Ороборо: Изгоняющий кошмары (СИ) - "Ie-rey" - Страница 21

— Первый раз? — Зачаровывающий хриплый шёпот словно вливался в ухо, смешиваясь с горячим дыханием. Кёнсу по-прежнему нравился голос Чонина, нравился настолько, что хоть часами слушай.

— Нет, но это было давно. Очень. — Кёнсу решил не лгать, да и Чонин не любил ложь, так что правда казалась предпочтительнее — так проще завоевать доверие. Вдобавок ко всему Кёнсу не до конца понимал мотивы Чонина. Может, Чонину и впрямь не хватало секса, но при его выдержке и самообладании согласие всё равно выглядело лёгким и неожиданно быстрым. Кёнсу готовился к долгой осаде этой крепости, а она пала после пробного штурма. Это смущало и настораживало.

Скрыть встревоженность от Чонина у Кёнсу не вышло: его тело оставалось напряжённым, и Чонин чувствовал это. Он осторожно размял плечи Кёнсу, согревая шею быстрыми поцелуями, провёл ладонями по спине и задержал их на бёдрах, мягко сжал ягодицы. Кёнсу послушно приподнялся, уперевшись коленями и прижавшись лбом к сжатым кулакам. Идеальная поза для начала, когда проще будет всё перетерпеть. Приглушённым голосом напомнил о смазке и презервативах, валявшихся поверх одеяла.

Кёнсу не особенно и мечтал о том, чтобы его трахнули, но плюсы от этого всё перевешивали. Трудно не доверять человеку, которого ты поимел с его согласия, а после секса у большинства парней обычно развязывается язык, и они становятся более откровенными и уязвимыми. Да и вообще, сила не у человека с членом, а у того, кто человека за этот член держит. Правда, у Кёнсу тоже член имелся, так что не стоило исключать из расчётов мексиканскую ничью. Маловероятно, но всё-таки. И Кёнсу невольно хмыкнул, попытавшись представить себе эту ситуацию, хотя его хмыканье осталось практически беззвучным, потому что дыхание перехватило от осторожного прикосновения влажных от смазки пальцев, скользнувших по ложбинке меж ягодиц.

Не стоило тешить себя иллюзиями: Чонин ни черта не видел, но осязал куда лучше большинства прочих людей, потому наверняка заметил, что Кёнсу уже подготовился. Но это ничего не изменило. Он терпеливо очерчивал пальцем вход, дразнил лёгкими прикосновениями к чувствительной коже. Не то чтобы Кёнсу это не нравилось. Ему не нравилось другое — потеря контроля. Его смущало поведение собственного тела, совершавшего те движения, на которые Кёнсу не рассчитывал. Его смущала тяжесть в самом низу живота — томительная и обременительная, и в то же время желанная. И его смущал собственный член, дерзко реагирующий на любое прикосновение Чонина.

Кёнсу мелко задрожал всем телом, едва меж напряжённых ягодиц проскользнул влажный от смазки и твёрдый от возбуждения ствол. И он именно что скользил между ягодицами и пока не проникал внутрь, лишь проезжался головкой по входу. Горячие ладони сильнее сжали ягодицы, раздвигая их, но Чонин по-прежнему лишь водил членом по коже, тёрся, дразня и испытывая терпение Кёнсу на прочность.

Или не терпение.

Кёнсу вцепился зубами в одеяло, чтобы не застонать от непривычно острого жара и ошеломляющего натиском возбуждения. Такого с ним точно никогда не делали. И он удивлённо охнул, потому что Чонин вдруг вздёрнул его бёдра повыше и толкнулся внутрь пока что пальцем, но при этом продолжал тереться членом меж ягодиц. Палец внутри себя Кёнсу пережил без проблем, раз уж недавно сам себя растягивал и готовил. Два пальца тоже особой погоды не сделали, а вот три ощущались уже иначе. Не больно, но и не верх блаженства. Поначалу.

Чонин намеревался пробудить в Кёнсу чувственность и возбудить как следует. Следовало признать, что у него получалось. И этому немало поспособствовала слепота Чонина. Вряд ли он смог бы так долго сдерживаться, если бы видел Кёнсу и каждое своё действие с последствиями.

Кёнсу пропустил тот миг, когда вместо пальцев в нём оказался член. Осознал перемены, лишь ощутив, как собственный слегка обмякший член встал практически рывком и довольно болезненно запульсировал от заметно усилившегося возбуждения. Кёнсу стиснул пальцами тонкую ткань и вжался лицом в одеяло, яростно кусая его и непроизвольно прогибаясь в пояснице. И он не представлял, что ему делать. Не удавалось сосредоточиться на мыслях, не удавалось даже полностью себя контролировать. Весь прошлый опыт полетел ко всем чертям, доказывая тем самым, что Кёнсу не так уж и много знал о сексе.

