палату и побыть несколько минут с Чонином. Врач предупредил, что Чонин проснётся только поздним вечером, не раньше.

Крис нерешительно прикрыл за собой дверь и помедлил, разглядывая вытянувшегося на койке Чонина. Кошмар продолжался и всё никак не заканчивался. Крис, в общем-то, до сих пор не мог поверить, что это на самом деле происходит. Не с его мальчиком. Реальность оставалась до жути нереальной, и он ничего не чувствовал. И сердце, и мозг впали в непреходящее оцепенение. Крис вообще не ощущал себя самого. Смотрел на Чонина, а собственные глаза казались чужими.

Он деревянно шагнул вперёд, ещё и ещё. Остановился и с силой закусил губу. Там, где не красовались пластыри, белели бинты. К счастью, никаких проводов и подозрительных аппаратов и приспособлений рядом с Чонином не наблюдалось. И Крис оказался прав на все сто — руки Чонина выглядели так, как полагалось выглядеть рукам человека, который дрался до самого конца. Бинты спускались с запястий на кисти, но не скрывали разбитые костяшки, ссадины и царапины, грязь под ногтями. Сами ногти тоже не в лучшем виде, а на левой руке под ногтем на мизинце расползалась синева — именно по мизинцу скользнула бита.

Крис присел на край, хотел коснуться руки Чонина, но не осмелился. Побоялся, что может причинить боль невольно. С горечью он изучал лицо Чонина и оставшиеся на нём следы. С правой стороны глаз заплыл, оттенки багрового смешивались с насыщенной синевой. Опухоль плавно переползала на скулу. На переносице осталась глубокая поперечная ссадина, едва-едва затянувшаяся подсохшей корочкой из крови и сукровицы. Левую бровь перечеркнула ещё одна ссадина, похожая темнела на скуле. Кровь запеклась в левом уголке рта. Разбитые губы… Слева на голове выбрили волосы вокруг раны, наложили швы и залепили плотным пластырем.

Если всё остальное прятали бинты, то шея оставалась открытой. Багровые разводы переходили от ярких оттенков к тёмным, местами под кожей разливалась насыщенная синева. И Крис мрачно предполагал, что под бинтами такая же картина, если не хуже. Один сплошной синяк…

Крис сполз с койки, встал на колени и всё-таки прикоснулся к левой руке Чонина. С бесконечной осторожностью гладил кончиками пальцев и не знал, что ему теперь, чёрт возьми, делать.

Он учился на юридическом, проходил практику в конторе отца и прекрасно понимал, как работает система и для чего. Но даже если бы он не знал и попытался протащить дело в суд… он не мог. У него не было такого права, потому что Чонину он никто. Только родители Чонина могли дать делу ход — разобравшись с нюансами международного права и договоров между Канадой и Кореей, а это время, и упущенное время — это проблема при снятии побоев непосредственно с Чонина, включая прочую бумажную волокиту, которая будет непременно, ведь и родители, и сам Чонин были гражданами другого государства. Ещё дать делу ход могли школьные социальные работники, которым однако выгоднее замять всё, так что на них и рассчитывать нечего. И дело это гиблое, потому что не будет ни свидетелей, ни показаний. Подумаешь, мальчишки девчонку не поделили и подрались. Обычное дело. Всем же наплевать будет, что шестеро на одного, и какие они там цели себе преследовали. Тем более, речь об иностранце. Кому есть дело до иностранца? Никому.

Пребывая в моральной пустоте и глухом отчаянии, Крис послушно вышел из палаты, когда врач напомнил, что время вышло. На машине добирался до школы и безучастно ждал в приёмной. Смотрел на пятёрку парней и ждал. Слушал их смех и ждал. А они откровенно веселились, зная наверняка, что всё для них закончится довольно неплохо. И даже не задумывались о том, что по их милости в клинике в палате лежит талантливый мальчик, которому они едва не разбили мечты вдребезги. Походя.

Крис до боли стискивал зубы, стараясь удержать в себе поднимающуюся волну гнева. Буря после затишья. Эта волна шла, как цунами, сминая и ломая его внутри. Он даже дышал с трудом из-за всплеска слепящей ненависти и изо всех сил старался не позволить себе вспыхнуть.

Скрипнула дверь, и в приёмную заглянул шестой. На лице у него красовалась характерная повязка, фиксирующая челюсть. А Крис запоминал имена и лица. Когда стало невмоготу, вышел в коридор. Рассеянно бродил взад и вперёд, стараясь ни о чём не думать. Бродил, пока не увидел на одной из дверей табличку “Архив”. Убедившись, что в его сторону никто не смотрит, Крис приоткрыл дверь и прошмыгнул внутрь. Искал папки с нужными именами, находил, открывал и запоминал адреса. Эти шестеро жили в разных кварталах — не очень удобно. Другой полезной информации в личных делах Крис не отыскал, потому осторожно покинул архив и вернулся в приёмную.

Дюбуа задерживался, а шестёрка перед Крисом выглядела всё жизнерадостнее. Они упомянули клуб, и Крис навострил уши. Без цели и особого смысла. Криса всегда отличала хорошая память, поэтому он просто запоминал.

“Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас…”

Крис хорошо уяснил это правило, поэтому он запоминал и выжидал. Умение ждать всегда было его сильной стороной. Умение ждать и выбирать идеальный миг для нанесения удара. Он слушал и запоминал, оставаясь в мыслях с Чонином и уговаривая его поскорее проснуться. Хотя Криса так и подмывало встать, подойти к шестёрке, нависнуть над ними и вкрадчивым голосом предложить каждому по очереди выйти с ним за дверь. И только ударами Крис не ограничился бы. И вот сейчас ему было наплевать, есть этим парням девятнадцать или нет. Пофиг. У подонков возраста не бывает. Они всегда и все одинаковые. Как под копирку.

Расчётливый разум тихо шептал: “Не смей. Не выдавай себя. Для них ты просто тот, кто присматривает за школьником. Они думают, что Чонин тебе никто. Пусть так думают дальше. Если что, тебя никто не заподозрит”.

В чём? Крис не знал. Он просто не мог думать сейчас, когда его мальчик спал в клинике и ещё не осознавал, что всё закончилось. Сердце рвалось туда, к нему. А приходилось сидеть и смотреть на тех, кого Крис хотел бы стереть из этой реальности. На тех, кто громко сочувствовал товарищу со сломанной челюстью и сожалел, что мало всыпали этому “грязному япошке” и не вставили как следует.

Крис до боли впился ногтями в ладони и уставился на носки собственных ботинок. Мало, да? Если бы скорую вызвали попозже, Чонин, скорее всего, умер бы от внутреннего кровотечения. Диагностировать такую штуку сложно, и Чонина спасло лишь то, что скорую вызвали быстро, а там попался опытный специалист, так что с этим успели как раз вовремя. Но этой шестёрке было мало.