Прикоснись ко мне нежно (сборник) - Лоуренс Стефани - Страница 14

Они добрались до спальни лорда. Мебель была накрыта покрывалами, но не выглядела изношенной. Пока Эдриан бродил по комнате, Эбби присела на кровать, следя за ним.

– Почему ты решил вернуться?

Он взглянул на нее с другого конца комнаты.

– Я устал от всего и ничего не добился – ничего стоящего, ничего важного.

– Но я думала, что ты нажил состояние, – нахмурилась Эбби, глядя на то, как Эдриан скрывается из виду в гардеробной.

– Яувеличил свое состояние, – донесся до нее его голос. – Я приглядывал за делами, и мои поместья в Кенте и Суссексе процветают. Но нигде я не чувствую себя дома. – Он вышел из гардеробной. – И вот я здесь, старше и мудрее, надеюсь… Готов отстроить и начать все заново.

– Что отстроить? – спросила Эбби, пока он шел к ней, глядя на нее со странным блеском в глазах.

– Дом, семью. – Эдриан склонил голову, взглянув Эбби в лицо. – Я хочу пустить корни здесь, на болотах, – ответил он, посмотрев ей прямо в глаза.

Сердце Эбби застучало часто-часто. Она заставила себя кивнуть, встала и направилась прочь из комнаты.

В его голосе, в его взгляде сквозила уверенность, но… Эбби точно знала одно: кем бы ни была его предполагаемая невеста, это не она.

– Уже поздно, – бросила Эбби через плечо. – Пора собираться в обратный путь.

– Давай заглянем в галерею, – произнес Эдриан у нее за спиной, – и после этого поедем.

Они вернулись к лестнице и поднялись к галерее, расположенной в задней части главного корпуса. Ее створчатые окна выходили на сады, сейчас запорошенные снегом. Эдриан оглянулся вокруг. В детстве галерея была его любимым местом, ведь здесь можно было прятаться, свернувшись клубочком, в амбразурах окон. Восемьдесят семь нарисованных пейзажей, висящих на внутренней стене, были его старыми друзьями. И сейчас они были здесь – покрытые пылью, они ждали его возвращения.

Эбби, конечно же, мгновенно отвлеклась от невеселых мыслей.

Сдерживая желание улыбнуться, Эдриан оставил женщину любоваться картинами и направился в дальний конец галереи, чтобы осмотреться. Как он и ожидал, все полотна были в хорошем состоянии, нужно было лишь очистить их и отполировать рамы. Снова и снова Эдриан смотрел на Эбби, шагая вдоль стены, и думал о том, что хотел бы понимать ее так же легко, как она понимает картины.

Эдриан не мог бы сказать, какого поведения ожидал от Эбигейл, но она была тут, была не замужем, и, принимая во внимание все то, что связывало их раньше, виконт не понимал, почему она ведет себя так… отстраненно. Он не мог понять, о чем она думает, что чувствует, – а ответ на этот вопрос внезапно оказался для него очень важным.

Эбби отошла от картины, повернувшись к окну. Поджав губы, Эдриан притворился, будто тоже рассматривает картины. Пожалуй, он был избалован женским вниманием. За последние четыре года дамы высшего света крайне недвусмысленно давали ему знать о своих чувствах, так что к своим талантам, обеспечившим ему репутацию мастера-соблазнителя, ему почти не доводилось прибегать.

Конечно, Эдриан не растерял этих навыков – разве что немного подзабыл. Вновь бросив взгляд на Эбби, смотревшую теперь на снег, он почувствовал, как в нем просыпается хищник. Учитывая то, какое место он отводил Эбби в своих планах, сейчас было самое время пустить эти навыки в ход.

Отойдя от картины, Эдриан направился к Эбби. Его взгляд скользнул по ее профилю, по светло-каштановым волосам, по манящей фигуре. Когда Эдриан решил вернуться в Беллевер, он нарисовал в своем воображении картину – то, как он представлял свою будущую жизнь. Но этой картине не доставало центральной фигуры. Теперь же полотно было завершено.

Эдриан знал, кто займет место в центре.

Эбби.

Он понял это не сразу – в течение последних нескольких дней в нем медленно росло осознание этого факта. Мысли об Эбби постоянно кружили в его голове, неумолимо преследовали его. Эдриан всегда относился к ней как к уникальной личности и никогда не сравнивал ее с другими женщинами. Больше никто не мог бы заполнить место, которое она занимала в его душе.

