Фаворит Его Высочества (СИ) - "Лиэлли" - Страница 16

На следующий день, забившись куда-то в глубину сада, я сидел на лавочке, с апатией разглядывая траву у своих ног. Для меня стало неожиданностью внезапное появление короля. Он был серьезен и мрачен, и я почувствовал, как тошнота подкатывает к горлу, осознав вдруг, что сейчас судьба нанесет мне еще более ужасный удар. К сожалению, я оказался прав.

— Француа… мне так жаль, — тихо произнес Людовик, присаживаясь на корточки у моих ног и беря мои руки в свои.

Я расширил глаза, глядя ему в лицо, и неосознанно затряс головой.

— Нет! Не говори мне ничего! Я ничего не хочу слышать! — воскликнул я в отчаянии и попытался отнять у него свои руки.

Но дядя не отпускал и лишь крепче сжал мои ладони.

— Но я должен сказать тебе, Франц, — твердо произнес король. — Недавно ко мне поступили сведения. Анри предал корону. Он сбежал вместе с важными государственными бумагами и передал их английскому правительству. Он оказался двойным агентом. Понимаешь?

Я не заметил, как по лицу моему начали течь слезы, я стиснул зубы и так сильно сжал дядины руки, что он поморщился.

— Это неправда! — почти прорычал я. — Я не верю! Это ложь!

— Поверь, дорогой мой, я и сам не могу в это поверить, я не ожидал такого от своего самого верного и преданного человека, — мягко произнес король.

— Нет! — Я вскочил с лавочки так быстро, что она опрокинулась, и отшатнулся от дяди. — Это неправда! Анри не может быть предателем! — Я всхлипнул. — Не может… Это ведь… ведь Анри… — Беспомощно упав на колени, я зарыдал. Хрипло, с судорожными всхлипами, так, что воздуха перестало хватать, а горло будто тисками сжимало. Я не мог дышать и стал задыхаться.

У меня началась самая настоящая истерика, и я никак не мог остановиться. Кажется, я даже стал вырывать траву из земли, что-то бессвязно крича и доказывая… Пока дядя не прижал меня крепко к своей груди, не давая вырваться и пытаясь успокоить.

— Я не ве-е-ерю-ю-ю… — со всхлипами завывал я, перестав вырываться и бессильно прижимаясь к нему. — Анри не мог…

Людовик молчал, просто поглаживая меня по спине. Постепенно я затих, немного успокоился.

— Я хочу остаться один, — с судорожным всхлипом, который никак не мог контролировать, прошептал я.

— Франц, но…

— Оставь меня! — крикнул я, понимая, что сейчас начну заикаться и снова потеряю над собой контроль.

И король не решился со мной спорить, поднялся и ушел. Когда он ушел, я снова повалился на траву жалким комочком и принялся плакать. Потому что ничего другого мне больше не оставалось. Я тихонько всхлипывал, хотя мне хотелось выть раненым волком и царапать землю.

Я не верю… Не верю… Анри. Мой Анри… Ты просто не можешь быть предателем!

Я тихонько заскулил, не в силах взять себя в руки.

Не помню, сколько так пролежал, но, когда меня подняли с земли и прижали к чьей-то груди, на улице уже стемнело. Глаза мои опухли и покраснели от слез, но мне было плевать, что меня застали в таком виде.

— Франц… — Голос Силестина едва доходил до моего помутившегося сознания.

Это он прижимал меня к своей груди. Ален сидел рядом, расстроенный, и не знал, что делать и как меня утешить.

— Мой принц… Пожалуйста, не убивайтесь так…

— Это… Это неправда… — снова и снова, как молитву, повторял я, бессильно прижимаясь к груди Силестина, и плакал, плакал…

А потом я просто уснул, вымотавшись морально. То ли уснул, то ли потерял сознание. Во всяком случае, меня поглотила забвенная темнота.

Следующие три дня я был безвольной куклой. Меня пытались кормить, разговорить, а я молчал. Молчал и апатично пялился перед собой в одну точку. Все это время братья не покидали меня ни на минуту, и я ел с их рук лишь для того, чтобы не огорчать их. Они пытались пропихнуть в мою безвольную тушку хотя бы по булочке в день и стакану сока, и я покорно съедал это, потому что понимал, что они искренне переживают за меня и пытаются помочь.

