Роман с клоуном (СИ) - Вечная Ольга - Страница 9

А потом мы страстно мирились и бессчетное количество раз извинялись друг перед другом. Не знаю, как терпел меня Фил в то время, но он ни разу не вышел из себя, не закричал на меня. Самое обидное, что доводилось услышать — «ну ду-у-ура», да и то сквозь зубы. Открытия ждали впереди, но тогда я не могла и представить, что совершенный Филипп Мухин может делать ошибки.

Подруги не верили моим рассказам о нем. Аня шутила, что он выдуманный моей больной фантазией принц, что я сошла с ума и вообразила свою любовь, соткала образ Филиппа из достоинств героев женских романов. Аня относится к тому типу людей, кто живет головой, а не сердцем. Сначала она анализирует умственные и физические способности кандидата на свою руку и сердце, затем его материальное положение и возможные перспективы, а уж потом позволяет себе проявить симпатию. Наверное, в какой-то мере все мы так поступаем, но у меня подобный анализ всегда происходил неосознанно, на первом месте было влечение. Анька же с ее табличкой на листе в клеточку «Плюсы и минусы очередного кандидата» казалась мне слишком расчетливой.

— Как думаешь, Жень, соглашаться ли мне на свидание с Андреем?

— А как же Ваня?

— Ну что ты, он со мной почти одного роста, мне не нравится, как я выгляжу на фото рядом с невысоким парнем. А вот у Андрея маленькие руки, почти такие же, как и у меня. А еще, когда он улыбается, он отвратительно морщит нос.

— Тогда отшей его. Раз он тебе неприятен.

— У него «Порш». С одной стороны «Порш», с другой маленькие руки. Не знаю, что делать.

— Хоть раз прислушайся к интуиции. Подумай, нравится ли он тебе кроме как обладатель дорогой тачки?

В этот момент обычно Аня смотрела на меня удивленно, словно я предлагала ей в уме перемножить два трехзначных числа.

Аня никогда не любила Фила, она ревновала меня к нему, и высказала все, что накопилось, напившись мартини на вечеринке в честь моей свадьбы. С Аней мы дружили в школе, затем на время наши пути разошлись — она мечтала стать стилистом, а я изучала бухгалтерию и экономику. Хотя на мой факультет поступить было намного сложнее, чем в ее училище, после окончания она стала зарабатывать в разы больше меня.

Вечер близился к полуночи, я ходила от окна к окну, воображая худшее, что могло приключиться с Филиппом в чужом городе. Он запрещал себе быть импульсивным, это могло бы стать опасным для окружающих людей, но случались моменты, когда он не мог себя контролировать. Вернее, таких случаев я могу насчитать не больше пяти, и все они происходили по моей вине.

Однажды в баре, дело происходило не в России, — в первые два года брака мы с Филом много путешествовали вдвоем, — незнакомый хорошо подвыпивший мужчина решил, что я должна пойти с ним. Уж не знаю, что натолкнуло его на эти мысли. Решил и все тут.

— Не смей трогать. Нет! Нельзя трогать! — кричу по-английски. Я плохо знаю немецкий, но очень сомневаюсь, что в Германии отрицательные резкие жесты и качание головой, слово «no», — означают призыв к действию. Как бы я не старалась раствориться в толпе, как не отворачивалась, его руки снова и снова находили меня, хватала и притягивала к его горячему, потному телу. Сначала я не обращала внимания, мало ли кто на кого может налететь в толкучке, но потом поведение настойчивого ухажера стало действовать на нервы.

— Хорошая песня! И ты хорошая! — кричит он мне на ухо на ломанном английском, показывая большой палец. Он хочет танцевать со мной, но я лишь отрицательно качаю головой без тени улыбки. Не даю ему ни малейшего шанса, показываю кольцо на пальце, — подавляющее большинство мужчин уже бы отстали от меня после такого. Его ладони влажные, как и он сам, и кажется, они оставляют на моей коже грязные следы, разводы, прикасаясь. А еще мне кажется, что меня унижают, хотя на тот момент он еще не сделал ничего особенного. Но его взгляд, его ухмылка, его рука, каждые несколько минут поправляющая ремень брюк, — все это открыто демонстрирует желание переспать со мной, отчего становится тошно.