Знала она об этом или нет – это был уже другой вопрос, но он наверняка сможет ей все объяснить. Или, по крайней мере, намекнуть на свои намерения.

Подойдя к Эбби вплотную, Эдриан выглянул в окно.

– Вон там розовый сад.

– Как только сойдет снег, придется нанять садовников – нужно подрезать кусты, – сказала Эбби, посмотрев в ту сторону, куда он указывал.

Она повернулась к Эдриану и мгновенно, к собственному удивлению, оказалась в его объятиях.

Эдриан улыбнулся (уголки его губ слегка приподнялись) и наклонился к ней.

– Напомни мне об этом… – сказал он, скользнув взглядом по ее губам. – А пока мне нужно позаботиться кое о ком еще…

Когда их губы соприкоснулись, Эбби не отпрянула – она была слишком удивлена и не успела понять, что он имеет в виду. А затем его поцелуй затуманил ее разум, разжигая страсть в ее душе, заставляя стремиться в его объятия, как и раньше, за несколько лет до этого. Но в прошлом именно ее упорство стало всему причиной. Теперь же…

Эдриан слегка повернул голову, и Эбби сдалась без боя – внезапно для того, чтобы остановиться и подумать, у нее не осталось ни времени, ни сил. Она чувствовала жар мужского тела. Эбби раскрыла губы навстречу Эдриану, не в силах притворяться, что не хочет этого: она хотела его, хотела его всегда. Даже в шестнадцать лет она в глубине души знала, что он ее вторая половинка. Его руки обвили ее стан, прижимая ее ближе к себе, заставляя ее тело дрожать.

Их губы соприкасались, языки сплетались, дыхание сливалось воедино. Время вокруг них замерло, поцелуй все длился и длился. С того дня как Эдриан поцеловал ее в последний раз, далеко на болотах под теплыми лучами солнца, минуло восемь лет. С тех пор он многому научился – каждое его движение, каждая ласка выдавали его опыт в подобных делах. С каждым ударом сердца все притягательнее казалось искушение вновь испытать жар его страсти и с таким же жаром ответить на его вожделение.

Да, Эдриан определенно стал гораздо опытнее. Эбби осознала, что его рука уже какое-то время лежит на ее груди – это было так приятно, так правильно, что ее охваченный страстью разум не подал сигнала тревоги. Вместо того чтобы отстраниться, женщина обвила шею Эдриана руками, прижимаясь к нему, отдаваясь его ласкам. Если он сошел с ума, то и она не против потерять рассудок – не было никаких причин противостоять этому безумию.

Никто из них не отстранился. Мгновения тянулись медленно. Их поцелуй продолжался, нежность сменялась настойчивостью, и простые желания перерастали в мечту о чем-то большем. Но Эбби поразил не столько сам поцелуй, сколько чувства, вызванные в ней этой лаской.

Когда их губы наконец разомкнулись, оба тяжело дышали, как будто только что вынырнули из воды на поверхность, едва не утонув. Глядя в глаза Эдриана, Эбби подумала о том, что в некотором смысле так и было – они едва не утонули в волнах страсти. Она знала, что такое страсть – несколько лет назад он показал ей это. Но раньше их страсть не была такой глубокой, такой сильной, такой бурной.

Такой всепоглощающей.

Сейчас эта страсть окружала их, будучи почти осязаемой, толкала их навстречу друг другу, вынуждая забыть обо всем остальном. Безмолвному зову его глаз, его рук, сжимавших ее в объятиях, притягательности его черт, словно вытесанных из камня, страсти, бурлящей сейчас в ее крови, невозможно было противиться.

Эбби чувствовала, как у нее кружится голова. Пытаясь прийти в себя, женщина сосредоточила взгляд на его плечах, а затем посмотрела поверх них на снежную метель за оконным стеклом.

– О нет!

Ее глаза распахнулись. Эдриан тоже обернулся, чтобы посмотреть. Снаружи бушевала снежная буря – из-за того, что окна галереи выходили на юг, они не заметили ее приближения. Глядя, как падают хлопья снега, Эдриан подумал о том, а не решил ли какой-нибудь ангел таким образом помочь вернувшемуся домой блудному сыну.