Клей - Веди Анна - Страница 57

– Вы рассуждаете, как умудрённый опытом старик, – и я полностью согласен с Вами, дитя моё, – Франкл смотрит тёплым взглядом на коллегу. – Если мы не будем предпринимать никаких попыток прекратить мутацию, то человечество само себя поглотит, и останутся более молодые и здоровые. Естественный отбор. Но нам никто не разрешит это сделать, мы сами не позволим себе это. Мы же гуманные, альтруисты. И будем помогать самому немощному и ненужному члену общества, пусть даже он полностью деградировал.

– Вот только зачем? Чтобы чувствовать свою божественность и величие?

– Да, нет. Просто так помогать. Это приносит удовлетворение.

– Я сомневаюсь в этом. Это наполняет и тешит собственное Эго. И внутри чувствуешь: как хорошо, что я не такой, и что я избежал подобной участи. Сравниваешь себя с убогими и внутренне радуешься, конечно, не без чувства сострадания, сочувствия и жалости, – как хотите это назовите, – но всё равно радуешься, что это не с тобой произошло. Разве не так?

– Ох, как глубоко Вы зашли. Сложно признаться себе в этом, но в какой-то степени может быть и так. Мы же не Боги, а такие же люди. Просто мы трудились весь век, работали над собой. А другие были в плену, может, им просто не повезло.

– Ах, умоляю Вас! Судьба, везение – это отговорки для ленивых, всегда говорила об этом и не перестану говорить. Работать надо над собой.

– Ангелина, Вы, когда расходитесь, становитесь очень жёсткой. Вы же женщина, мягкая, сексуальная, красивая, – улыбается Франкл, которого забавляет запальчивость коллеги.

– Звучит как упрёк, – Ангелина смягчается, вспомнив, что она действительно красивая женщина. – Ладно, предлагаю закрыть эту тему и сосредоточится на червяке.

– Хорошо. Мне сейчас в голову пришла мысль. Вероятно, этот процесс мутации и потепление, что вызвало таяние ледников и наводнение, затопление начались одновременно. Что-то спровоцировало процесс гниения, который вызвал тепловой эффект.

– А спровоцировали этот процесс какие-то геномо-вирусы. Скорее всего. Какие-то черви, как наш, поглощают других особей, а какие-то умирают и гниют. А что началось раньше? Или Вы думаете, что одновременно? – Ангелина морщит лоб в размышлениях. – А как же то, что таяние ледников, массовые скопления людей, их склеивание, – всё прошло именно по такой цепочке, последовательно?

– Это нам рассказали в средствах массовой информации, чтобы все так думали, – Франкл с лукавством в лице сделал пальцами «кавычки». – Это самое простое объяснение катаклизма.

– Вероятно, вы правы. Можно предположить, что геномо-вирус дремал в человеке долгие годы. Человек его вынашивал, как беременность, пока тот созревал. Он копился и копился. С точки зрения психологии именно накопленные эмоции пробудили этот геномо-вирус. Сами себя породили. Подобно тому, как возникает сбой в иммунной системе человека, когда иммунные клетки начинают сами себя атаковать. А вызывается этот сбой многими причинами, в том числе экологией, наследственностью, стрессовыми факторами. И причём это копилось из поколения в поколение, передавалось по наследству, с молоком матери, в процессе воспитания.

– А что если этот червь есть буквальная модель накопленных эмоций, которые пожирают сами себя и разрастаются, становятся всё больше и больше, и когда не хватает места в своём теле, приклеивают другие тела со схожими эмоциями и поглощают их? – профессор изучает червя. – Не думали об этом, коллега? Ведь посмотрите, всё, что вы говорите о накопленных эмоциях, можно увидеть в Вашем эксперименте, причём у нас уникальная возможность проследить за развитием нескольких поколений в ускоренном темпе, что невозможно в случае с человеком. Я имею в виду, здесь те же самые процессы. Попробуйте, разрежьте его, отделив некоторые части, что будет?

– Да, давайте попробуем, – Ангелина берёт лазерный нож и настраивает программу на более сильный поток. – Думаю, можно подойти с любой стороны.

