Закрыто на зиму - Хорст Йорн Лиер - Страница 1

Copyright © Jorn Lier Horst 2016

© Морукова Н., перевод, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Туман рваными хлопьями полз с моря. Он парил над влажным асфальтом, создавая небольшое свечение вокруг уличных фонарей.

Уве Баккерюд вел машину одной рукой. Темнота поглощала пространство вокруг него.

Ему нравилось это время года, когда листва еще не опала. Последняя поездка в летний дом в Ставерне, чтобы заколотить окна ставнями, вытащить лодку на сушу и закрыть дом на зиму. Этот момент он предвкушал все лето. Выходной для себя. Сама работа занимала от силы пару часов воскресным вечером. Оставшееся время принадлежало только ему.

Он сбавил скорость, свернул с главной дороги и въехал на хрустящий гравий. Свет автомобильных фар скользил по живой изгороди из шиповника, высаженной вдоль подъездной дорожки к парковке. Часы на приборной панели показывали 21:37. Он повернул ключ зажигания, вышел из автомобиля и втянул в себя бодрящий запах соленого моря. Волны, бьющие о берег, звучали будто отдаленные раскаты грома.

Дождь прекратился, и теперь ветер острыми ударами развеял туман. Световой луч от маяка на Твистейне периодически достигал берега и заставлял блестеть курчавые скалы, влажные от дождя.

Баккерюд плотнее закутался в куртку, обошел машину сзади и достал из багажника пакеты с продуктами. Он предвкушал стейк с кровью на ужин и глазунью с беконом на завтрак. Еда для мужчин. Проверил свободной рукой карман, чтобы убедиться, что ключ на месте, и начал подниматься вверх по тропинке к дому на заросшем кустарником холме. Сделал несколько шагов, и перед ним раскинулось море. Было темно, но он ощущал бесконечное пространство перед собой. Этот вид всегда наполнял его особым спокойствием.

Почти двадцать лет назад они купили простой дощатый дачный домик красного цвета, без изоляции и местами прогнивший. Как только появились средства, он снес старый дом и поставил новый на старом фундаменте. Мало-помалу они с женой создали свой собственный рай. Тогда он тратил все свободное время на строительные работы, а теперь дом стал тем местом, где он мог расслабиться, выдохнуть, отключиться. Местом, где реальное время не имеет значения, где оно выбирало свои собственные тропки в зависимости от погоды, ветра и собственного разумения.

Он положил пакеты на порожек перед входной дверью и нащупал ключи. Свет маяка коснулся стены и снова пропал. Уве Баккерюду стало холодно, он затаил дыхание. Правая рука крепче сжала связку ключей. У него пересохло во рту, он почувствовал, как шея сзади и подмышки покрываются гусиной кожей.

Луч света снова скользнул мимо, подтвердив то, что ему почудилось мгновение назад. Дверь была приоткрыта. Дверная рама была раздроблена, замок лежал на земле.

Он огляделся, но не увидел ничего, кроме темноты. В густом лесу поодаль раздался звук, хрустнула ветка. Издалека доносился собачий лай. Затем стало тихо. Только ветер шуршал осенними листьями да волны разбивались о берег.

Уве Баккерюд сделал пару шагов вперед, взялся за притолоку и потянул дверь на себя. Потом нащупал рубильник, зажег фонарь снаружи дома и свет в прихожей внутри дома.

Они с женой уже обсуждали, что подобное может случиться. Он читал в газетах и о подростковых шайках, которые вламывались в дома, круша все внутри, и о более профессиональных бандах, которые пачками прочесывали летние дома, охотясь на ценные вещи. Все равно ему с трудом верилось в увиденное сейчас. У него было чувство, что дом осквернили. Их дом.

Хуже всего дело обстояло в гостиной. Шкафы были открыты, ящики выдвинуты, содержимое расшвыряно по полу. Разбиты стаканы и тарелки, диванные подушки кинуты сверху. Все, что можно было продать, пропало. Новехонький плоский телевизор, стереосистема и портативное радио. Шкаф, в котором они хранили вино и крепкий алкоголь, был опустошен. На месте осталась лишь наполовину пустая бутылка коньяка.

Баккерюд наклонился и поднял корабль в бутылке, который обычно стоял на каминной полке, но сейчас лежал на полу. Стекло треснуло. Две мачты на изящной парусной шхуне были сломаны. Он помнил каждый час, когда сидел и следил за грубыми пальцами деда и тем, как они чудесным образом превращали маленькие детали в настоящий корабль. Помнил момент, когда корабль оказался на своем месте внутри бутылки, а дед потянул за нити, чтобы поставить мачты.

