Наследство - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 6

— Подведите меня к зеркалу, — попросила Яна, понимая, что кричит, так как сама себя не слышала.

— Да что там смотреть, — начала было Лариса Ивановна, но осеклась под строгим взглядом Яны и бросилась помогать своим коллегам.

Совместными усилиями Яну подняли и отвели в ванную комнату с белоснежной плиткой и ослепляющим светом. Валентина Петровна очень любила белый цвет и в одежде, и в интерьере.

Пока стареющие артисты, ведущие себя как дети, вели Цветкову в ванную, она почувствовала себя Вием.

«Его так же выводила всякая нечисть, чтобы он им помог», — подумала она и обрадовалась, что не озвучила эту мысль вслух, а то это прозвучало бы как-то странно… двусмысленно… Конечно, эти артисты не являлись нечистью.

Яна всмотрелась в зеркало в центре ванной комнаты слегка близорукими глазами и очень пожалела, что близорукость у нее не сильная.

В зеркале отражалось серое лицо с какими-то неестественно красными носом и щеками и упрямо торчащим подбородком. Брови и ресницы были совершенно опалены, глаза — спасибо, что на месте, — абсолютно красные, как у мартовского зайца. Челка завивалась вверх черными пружинками. Яна дотронулась до них, и пепел осыпался, оставив коротенькую, глупо торчащую челочку. Яна выругалась и осмотрела волосы сзади — но они не пострадали. Но самое нелепое и странное, что Яна обнаружила у себя, это какие-то разноцветные пятна размером с горошину, покрывающие ее сероватую кожу. Такая веселая ветрянка.

— Пепел должен смыться, — заверил ее Лев Николаевич.

— Господи… что это?

— А это совсем пройдет, — сразу же стала успокаивать ее Люся. — Это у нас конфетти было… тоже некстати. А тут взрыв, и вот…

— Мне в морду лица, извините, взрывом впечатало конфетти? — удивилась Яна. — Я не могла даже в самой жуткой фантазии это представить.

— Выглядит не очень, — согласилась с ней Люся. — А так-то ты как? В больницу поедешь? Вызывать «скорую»?

— А зачем мне в больницу? Руки-ноги на месте. Конфетти с кожи убирать? Повеселить медицинских работников? Нет уж… не хочу. Я не люблю больницы, — ответила Яна, — и никуда не поеду.

— Извини меня! Честное слово, я не хотел, — еще раз совершенно искренне сказал Степан Сергеевич.

— Не берите в голову, зла не держу, все бывает, — как могла успокоила его Яна.

— Я даже не знаю, как я так… Это от радости! Так все ждали тебя, Яночка! Никогда себе не прощу!

— Я же говорю — проехали! Не будем больше об этом! — попросила Яна.

— Так я больше не нужен? — спросил Лев Николаевич.

— Как не нужен? — всполошилась Люся. — Вы нам так помогли! Как хорошо, когда сосед — врач! Валентина Петровна всегда о вас говорила только в превосходной степени!

— Премного благодарен! — заулыбался Лев Николаевич.

— Поэтому, раз все обошлось, просим всех к столу! Мы же наготовили, Яну ждали! — Люся вела себя как радушная хозяйка.

— И я? — уточнила Яна Цветкова.

— Конечно! Сейчас ты — главный повод!

Яну так же под руки отволокли на кухню, правда, шла она уже порезвее, и усадили во главе стола.

У Яны даже слезы навернулись на глаза от обилия вкусностей, и все было приготовлено с такой душой, теплотой и вниманием. Селедка под шубой, салат оливье, домашние разносолы, фаршированные яйца и обжаренная курочка. И конечно же испеченный своими руками тортик, украшенный какими-то разноцветными цветами.

«Интересно, из чего они сделаны? Из какой-то мастики?» — подумала Цветкова, восседая за столом, как принцесса на троне.

Степан Сергеевич вцепился в бутылку шампанского и принялся ее открывать, направив в лицо Яны.

— Да что же происходит! — схватила бутылку Люся и повернула горлышко вверх, в потолок.

— Извините, — снова сконфузился ведущий артист ТЮЗа.

— Если бы я тебя не знала, то подумала бы, что ты переквалифицировался в киллера, — хохотнула Люся.

— Ага! А первый заказ — это я? Я не согласна! — возмутилась Яна.

— Я бы никогда… — снова начал Степан Сергеевич.