Прицепился и никак не отстанет. Он выбрал именно меня из-за национальности, моей легкомысленной одежды, счастливой открытой улыбки? Понятия не имею. Мой муж не показался ему достойной преградой, он попер напролом.

Весь тот вечер Фил вел себя пассивно, он проехал за рулем более двенадцати часов и жутко хотел спать, поэтому сидел за дальним столиком и молча глушил пиво, пока я отрывалась и кричала, танцуя под малоизвестную группу «Orange skulls», которая родом из моего родного города, и чей барабанщик учился со мной в параллельном классе. В общем-то мы и спешили так сильно, чтобы успеть на это выступление. Так вот, устало оперев голову на ладонь, Фил зевает и слабо улыбается, наблюдая за безумными танцами своей жены, утонувшей в толпе юных панков и прочих неформалов. Раздирающий перепонки рев гитар вовсе не мешает ему дремать, сквозь сон следя за обстановкой. Наверное, поэтому тот парень, череп которого наполовину был бритым, а наполовину татуированным в виде паутины и жирного паука, решил, что я свободна. Он то и дело повторяет на ужасном английском «русская девочка, сладкая, безбашенная русская девочка» и много чего еще, чего я не понимаю. Он старается как можно чаще касаться меня в танце. Я уже вся в воображаемых грязных разводах, мне надо в отель, мне нужен душ.

— Отвали! — грубо кричу я ему в очередной раз, начиная волноваться. Он кивает, хохочет, хватает меня за талию и приподнимает вверх, как будто помогая разглядеть, что происходит на сцене, вгоняя при этом в панику. Ситуация выходит из-под контроля, я отчетливо понимаю, что сама не справляюсь. Он кажется мне таким сильным и мощным, что страх ледяной струйкой катится между лопаток. Собрав волю в кулак, я изо всех сил ударяю его по шее и, оказавшись на полу, пробираюсь к Филу, попутно натыкаясь на гостей бара, то и дело протискиваясь между тел. На полпути оборачиваюсь и ахаю, понимая, что незнакомец идет следом, кивая мне.

Вот и Филипп. Сажусь рядом, вцепившись в руку мужа, прижимаюсь, давая понять всем вокруг, что не одна. Но вместо того, чтобы отступить, этот распаленный алкоголем и нарывающийся на неприятности мужик подходит к нашему столику. Протягивает Филу руку, тот хмурился, но пожимает ее. Панк как будто что-то проверят по силе рукопожатия, ухмыляется, делает свои выводы. В следующий момент он пренебрежительно толкает Фила, хватает меня за руку, резко дергает на себя, да так, что я теряю равновесие и едва не падаю, чудом успев ухватиться за стол. Мои пальцы побелели, с такой силой я вцепилась в столешницу, а сердце моментом разогнало кровь по жилам, в ушах отдавалось «бах-бах-бах». Все случилось быстро и неожиданно, мужик хватает меня за бедра и дергает к себе, на пару секунд успев прижаться к моей заднице в пошлой позе, и сделать недвусмысленное резкое движение бедрами, отчего я едва не лечу вперед.

Фил проснулся мгновенно. В следующую секунду я была у него за спиной, а парень отлетел на несколько шагов, напоровшись на других посетителей, которые недовольно оттолкнули его. К сожалению, он удержался на ногах. Весил на вид под сотню килограммов, понятия не имею, где Фил почерпнул столько физической силы, в своей бесконечной ярости, наверное. Мой добрый веселый Фил, забавный безобидный клоун, сводящий в шутку любой скандал, в момент переродился, приготовился к бою. Я смотрела на его спину, лица не видела, но даже так чувствовала напряжение, исходящее от его точеного тела. За Филом я, разумеется, почувствовала себя в безопасности, но слабоумием никогда не страдала. Мой муж — менеджер среднего звена, а не воин, он ходит в спортзал два раза в неделю и несколько раз в месяц играет в баскетбол с коллегами, у многих из которых брюшко лежит на коленях. А перед ним стоит закаленный в уличных драках громила, который именно в этот момент достает из кармана кастет и надевает на пальцы. Скалится, приглашая Фила к поединку. Охранник поглядывает на нас, но по непонятной мне причине разнимать не спешит.