Слепой охотник (СИ) - Каршева Ульяна - Страница 49

Не вслух — мысленно Женя напоминал себе, что центральные трассы всё равно придётся пересекать. Пока-то всё шло спокойно, если не смотреть по сторонам, а внимательно следить только за дорогой. Очень внимательно. И дело не только в том, что ехали дворами и узкими переулками и нужно было осторожничать из-за перебегающих дорогу ребятишек и домашних животных. Нет, на дорогу перед домами, перед самым носом машины, а то и норовя под саму машину, могли броситься все те, кого настигали отголоски разрушительной силы Демьяна. Пару раз Женя уже резко тормозил, пугая пассажиров и стряхивая собственное полусонное оцепенение, а потом хмуро дожидался, пока выскочившие из второй машины, идущей след в след, разрулят ситуацию… И чем дальше, тем чаще ловил себя на мысли: ведёт машину, будто ощупью переходит первый, самый опасный лёд на реке…

Одновременно размышлял.

Сначала о тех, кто сидел в машине Никиты. Вроде всё ясно: два его друга, откликнувшихся на просьбу о помощи, и один хранитель. Но в целом получалось неплохое такое войско.

А в его машине — трое из двенадцати волхвов. Ну, будущих. Причём, что интересно, Ирина села между парнями. Даже они удивились — молча, правда: место пассажира впереди пустовало, и они, кажется, полагали, что девушка сядет к Жене. Но ничего не сказали. Предпочли сидеть без разговоров. Ночь была плохой на сон: спали-таки в незнакомом месте, да и не с привычным комфортом.

Женя ждал, что Ирина вот-вот уснёт — выглядела так. Посматривал на неё в верхнее зеркальце, дожидаясь её взгляда туда же. Но она и не думала поднимать глаз. И, сколько ни ехали, он ни разу не почувствовал, что ей хочется посмотреть на него или откликнуться на его взгляд.

Как ни странно, Ярослав не злорадствовал. Он то ли устал от суматохи последних часов, то ли продолжал изучать собственные силы: очень уж часто его взгляд становился пустым, уходящим в себя. Красимир же как уставился в боковое окно, так и не поворачивался, разве что было раз: он смотрел исподлобья, когда у одного подъезда по их машине, поневоле остановившейся, истерически лупили кулаками. Нет, не только смотрел — надвинулся было на дверцу открыть её, но ребята из второй машины подоспели вовремя, и он снова осел на месте.

На выходе из одного из переулков Женя притормозил, а в следующее мгновение все в машине подпрыгнули от неожиданности: чуть дальше вперёд остановилась чужая машина, проехавшая так плотно, что смачно скрежетнула по боковой дверце. Кажется, Женя соображал сегодня хуже привычного: он ещё только начинал понимать, что произошло, а из машины напротив вывалился высокий тип в бейсболке, обошёл свою машину, стремительно приблизился к его старенькой мазде и, расставив ладони вокруг полуоткрытого окна, рявкнул в проём:

— Слышь, фраерок! Да ты совсем!..

Дальше шла агрессивная матерщина.

Ни о чём не думая, Женя повернулся всем телом к дверце. Тип в бейсболке понял, что он хочет выйти, и отпрянул, оскалившись в предвкушении. Мельком отметив свою дрожащую руку на рукояти, Женя открыл дверцу и с сиденья не встал, а выпрыгнул. Охрана охраной, но накопившееся раздражение и злобы тоже требовали выхода. Ещё не выпрямившись, он коротко ударил неизвестного под дых, отбросив типа к капоту его машины. Не дожидаясь, пока он придёт в себя, Женя сгрёб его, сползающего, задыхаясь, к колёсам, за отвороты кожаного пиджака, поднял на ноги, деловито перевернул и грохнул мордой о начищенную поверхность дверцы раз, два…

Холодная ярость уменьшалась с каждым ударом. Женя понимал, что этот тип не виноват в собственной несдержанности. Но подспудно понимал и то, что Демьянов деструктив действует в основном на тех, кто готов ему поддаться. И, рано или поздно, тип в бейсболке нашёл бы того, кто не сумел бы ему сопротивляться по-настоящему… Тот, кстати, был выше и мог бы уделать Женю в любой момент, не растеряйся от внезапного и жёсткого отпора.

Так он рассеянно думал, пока беспощадно и равномерно вминал в уже прогнутую дверцу голову бьющегося в его руках, мычащего от боли типа-бейсболочника.