А на следующей неделе двор отбывал в Версаль. Дядя уже не мог сдержать дворян, которые упрашивали его покинуть душный и невыносимый летом Париж. Он пришел ко мне, пытаясь уговорить поехать в провинцию, но я заперся в своей комнате. Братьев со мной не было, они ушли, чтобы привести себя в порядок и немного отдохнуть, я сам на этом настоял.

— Француа! — Король терял терпение. — Как это ты никуда не поедешь?! Ты должен отбыть вместе со всем двором немедленно!

— Я никуда не поеду! — рявкнул я из-за дверей. — Катитесь вместе со своим чертовым двором куда хотите!

За дверью на миг наступила тишина, а потом король мягким голосом произнес:

— Я конфисковал владения и состояние графа де Монморанси. Разве ты не хочешь посмотреть на Ланкастер?

Если он решил, что обрадует меня этим известием, то очень ошибся. Я бы в тот момент с удовольствием швырнул в своего обожаемого дядю расческу или что побольше, например вазу.

— Уходи, дядя. Я никуда не поеду, — уже более спокойно, даже холодно ответил я.

Я отчетливо ощутил дядино изумление. Видимо, он удивился, почему я не закатываю ему истерики и не капризничаю, а говорю с ним столь холодно, да еще и в приказном тоне. Но так бы сделал тот Франц. Франц, который остался в прошлом. Я, кажется, повзрослел всего за несколько дней на много лет.

— Черт возьми, Француа, прекрати немедленно эту истерику! — послышался неуверенный голос дяди из-за двери. — Твое поведение недостойно наследника французского престола! Выходи оттуда! От того, что ты там сидишь, ничего не изменится!

— Не выйду, — заявил я и все-таки грохнул об пол вазу, которую прислал один из претендентов на роль моего любовника. Поразмыслив немного, я добавил: — Пусть ко мне пришлют Силестина и Алена. Я желаю их видеть.

Людовику ничего не оставалось, кроме как, ругаясь на чем свет стоит, послать за братьями. Те пришли немедленно. Едва я услышал их голоса за дверью, как сразу же открыл.

— Как вы себя чувствуете, Франц? — спросил Силестин, с тревогой разглядывая мои впалые щеки и синяки под глазами. — Вы выглядите неважно… — осторожно добавил он.

Я ничего не ответил. Тогда Ален мягко предложил:

— Возможно, прогулка верхом вас порадует? Вы так давно не выходили из своей комнаты… Облачко соскучился по вам.

— Я никуда не поеду, — топнув ногой, угрюмо ответил я. — Я очень хочу спать. Я слишком устал. — Тихонько вздохнув и не обращая внимания на братьев, я молча переоделся в свою ночную сорочку и забрался в постель, несмотря на то, что было еще относительно светло. — Я посплю… А вы… пожалуйста, побудьте со мной. Только дядю не пускайте.

— Конечно, ваше высочество. Никого не пустим, — пообещал Силестин, укрывая меня одеялом.

Я проснулся только под вечер, не чувствуя себя ни капельки лучше. Веки были тяжелыми и все еще опухшими после всех тех бесчисленных ночей, когда я ронял слезы.

— Силестин, Ален… — прошептал я сонно, поворачивая голову.

— Мы тут, — сразу же отозвался Силестин, целуя меня в лоб. — Выспался? Хочешь есть?

Как-то незаметно они стали мне ближе, и я ничуть не удивился, когда они стали обращаться ко мне по имени.

— Немного, — ответил я, садясь на кровати. — Сколько времени? Дядя ушел?

— Ушел, — ответил мне один из братьев. — Ругался как сапожник.

— Ужин на столе, — добавил второй, указывая на столик у окна, за которым когда-то завтракали мы с Анри. Я снова почувствовал, как ком подкатывает к моему горлу.

— Спасибо. — Я поблагодарил братьев, озаботившихся моим ужином, слабой улыбкой. — Значит… в Версаль я не еду? Я могу остаться тут?

Силестин пожал плечами.

— Его величество ничего не сказал на этот счет.

— Черт… — Я поморщился. — А я так надеялся побыть один.

— Король не оставит вас одного после того похищения… — произнес Силестин. Ален кивнул. — Они с кардиналом заперлись в кабинете и не выходят уже второй час. Там такие крики стоят…

— Это все кардинал, — неожиданно даже для самого себя прошептал я, сжимая побелевшими пальцами одеяло. — Это все он… Я знаю. Хочет выбить почву у меня из-под ног! Оставить Францию без наследника…