Новый муж для Рейни - Лонг Беверли - Страница 5

Чейз услышал, как открылась дверь, услышал шорох шелка и кружев и обернулся. Из кабинки вышла раскрасневшаяся Лорейн в свадебном платье.

– Помогите застегнуть молнию, – попросила она.

Никто не двинулся с места. Чейзу вдруг показалось, что он разучился дышать.

Сэнди опомнилась первой и поспешила на помощь. Чейз услышал тихий треск застежки. Во рту у него пересохло. Лорейн оказалась настоящей красавицей. Платье подчеркивало все волнующие изгибы ее фигуры, а в вырезе виднелась красивая грудь, совсем, откровенно говоря, не заметная в футболке, которая была на ней прежде.

Доусон посмотрел на него, многозначительно раскрыв черные глаза. Чейз понимал, в каком направлении устремились мысли напарника, но сделал вид, что ничего не замечает.

– Давайте скорее, – распорядился Бейтс. Он нагнулся, открыл портфель, стоящий у его ног, и достал две вещи, совершенно необходимые для свадьбы. Во-первых, цветы, букет, обернутый в прозрачную пленку; такие продаются в супермаркетах за пятнадцать баксов. Букет Бейтс неловко сунул в руки Лорейн.

Она не двинулась с места, смотрела на цветы и молчала.

Следом за букетом Бейтс достал из портфеля именинный торт, украшенный желтыми и розовыми воздушными шариками.

– Других у них не было, – виновато произнес он.

Чейзу показалось, что на лице Лорейн мелькнула тень улыбки.

– Я все скорректирую, – сказал Гэвин. – Чейз и Лорейн, встаньте у той стены.

Чейз пошел туда, куда указывал Гэвин. Лорейн после минутного колебания последовала за ним. Когда они очутились рядом, Чейз понял, что он почти на целую голову выше своей «невесты». С высоты ему открылся поистине восхитительный вид на вырез ее платья.

Ему стало жарко.

Он отвернулся и посмотрел на Гэвина, который настраивал камеру. Тот поднял голову и раздраженно бросил:

– Благодаря фотошопу я могу приделать любой фон, но не сумею изобразить счастливое выражение на ваших лицах. Так что вам придется мне помочь. Действуйте!

Чейз облизнул губы и сделал глубокий вдох. Положил руку на плечи Лорейн. Склонил голову, заглянул ей в глаза и наградил ее самой лучшей своей улыбкой.

Он думал, что она сейчас пошлет его куда подальше. Но Лорейн, посмотрев ему прямо в глаза, вдруг тоже широко улыбнулась.

Следующие пятнадцать минут им с Лорейн Тейлор пришлось изображать дрессированных тюленей. Гэвин велел им смотреть друг на друга, стоять рядом, а потом кормить друг друга тортом с одноразовых тарелок, которые нашлись у Сэнди в ящике стола. Щелк, щелк, щелк! Наконец Гэвин велел ему выйти из кадра, а Лорейн – повернуться к камере спиной.

– Притворитесь, будто бросаете букет, – велел он.

Лорейн послушно замахнулась. Щелк, щелк, щелк!

– Достаточно, – сказал Гэвин. – И наконец, последний кадр! Жених целует невесту!

Сердце у Чейза забилось чаще, он посмотрел на Лорейн. Теперь он казался себе даже не дрессированным тюленем, а рыбой, вытащенной из воды.

– Перейдем на «ты», – предложил он. – Ну как, ты готова?

– Готова, – прошептала она.

Он подошел ближе и нагнулся, собираясь просто коснуться губами ее губ.

Лорейн разомкнула губы, и Чейзу показалось, что он очутился на седьмом небе. Она оказалась сладкой, как шоколадный торт, ее губы были теплыми и влажными… С трудом оторвавшись от нее, он вынужден был признать: давно уже у него после поцелуя не подкашивались колени, как сейчас…

И все же он не собирался давать Доусону пищу для домыслов и фантазий.

– Ну что, конец фильма? – спросил он, притворяясь беззаботным и делая вид, будто не слышит, как вздохнула Лорейн. – Нам пора ехать, – продолжал он. – Хочу попасть в Рейвсвилл дотемна.

Детектив Холлистер целовался замечательно. Губы у него были упругими и теплыми, дыхание свежим, а руки уверенными. Когда он поцеловал ее, Рейни показалось, что через нее прошел ток. Напряжение поднималось от пальцев ног и быстро распространялось по всему телу.

