Фаворит Его Высочества (СИ) - "Лиэлли" - Страница 24

Я опустил ресницы, поерзав в кресле. Моя природа просто не позволяла мне упустить такой случай, чтобы немного не поддразнить моего будущего супруга, тем более передо мной сидел такой шикарный во всех отношениях мужчина.

— Если вы пообещаете быть ласковым… возможно, я не стану его изменять, — очаровательно улыбнулся я, глядя на него из-под золотистых ресниц, и добавил застенчиво: — Если, конечно, вы сами не против…

Похоже, я раздразнил льва…

Филипп поднялся со своего кресла и, медленно приблизившись ко мне, присел на край стола. Наклонившись ко мне с мягкой соблазнительной улыбкой, он шепнул:

— Могу я дать вам гарантию?

Не дожидаясь разрешения, приподнял мою голову за подбородок и прильнул к губам. Я задохнулся от неожиданности, но просто не смог ему сопротивляться. Когда тебя берут властно, с полным осознанием своих прав, но при этом нежно, настолько по-хозяйски, то сопротивляться невозможно. Поверьте. Его язык скользнул ко мне в рот, настойчиво и вместе с тем ласково раздвинув мои губы, и начал по-хозяйски исследовать мой рот. Я тихонько застонал, беспомощно закрывая глаза. Это было совсем не так, как с братьями. Филипп был великолепен в своей наглости и уверенности в том, что я не оттолкну его. Это всегда меня возбуждало и подкупало. Он брал как полноправный хозяин, как господин, не оставляя мне выбора, даже ни малейшего шанса отказать. Да и попробуй такому отказать… Если бы я не сидел, то упал бы. И я ответил на его поцелуй со страстью, которой сам от себя не ожидал. Никто и никогда так не обращался со мной, даже Анри, который был уверен в себе и знал с самого начала, что я принадлежу ему. Филипп этого не знал. У него даже не было уверенности в том, что я отвечаю ему взаимностью. Но ему, кажется, было все равно. Он просто захотел и взял. И я не смог не ответить ему, как он, вероятно, и ожидал. Он привык, что ему никто не может противостоять. Он застал меня врасплох.

Филипп не обнимал меня, я сам потянулся к нему, обвивая руками шею, чувствуя стыд, смущение и безумное возбуждение. Нет, не так. Это была именно всеобъемлющая похоть, всепоглощающее вожделение… Такое, какого я никогда и ни к кому не испытывал. Он зажег меня. Словно зажженную спичку поднесли к бочке с порохом.

Наш поцелуй был самым необычным за всю мою жизнь. Меня брали жестко и вместе с тем ласково, и вкус Филиппа мешался с изысканным вкусом французского вина. Это до невозможности кружило голову и возбуждало так, что я почувствовал, как все мутнеет перед глазами, как учащается биение моего сердца, как в паху все пламенеет… Я заерзал на своем сидении, постанывая в рот испанцу и сжимая пальцами его угольно-черные волосы.

Он отстранился от меня только тогда, когда сам захотел, сполна насытившись поцелуем и моими губами и убедившись, что он действительно тут хозяин. Я был слишком ошеломлен, чтобы доказать обратное, и в тот момент я, честно говоря, не находил в себе такого желания. Этому мужчине хотелось отдаваться долго и сладко, всю ночь напролет. От него буквально исходил чувственный аромат испанских ночей, жаркой страсти и упоенного обещания его объятий и любви, и не поддаться его обаянию было невозможно. Он покорял и завоевывал одним лишь своим взглядом. С одного поцелуя. И я растаял.

— Это будет достаточной гарантией? — чуть хрипло прошептал он, глядя мне в глаза своими невозможными ониксовыми глазами. — Обещаю быть ласковым… настолько, насколько ваше высочество заслуживает.

И он был честен. Несмотря на безумное возбуждение, я нашел в себе силы усмехнуться такому заявлению.

— Я очень на это надеюсь, — смущенно улыбнувшись влажными припухшими губами, пробормотал я хрипло и поднялся на своих дрожащих ногах. — Вы будете скучать по мне, Филипп? Этой ночью?

— Всенепременно, — последовал ироничный, но мягкий ответ, полный такого откровенного обещания, что мне стало жарко. — Вас проводить?

Он тоже поднялся.

