Слепой охотник (СИ) - Каршева Ульяна - Страница 11

— Ну, я поговорю с ними вечером и перезвоню тебе, — неуверенно сказала Ирина. И добавила: — Они оба работают, поэтому освободятся только во второй половине дня.

— Но этот зм… этот Ярослав зашёл вчера к тебе ближе к обеду, — заметил он.

— В перерыве, — уточнила она.

— Не будешь против, если я тебя до аптеки твоей провожу?

— Нет, спасибо, — вежливо сказала она, и они наконец вплотную занялись десертом.

Проводив Ирину в фитоаптеку, он вдруг сообразил, где находится, и, поймав какого-то рабочего с пустой тележкой, спросил, где можно найти прилавок со всякими финтифлюшками. Тот велел идти с ним — и привёл к солидной даме, торговавшей во внутреннем помещении рынка бижутерией. Правда, в основном украшения были женскими. Ни на что не надеясь, Женя поинтересовался браслетом с андреевским крестом. Поразился, когда, пошарив по коробкам, дама вынула искомое. Он предполагал нечто вроде браслета для часов. Но получил подобие чёток из квадратных бусин, каждая из которых несла тот самый крест — синий на позолоте. Хм. Ещё интересней.

Домой он возвращался недовольный. Радость от покупки предмета, который, предполагаемо, должен защитить его, смешивалась с горьковатым впечатлением от беседы с Ириной. Слишком много недоговорённости, будто получил карту нужного маршрута и обнаружил, что середину проели крысы.

Ближе к дому наметился перелом в настроении, и он не заметил даже, как усмехнулся: ну и физиономия будет у Змея, когда он вечером увидит нового участника событий, которые считает делом только их компашки… Вчера, правда, Змей был явно благодарен, что Женя ввязался в перепалку с Дворнягой. Впрочем, перепалка — слишком сильно сказано. Дворняга слишком очевидно пытался пробить его спокойствие, разозлить, но Женя держал легкомысленно-издевательскую позицию: «И чё?» Обычно эта позиция, опробованная на многих и не однажды, здорово выводила из себя его вынужденных собеседников. Что с Дворнягой и произошло. Он решил, что легче с достоинством удалиться, чем продолжать психовать.

Прежде чем зайти в подъезд, он постоял на площадке перед дверью. Пожалел, что когда-то бросил курить — прекрасная отмазка для маскирующегося наблюдателя. Но время от времени задирал голову, разглядывая быстрые тёмно-серые тучи, которые мотались по небу, изредка бросая россыпь капель, а потом смывались, уступая сильному солнцу… Зачем вчерашние двое загонщиков Дворняги пришли к нему? Неужели затем, чтобы Дворняга рекрутировал его? В грабители… Надо же… Небось, заметили его в аптеке Ирины, присмотрелись — насколько он понял, они тоже «видят».

Любопытное начало возвращения в нормальную жизнь. С открытия, что в привычный мир вписана группа товарищей, которые ему отнюдь не товарищи.

Так никого подозрительного и поблизости не заметив, Женя вошёл в подъезд. В лифте, естественно, встал чуть сбоку — помнил, что правая дверца открывается медленней, о чём вряд ли знают загонщики Дворняги. Да и… Если бить будут, то чаще удар идёт налево… А потом сообразил, что интересней застать непрошеных гостей врасплох, буде они наверху, поджидая его. Вышел на предпоследнем этаже и спокойно прошёл две лестницы на свой этаж. Пусто. В некотором даже разочаровании Женя закрыл за собой дверь в квартиру.

Но возвращение к нормальной жизни ознаменовалось и привычной работоспособностью, властвующей им в первой половине дня. В мастерской он с головой ушёл в работу…

Звонок домофона обозлил до чёртиков, а взгляд на часы — заставил растеряться. Вот ни фига себе — четвёртый час.

Пышнотелая, но шустрая блондинка Леокадия, как и обещала, приехала с Витенькой, который состоял при ней личным водителем, грузчиком, упаковщиком и ещё в паре-тройке разных специализаций.

В мастерской Леокадия обрыдалась от восторга, сюсюкая грудным контральто. Получалось насморочное гудение мультяшной слонихи. Витенька, грузный темноволосый мужик, молча шёл за нею по пятам, осторожно принимал акварели и тут же сноровисто упаковывал их: вчерашние — в тубус, а свежие — в специальные папки… Женя подписал все документы, благосклонно выслушал дифирамбы себе и проводил деловых гостей.