Она ожила.

И ей хватило глупости подумать, будто и он чувствует то же самое!

Жаль, что их первый поцелуй станет и последним. Сам Чейз вряд ли проявит инициативу. Сейчас он замечательно сыграл роль влюбленного жениха, но сразу видно: он не в восторге от участия в этом фарсе. После церемонии он быстро переоделся в джинсы и футболку, отчего показался Рейни еще соблазнительнее, если, конечно, такое возможно. Правда, держался он совершенно равнодушно.

С ней он обращался вежливо. Безупречно вежливо. Но она угадывала его нетерпение: в парикмахерской им пришлось прождать еще полчаса. Она листала затертые журналы, валявшиеся на столах, а он сосредоточился на своем смартфоне.

Бейтс настоял, чтобы они дождались готовых фотографий. Вскоре Хендерсон вернулся и протянул Рейни водительские права на имя Лорейн Холлистер. Она повертела их в руках. Права показались ей самыми настоящими. Наверное, в полицейском управлении есть особый отдел, где постоянно фабрикуют фальшивые документы.

Она посмотрела на свою фотографию. Кто эта женщина? Мысленно она назвала ее «блондинкой Рейни»… Она бросила права в сумочку. Теперь их ничто не задерживало.

Чейз по-прежнему держался безупречно вежливо. Нес ее чемодан и открыл перед ней дверцу машины. Подождал, пока она не пристегнется, и только потом тронулся с места.

– Не жарко? – спросил он через десять минут, кивая на кнопку кондиционера.

Больше он не произнес ни слова.

Возможно, такой стиль ему подходит, но молчание не поможет ей приспособиться к новой жизни.

– Вряд ли тебя происходящее радует больше, чем меня, – сказала она наконец.

Чейз пожал плечами, не отрывая взгляда от дороги.

– Самое главное – твоя безопасность. Я сумею тебя защитить, – уверенно добавил он. – Кстати, ты когда-нибудь жила в маленьком городке?

– Нет. – Она покачала головой. – Я выросла в большом городе.

Он заговорил, глядя на дорогу:

– В маленьких городках жизнь… своеобразная. По пути мы заедем поужинать в местное кафе. Название подзабылось, но, сколько я себя помню, в Рейвсвилле, на углу Главной улицы и Двадцатого шоссе, всегда было кафе. Скорее всего, оно до сих пор там. Я вскользь назовусь, объясню, что я вернулся, чтобы подготовить дом к продаже, а заодно представлю всем свою молодую жену. К тому времени, как нам подадут десерт, половина жителей будут в курсе, а к утру обо всем узнает вторая половина.

– Очень мило! – сказала Рейни.

– Ничего особенного, там всегда так. Надеюсь, Лорейн, в основном ты будешь сидеть дома, мне легче будет тебя охранять.

– Рейни, – поправила она. – Все меня зовут не Лорейн, а Рейни.

Он задумался.

– А Гарри Мэлоун как тебя называл?

– Лорейн. Имя он прочел на моем беджике. А поскольку он до того всего пару раз заходил в «Следующие шаги»… скорее всего, он не слышал, чтобы ко мне обращались по-другому.

В разговоре наступила многозначительная пауза; она слышала, как шуршат шины по асфальту. Наконец повернулся к ней и кивнул:

– Что ж, Рейни так Рейни.

Она испытала облегчение оттого, что он не интересовался подробностями. Хотя она уже пересказывала все несколько раз, ей до сих пор было тошно, если приходилось рассказывать о Гарри Мэлоуне. Отбросив страшные воспоминания, она закрыла глаза и сосредоточилась на том, как его губы произносили ее имя: «Рейни».

Как будто он давно знал ее. Конечно, все не так. Он знает ее не дольше, чем она знает его. Просто у него такая работа.

А учитывая, что кто-то дважды покушался на ее жизнь, она очень надеялась, что он сумеет защитить ее от опасности. Когда он говорил, что сумеет ее защитить, голос у него звучал уверенно.

– И давно ты так работаешь? – спросила она.

Он покосился на нее, как ей показалось, с удивлением:

– Ты знаешь много полицейских?

– Нет. – Она пожала плечами. – А что?

– Если бы у тебя были другие знакомые копы, ты бы не говорила «работаешь». В полиции не работают, а служат. Разница невелика, но для нас существенна.