— Нет. Не стоит утруждать себя… — шепнул я, из последних сил стараясь держать себя в руках и не наброситься на этого мужчину прямо здесь и сейчас. Поверить не могу, что он будет принадлежать мне! Черт побери… Я жадный, избалованный, беспринципный мальчишка! — Увидимся завтра, Филипп…

Я погладил его руку, не удержавшись от этого прикосновения, и ласково коснулся уголка его чувственных губ своими, прежде чем заставить себя повернуться к нему спиной и на ватных ногах покинуть эту беседку.

— Сладких снов, Француа, — тихо отозвался он, и я спиной ощутил его взгляд.

========== Глава III ==========

Франц

Силестин и Ален уже ждали в моей спальне, поужинав без меня. Я не помню, как добрался до своих покоев на не державших ногах, возбужденный, взбудораженный…

— Как все прошло? — тут же спросил Силестин.

— Видимо, более чем удачно, — заметил Ален со смешком, окидывая меня взглядом с ног до головы. — Он так хорош?

Я смутился, отводя взгляд, и вздохнул. Чувство вины и стыда захватило меня с головой. Я даже не смел что-либо сказать в свое оправдание. Я потек, как самая настоящая шлюха. Что я мог ответить моим ненаглядным близнецам? Но эти двое, к моему удивлению, кажется, нисколько не обижались и не испытывали ко мне отвращения. Даже не ревновали, похоже…

— Филипп был так любезен, что позволил мне изменить пункты в нашем брачном контракте, — ответил я после продолжительной паузы и положил контракт на прикроватную тумбочку.

— У него есть резон это делать, — задумчиво протянул Ален, взяв контракт и начиная его просматривать.

— Что ты о нем думаешь? — снова спросил Лес, когда я сел на кровать рядом с ним.

Он обнял меня за плечи, убирая с шеи золотистые пряди, и прижался к ней губами. Я чувствовал себя немного скованно после того, как целовался с Филиппом, и был в смятении оттого, что они нисколько на меня не злились. Я отказывался это понимать. Почему? Почему они не ревновали, не устраивали мне скандал, не обвиняли? Даже несмотря на обстоятельства!

— Я думаю… что он очень умен, — пробормотал я, подставляясь под ласки старшего брата.

— Он расчетливый, — хмыкнул вдруг Ален, не отрываясь от бумаги. — Это тебе не Фердинанд. Его старший брат и наследный принц, за которого тебя хотели отдать замуж вначале, жестокий деспот. К тому же он слабохарактерный человек, не способный сопротивляться своим порокам и желаниям.

— То есть мне повезло, что Филипп станет моим мужем? — спросил я, запрокидывая голову, чтобы видеть Алена, стоявшего возле окна.

— Это с какой стороны посмотреть. Хотя, я думаю, что в твоем случае это скорее удача. Видишь ли, Ришелье хотел выдать тебя за тирана и садиста, но король Испании, видимо, решил прислать тебе другого сына, зная, что его старший безумен. Я слышал, что брат Филиппа серьезно болен. Доигрался со своими постельными забавами и подхватил сифилис.

Я передернулся, осознав, от какой участи был избавлен.

— Какой ужас…

— На Фердинанда Ришелье мог повлиять, сыграв на слабостях, на что кардинал, видимо, и рассчитывал, — продолжал тем временем развивать свою мысль Ален. — Филиппа так просто взять в оборот не получится, и пока что Ришелье не понял, с кем связался. У младшего сына испанского короля есть мозги… и нет слабых мест.

— Откуда ты столько знаешь о Филиппе? — удивленно спросил я, глядя на Алена.

Мой милый молчун, мой свет, он в нашей троице был всегда умнее и проницательнее остальных. И думал за нас. Он всегда знал, чем удивить меня, и порою говорил для своего возраста чересчур умные вещи. Если бы не он все эти годы со своими советами, я бы, наверное, пропал, давно став безвольной, забитой марионеткой в руках коварного кардинала.

— Я некоторое время жил при испанском дворе. Я знал принца Филиппа еще тогда, когда он был юношей, — ошеломил меня Ален вновь. — Лес оставался во Франции, в то время как меня наша матушка забрала с собой в Испанию к своим испанским родственникам, где я был представлен тамошнему двору.