Голос дрожал, когда он позвонил в полицию и представился.

– Когда вы были в доме в последний раз? – попросил уточнить оператор.

– Две недели назад.

– Получается, взлом произошел после девятнадцатого сентября?

Уве Баккерюд оглядел разрушения, учиненные грабителями. Внезапно он почувствовал себя совершенно опустошенным.

– Вы знаете, побывали ли преступники в домах по соседству? – сотрудник полиции задал еще один вопрос.

– Нет, – ответил Уве Баккерюд и посмотрел в окно. Внизу горел свет в доме Томаса Рённингена. – Я только что приехал.

– Мы можем выслать патрульных для осмотра места происшествия завтра, – продолжал оператор из полиции. – До этого, пожалуйста, постарайтесь ничего не трогать.

– Завтра? Но…

– Мы позвоним вам, когда появится свободная машина. Вы будете доступны по этому номеру?

Он открыл было рот, чтобы возразить, потребовать, чтобы полицейские немедленно приехали с собаками и криминалистами, но промолчал. Сглотнул, поблагодарил за помощь и закончил разговор.

С чего ему начать? Он зашел на кухню и взял метлу с совком. Потом вспомнил, что полицейский просил не трогать место преступления. Он отложил орудия уборки и остался стоять возле окна, разглядывая соседский дом внизу.

Странно, что там горел свет. Томас Рённинген нечасто появлялся здесь осенью. У ведущего крупного пятничного ток-шоу и так было предостаточно дел. Однако он все равно нашел время, чтобы отпраздновать премьеру сезона в августе. Тогда соседи каждый со своим бокалом коньяка коротали время на улице возле наружного камина, а Рённинген рассказывал истории обо всем, что происходило за кулисами до, после и во время передачи.

В больших, подсвеченных окнах гостиной соседа мелькнула тень.

Грабители могли быть там. Судя по всему, они по-прежнему были там. Он сделал несколько быстрых шагов к двери и схватил карманный фонарик, который стоял на своем обычном месте. Может быть, полиция даст делу другой приоритет, если услышит, что Томас Рённинген тоже пострадал.

Ведущая вниз к морю тропинка петляла по плотным зарослям леса, вилась между скрюченных сосен с плотными ветвями. Фонарик освещал оголенные корни деревьев и валуны, но не помогал уклониться от хвойных игл и сухих веток.

В окнах дома горел свет, но с этой стороны они были расположены слишком высоко, чтобы суметь заглянуть внутрь.

Он посветил фонариком вокруг себя, прежде чем подошел к лестнице и входной двери. Ветер подхватил дверь и грохнул ею о перила веранды. Уве Баккерюд почувствовал, как его охватывает сильное беспокойство, от затылка к спине пробежала дрожь. Внезапно он осознал, что ему совершенно нечем защитить себя.

Маяк дотянулся лучом света до дверного косяка. На нем были те же следы взлома, что и на косяке дома Уве Баккерюда, но кое-что все-таки отличалось.

Пятна крови над дверным проемом.

День был долгим.

Вильям Вистинг сидел на диване, наклонившись вперед. Он неотрывно смотрел на ключ, лежащий перед ним на столе. Ключ давно не использовали, он был покрыт патиной.

Затем Вистинг поднялся и прошелся по гостиной. Снаружи на оконном стекле собрались мелкие плотные капли прошедшего дождя. Внизу, в Ставерне, через улицы медленно продирался автомобиль со спецсигналом. Синий свет то и дело прорезал темноту, но понять, была ли это машина полиции или карета «Скорой помощи», не получалось. Он провожал ее взглядом, пока та не исчезла в конце улицы Хельгероавейен. Потом развернулся и достал из углового шкафа бутылку. Судя по тому, что он мог разглядеть, вино было из Испании. Золотые буквы на этикетке гласили: 2004 год. Насколько он помнил, эта бутылка досталась ему после доклада для союза предпринимателей осенью прошлого года. Бутылка выглядела дорого, пребывание в шкафу вряд ли могло ей навредить. Он любил вино, но у него никогда не хватало ни времени, ни интереса, чтобы тщательно изучить сорта винограда, производителей, винные области, какое вино подходит к еде, а какое пристало пить отдельно. Его вполне устраивало попробовать и понять, что вино хорошее.