Она аккуратно проводит ножом с одного бока червя и отрезает примерно десятую часть от всей массы. Отрезанная часть тела отваливается и с двух отрезанных сторон каплями проступает зелёноватая жидкость. Большое тело начинает извиваться в судороге, и маленький кусок тоже, они стремятся друг к другу, но Ангелина удерживает их на расстоянии. Так, в агонии, проходит минут пять, и части червя, привыкнув к положению, адаптируются. Зелёная жидкость прекращает сочиться, и рана покрывается тонкой плёночкой.

– Как у них всё быстро! Невероятно! – восхищается профессор. – А теперь хотелось бы посмотреть, будет ли это открытое пространство приклеивать и обрастать новым опытом. По идее, сейчас мы открыли рану. Применительно к человеку, открыли очаг с накопленной эмоцией. Она на поверхности, и человек может её увидеть, поскольку она уже не подавлена и не спрятана. Он может её разглядеть, осознать, полечить. И тогда уже не будет проекций относительно её. Проекции возникают, когда собственные эмоции не видны. Парадокс в том, что человек, сам не осознавая и не видя своих проблем, умудряется «одеть» в них партнёра. Но это является именно проекцией. И поэтому люди приклеивают друг друга. Человек проецирует на другого свои чувства, рисует себе образ, не соответствующий действительности, и воспринимает другого человека только с позиций своей фантазии. А тот, другой, в свою очередь, тоже проецирует чувства. И если у них есть в прошлом опыте схожие непрожитые, подавленные эмоции, они будут выходить в проекциях и притягивать друг друга, а потом и склеивать.

– Но у червей нет эмоций, вот ведь загадка, – Ангелина уже догадывается об ответе, даже почти уверена, но решает убедиться и услышать от профессора.

– Конечно, нет! Но Вы ввели им геном человека, который определяет психологический уровень, то есть тот или иной тип реагирования в стрессовых ситуациях.

– Вообще-то, я об этом знаю, – улыбается Ангелина. – Просто хотела услышать это от Вас, чтобы убедиться, что я правильно думаю. Также этот геном определяет склонность человека к привычкам, в том числе и вредным. Уверена, что связь между эмоциями и привычками также существует.

– Поясните, пожалуйста, – профессор краем глаза наблюдает за нематодой, – что вы хотите этим сказать? Что за связь?

– На примере червя. Мы вводим ему геном человека, который отвечает за склонность к тем или иным привычкам и за психологический уровень. В стрессовой ситуации человек начинает реагировать на событие, и от этого у него появляются эмоции, которые впоследствии подавляются и формируют привычку. Нематоде мы ввели уже сформированную привычку и психологический уровень и сейчас наблюдаем, как она будет реагировать, когда мы лишаем её этой привычки и какой-то части непрожитых эмоций. Когда не вмешиваемся, – это уже проверено, – она поглощает клетки других особей и растёт.

– Но этот факт будет свойственен лишь нематоде, так как она не имеет жёсткого скелета и обладает высокой регенеративной способностью, а потому может быстро расти. Человек же не сможет расти так быстро. Он будет медленно врастать в своего партнёра, с которым у него одинаковые привычки, или в случае, когда люди друг для друга стали привычкой.

– На Земле таких уже много. Они приняли облик друг друга и вросли костями. Понятно, что их уже не разделить, и они останутся такими на всю жизнь.

– Интересно, как у них, я имею в виду, когда умирает такой полностью сросшийся человек, кого хоронят? Например, если это супружеская пара, мистера Х или миссис Х? Просто таких большинство. Есть, конечно, и не супружеские, и не разнополые, и не двое, а большее количество слипшихся индивидуумов.

– Индивидуум! Слово-то какое Вы сказали, господин Франкл, – Ангелина растягивается в улыбке. – Какие ж это индивидуумы? От слова индивидуальный, уникальный даже, а это никак не подходит к склеенным существам.

– Ах, придираетесь к словам, – подмигивает профессор. – Изначально-то все рождаются уникальными и индивидуальными. Это в процессе социализации человек теряет свою неповторимость и всё больше подражает другим. Это ведь так сложно, быть не таким как все, это могут лишь единицы.