Кёнсу старательно продолжал прятать лицо в одеяле. Чувствовал, как пылают скулы и уши от стыда за самого себя, за собственное тело, что льнуло к Чонину. Он непроизвольно прижимался ягодицами к бёдрам Чонина, словно пытался сделать проникновение более полным, резко подавался навстречу толчкам, чтобы напряжённый ствол двигался внутри него быстрее, легче проскальзывал глубже и вызывал волны неконтролируемой дрожи, заставляя кусать одеяло всё исступлённее, лишь бы заглушить все звуки. Горячие руки, сжимавшие бёдра Кёнсу, казались благословением и проклятием одновременно. Когда же ладонь Чонина скользнула по влажной от пота коже и обхватила ноющий член, Кёнсу едва не взвыл.

Это было слишком, и Кёнсу не выдержал.

Он задыхался, стоя на четвереньках и вскинув голову, чтобы дышать более или менее нормально. Чонин медленно водил ладонью, испачканной спермой, по животу Кёнсу, где мышцы до сих пор подрагивали от отголосков оргазма.

Времени, чтобы отдышаться и прийти в себя, Чонин ему не дал. Перевернул на спину, втолкнул колено между ног и наклонился над ним. Потянул носом воздух, будто принюхиваясь, слепо повёл головой, задел губами подбородок. Меж полных губ — розовый язык. Кёнсу сильнее запрокинул голову, едва этот язык прошёлся по коже от подбородка вниз, к груди. Потом Чонин на миг прижался щекой к груди слева, отпрянул и тронул губами выпуклую вершинку соска.

Кёнсу приподнял голову, наблюдая за действиями Чонина и испытывая смешанные ощущения. Черты лица Чонина были живыми и подвижными, но глаза… Это было неправильно. Кёнсу понимал, что в этом вины Чонина нет, и что незрячие глаза не могут ничего отражать, но изменить это всё равно хотелось.

Кёнсу прикоснулся ладонями к щекам Чонина — кожу чуть оцарапала лёгкая щетина. Это не остановило Кёнсу. Он притянул голову Чонина ближе и прижался губами к его губам. Отвечал на нетерпеливый поцелуй и слегка вскидывал бёдра, чтобы потереться животом обо всё ещё напряжённый член. Далеко не сразу понял, что Чонин так и не кончил. Зато оценил по достоинству деликатность, с которой Чонин с ним обошёлся. Это было любезно с его стороны — остановиться после того, как Кёнсу достиг оргазма. Если бы Чонин продолжил, секс для Кёнсу сразу после оргазма превратился бы в неприятную пытку.

На любезность стоило ответить тем же, поэтому Кёнсу упёрся ладонями в грудь Чонина, столкнул его с себя, уселся в ногах и аккуратно снял презерватив. Осмотрев требующий разрядки член, вздохнул и улёгся поудобнее, чтобы легко можно было пустить в дело как руки, так и рот. Провёл пальцем вдоль косой мышцы справа, обхватил ствол у основания и осторожно сомкнул губы на головке. Замер, различив судорожный вдох, потом выпустил член изо рта и обвёл головку языком. Медленно и с нарочитой плавностью. Потому что наблюдать за реакциями Чонина на эти ласки было столь же восхитительно, как и чувствовать его внутри.

Но ещё более восхитительно было видеть едва сдерживаемое внутреннее пламя Чонина. Кёнсу даже пожалел, что не выбрал иную позу для секса — теперь он хотел видеть Чонина, когда тот брал его. Хотел видеть его лицо, его всего, читать, словно книгу.

Кёнсу сжал напряжённый член в ладони, принялся водить по всей длине жёстко и резко. И смотрел, как Чонин с силой стискивал в пальцах смятое одеяло, мощно толкался в его кулак, откидывал голову, позволяя любоваться проступавшими на шее гибкими мышцами. Смотрел, как играли под смуглой кожей на руках мускулы и отчётливо проглядывали жилы. На полных искусанных губах алели капельки крови, влажные тёмные пряди липли ко лбу и вискам, возле левого уха дрожала на коже крупная капля пота.

Кёнсу прерывисто выдохнул, зачарованный этой картиной. Его рука на твёрдом члене сама задвигалась быстрее, приближая Чонина к желанной развязке. Он наклонился и тронул кончиком языка головку. Отметил опасное напряжение под пальцами и торопливо взял в рот, позволив Чонину сильно толкнуться глубже и кончить.