— Я шучу! — прервала его Яна. Бутылка была откупорена, а за ней и вторая! Настроение Яны улучшалось с каждой секундой.

Она весело хрустела огурцом, находясь в очень хорошей для себя компании.

«Как же они все постарели, — невольно подумала Яна, — эти люди всю жизнь дарят другим радость, они работают с моей мамой всю жизнь, и сейчас им нужна помощь. Ах да! Помощь, и в основном материальная!»

— Друзья мои! Я же забыла! Сегодня у меня заказ Снегурочкой в одно место! Там очень хорошо заплатят! — сказала Цветкова, отставляя бокал с шампанским.

— Господи, Яночка! Не успела приехать, как уже на работу? Валентина Петровна говорила, что ты трудоголик, но я не думала, что до такой степени, — всплеснула руками Люся.

— Нам же деньги нужны? — уточнила Яна.

— Нужны, — вздохнула Лариса Ивановна.

— Ну вот… началось уже — зарабатывание-то. Пригласили вот Снегурочкой.

— Заодно и в роль вживешься сразу же! — вдруг разулыбалась Люся.

— Только костюма-то нет, — вдруг вспомнила Цветкова.

— Так не беда! Театр-то рядом, зайдем и возьмем любой на выбор, — ответила Люся.

— Ребята, не забывайте! Завтра в одиннадцать утра пробы! — налил себе водочки после двух бокалов шампанского Степан Сергеевич.

— К-как завтра? — поперхнулась Яна. — Уже?

— А чего тянуть-то? А потом, это не мы решаем! Так назначено. У них все быстро, актрису одну знаменитую ждали. Как ее величество вернулось, сразу же и назначили. Время — деньги! Скорее к съемкам хотят приступать! — ответила Лариса Ивановна. — Поэтому лучше сегодня лечь поспать пораньше, отоспаться.

— Какое отоспаться?! Я теперь месяц спать не буду! — воскликнула Яна.

— Наоборот, ей лучше порепетировать! И вот если сегодня поймает кураж, то и завтра все пройдет на «ура», — высказал совершенно диаметрально противоположную точку зрения Степан Сергеевич и внезапно предложил Яне: — А поехали вместе? Я Дедом Морозом, ты Снегурочкой? А то куда тебе одной в ночь-то? Да и сподручнее со мной будет! Покажу класс, так и быть! Покажу, как на сцене работать! — блеснул он глазами.

— Еще пару стаканов, и ты покажешь класс засыпания лицом в салате, — с сомнением посмотрела на него Лариса Ивановна.

— Да разве это доза для Илюшина? Только для расслабления!

— Вы бы не сильно расслаблялись с сердцем-то больным, — отметила Яна.

— Валентина Петровна тебе уже напела? Эти слухи сильно преувеличены! — отмахнулся Степан Сергеевич, расплескивая спиртное. — Я еще молод, и здоров, и полон творческих сил!

— А что мы там будем делать? — спросила Яна.

— Доверься мне! В моей жизни было столько этих детских представлений, утренников, новогодних вечеров, что любого стошнит. Я понял одно: если нет никакого предварительного сценария, то в работе с детьми просто необходима импровизация. Вот и будем импровизировать! Люди богатые, есть караоке, будем петь, водить хороводы, читать стихи и играть.

Яна слушала его, открыв рот, и понимала, что теперь, что бы ни случилось, она поедет на заказ только с Степаном Сергеевичем. Они еще выпили за удачную операцию, потом за здоровье Яны в целом, конкретно за то, что она осталась со зрением, за удачные завтрашние пробы и еще за что-то.

Потом к Яне вернулись силы и они всей нетрезвой группой двинулись к ТЮЗу.

Всю дорогу Люся болтала в оглохшее ухо Яны без умолку:

— В главной роли сниматься будет звезда! Русского происхождения, но живет во Франции! Петр Ньиман. Слышала о таком? У него мама была известной балериной, ее приглашали в годы дружбы между народами сняться в Голливуд, там-то она и закрутила любовь со звездой индийского кино, да так, что назад в Россию ее определенные службы не пустили. Точнее, аккуратно намекнули, что ее присутствие в Советском Союзе будет нежелательным. Из труппы Большого ее сразу же исключили. А все из-за того, что ее избранник в прессе имел неосторожность высказаться против социалистической угрозы и отдать предпочтение Америке. Дело в том, что он очень хотел переехать в Америку, грезил Голливудом.