Стало гораздо легче — ещё один груз с плеч. Теперь, когда к вечеру он получит деньги на карту, он снова может жить независимо. Отец всегда был готов помочь, но Женя не любил обращаться к нему.

Вернувшись в мастерскую, понял, что выдохся и далее рисовать — лучше даже не пытаться.

Сбросил отцу эсэмэску: «Позвони, когда сможешь» и пошёл на кухню, где со вчерашнего дня на обеденном столе валялись мелки, пара листов акварельной бумаги и портрет Змея.

Лео, которая успевала не только восторженно рыдать, но и обегать всю квартиру, также успела деловито прицениться к портрету Змея и пообещала разузнать, хорошо ли идут на художественном рынке работы фэнтезийного плана. Женя даже мельком пожалел, что не спрятал рисунок со Змеем.

Заглянув в холодильник, он соорудил себе шикарный бутерброд и, пока закипала вода для кофе, набросал портрет с внутренней сутью Красимира. Закончив его, снял с плиты турку. Кофе выкипел лишь на треть, что он посчитал чудом.

Думая, как писать Красимира, он решил попробовать запечатлеть его в напряжённый момент. Очень уж отчётливо помнил, как парень стоял неподалёку от Ирины, не пытаясь к ней подойти, пока напротив присутствовал Дворняга. Женя вспомнил сжатую фигуру парня и постарался понять Красимира. Увидел профиль с небольшим носом, ноздри которого раздувались так, словно Красимир внюхивался в воздух. Увидел, что стоит он в позе, когда одна нога чуть согнута в колене и чуть отставлена от другой. Понял. Красимир не сбежал бы, доведись схватиться с Дворнягой. Он просто опасался подойти, пока тот говорил. Но, решись Дворняга или кто-нибудь из его окружения на действие против Ирины, Красимир без раздумий бросился бы вперёд.

Рисуя, Женя жёстко контролировал себя, заставляя находиться в полном сознании, хотя отчётливо ощущал, что автописьмо пытается снова завладеть им…

Женя осторожно пригубил горячий кофе, не сводя оценивающего взгляда с листа.

Напрягшийся, как для прыжка, волк, чёрный, лохматый, сиял на него с листа суженными жёлтыми глазищами и едва ощеренными, но неплохими такими клыками.

— Одобрям-с, — задумчиво сказал Женя, подразумевая, что Красимир для Ирины, кажется, охрана неплохая. Проверить бы его ещё в небольшой драчке.

Остался последний лист. Нет, были ещё, в мастерской, но… Осталось написать внутреннюю суть Ирины, а он всё не мог решиться. И не то чтобы его смущало увидеть за внешностью девушки суть, выраженную звериным обликом. Нет, что-то просто не давало ему вообще прикоснуться к её скрытому миру.

Ближе к пяти позвонил отец.

— Вы с матерью вчера ходили в театр, — полувопросительно констатировал он.

— Да. Кажется, мне лучше, — коротко сказал Женя. — Папа, я хотел спросить: не знаешь ли ты в городе семью, в которой есть некто Демьян? Имя довольно редкое. Может, вспомнишь. Мне кажется, он из состоятельной семьи.

Отец Жени владел объединённой банковской сетью и многих влиятельных людей в городе знал не понаслышке. После недолгого молчания он не совсем уверенно сказал:

— Демьян Изразверин — мой старейший клиент.

— Сколько ему?

— Ну, чтобы не соврать — годков за восемьдесят.

Женя быстро просчитал.

— Семья. Значит — внуки есть.

— Да, семья у него довольно обширная.

«А внуков часто называют именами дедов», — закончил Женя.

— Они какие, эти Изразверины? Ну, как семья?

Женя знал, что отец трепетно относится к вопросам рода и семьи, многими клиентами своими интересуется, поэтому не боялся спросить. Отец опять немного помолчал и нехотя сказал:

— Мало что о них знаю. Семья старая, из купцов вроде, с дореволюционными ещё корнями. Был слушок, что первый купец Изразверин не брезговал в начале карьеры и кистенём помахать, начиная свой капитал. Но такие слухи не редкость о людях с историческим прошлым. Древо семейное у них достаточно крепкое. Кредитов не берут. С финансовыми операциями крайне осторожны, но, бывает, играют на фондовых рынках. Женя, прости, но почему ты любопытствуешь?