Стремительно развернувшись, чисто машинально ударил свободной рукой по промелькнувшей сзади тени, а в следующий миг его кисть замерла в железном захвате.

— Успокойся, — медлительно сказал Григорий. — Ты достаточно наказал его и привёл в себя. Теперь остывай сам.

Женя дёрнулся, но вырвать кисть из мощного кулака не сумел. Разъярённый, он вынужденно выпустил сползшего всё-таки на асфальт стонущего бейсболочника. И внезапно оказалось, что он сам теперь стоит с заломленной назад рукой, прижатый к кому-то жёсткому, и над головой, как заклятие, то ли упрашивают, то ли просто повторяют одно и то же:

— Успокойся… Успокойся…

Но внутри всё горело, даже голова раскалывалась от внутреннего жара — и успокоиться, хотя он и понимал справедливость этого заклятия, не получалось. И замер, услышав тихое:

— Поверни его ко мне.

Его просто и легко приподняли и быстро переместили — лицом к Ирине. Девушка встала в шаге от него, положила руку на плечо и так же негромко, нараспев проговорила:

— Глазастая моя совушка, разумная головушка, барыня лесная, помоги… Пусть боль его растает и забытой вскоре станет.

Ладонь на плече он чувствовал. А потом вдруг отчётливо ощутил невероятное: его щеки коснулось нечто пушистое. Оно мягко обвеяло кожу, а потом словно лёгкой прохладой опахнуло лоб… Замерев от странного впечатления, он почти увидел, как это пушистое нечто на мгновения будто прикрыло ему перьями глаза. А когда оно пропало, а в глазах прояснело, он вдруг сообразил, что голову больше не стискивает упругий обруч, из-за которого болит всё…

— Отпусти его, — сказала Ирина, глядя поверх его головы.

Захват ослабел, словно державший не сразу поверил ей. Девушка взяла покорного ей Женю за руку и повела к машине. Всего два шага, но они оказались важными, потому что с каждым шагом он чувствовал себя приходящим в себя.

Садясь на место, оглянулся на Григория. Тот больше ничего не сказал — кивнул только и сразу пошёл к машине Никиты.

Но немного подождать всё же пришлось, благо ни позади, ни впереди не оказалось машин, желающих проехать этот переулок. Выскочил из машины Ярослав.

— Я быстро! Только проверить!

И бросился к бейсболочнику. Его он с усилием подхватил под мышки, поднял и усадил в открытую кабину, прислонив к спинке сиденья. Пара пассов, которые нервно обрывались на полпути. А потом Змей победно кивнул и просто провёл ладонями по травмированным местам лица, словно пытаясь что-то стереть с него. Несколько секунд — и убрал ладони, вгляделся в пострадавшего, ухмыльнулся и побежал к своей машине. Остальные с любопытством пригляделись к водителю в бейсболке. Его опухшее лицо так и оставалось опухшим, но всё же в чём-то изменилось. Появилась какая-то мягкость всех черт. Словно боли неизвестный больше не чувствовал.

А потом они проехали трассу и снова юркнули в переулок. Женя следил за движением и думал о том, что эти волхвы, которые за его спиной, как-то… оживают, что ли? Кажется, Ирине многое дала тетрадь, если девушка уже пытается целенаправленно пользоваться какими-то колдовскими словами. Змей пока тетради не получил, поэтому он бредёт в потёмках, примериваясь к собственной силе и приёмам её использования.

На резкое движение позади он взглянул в зеркальце.

— Сворачивай налево, — сказал Красимир. — Проедем два дома — третий наш.

Женя мельком взглянул на часы — половина девятого. Выехали рано. Сколько займёт времени поиск второго хранителя и выведение его из состояния глухаря? Что-то не нравится, как пахнет тревогой в воздухе. Вроде и тихо пока, но то и дело где-то неподалёку взрываются сердитые голоса, слышные даже при работающем моторе. И раздражают эти взрывы словесных перепалок не меньше, чем довольно частый визг и взрёвывание резко тормозящих машин.

Два дома остались позади. Торец третьего объехали и оставили машины чуть в стороне, где уже притулилась одна. Впереди пошли Ярослав и Красимир, за ними — остальные. Женя знал, что нужен третий от торца подъезд. Вот и Ярослав с Красимиром шагнули было на нужную приподъездную площадку… Женя поднял ладонь, на которую упали три скупые дождинки. Солнце сияет свысока и царственно, несмотря на то что постоянно скрывается в разрозненных клочковатых тучах. Дождя, наверное, по-настоящему не будет. Так, покрапает…