Щит и меч «майора Зорича» - Терещенко Анатолий Степанович - Страница 12

Заметно росла бесконечная патриотическая готовность советских людей бить немца с оружием в руках в любых условиях и на любых рубежах…

18 июля 1941 года ЦК ВКП(б) принял постановление «Об организации борьбы в тылу германских войск», что явилось солидным подспорьем и конкретным целевым указателем в организации дальнейшего развертывания партизанских действий.

В это время за сотни километров от советской границы, в Германии происходили радостные события. На аэродроме Гроссенхайн творилось что-то невообразимое. Сквозь надрывный вой авиационных моторов и режущих со свистом лопастей самолетных пропеллеров прорывались дикие, исступленные выкрики авиатехников и представителей других служб аэродромного обслуживания. Из садившихся «юнкерсов», освободившихся от бомб на советской территории, вываливались летчики и тут же попадали в объятия своих коллег. Героев люфтваффе Геринга подбрасывали в воздух в знак их успешной «работы» и благополучного возвращения.

А в штаб-квартире адмирала Канариса в одном из кабинетов готовилось совещание. Офицеры громко переговаривались, обсуждая первые удачные дни гитлеровского «блицкрига». Один из сотрудников военной разведки Вилли Шмундт расписывал коллеге богатства России и красоту «руссиш фрейлейн» — он уже бывал в Советском Союзе в качестве переводчика при строительстве тракторного завода на Волге — в Сталинграде. Офицер восторгался вкусом русской водки, горячими бедрами красавиц-славянок и просторами России.

«О, русские красавицы, несмотря на холодный климат, всегда горячи, — хихикнул Вилли. — Они любят крепко, очень крепко, так крепко, что можно умереть. Поверьте мне».

Свидетелем этого разговора был двадцатитрехлетний обер-лейтенант абвера Курт Браун. Он уселся поудобнее и с брезгливой благосклонностью продолжал слушать болтовню Вилли Шмундта.

«Для таких скотов, — подумал Браун, — предел мечтаний — дармовая водка и славянские женщины. Впрочем, так и должно быть: избранным — всё, черни — объедки с господского стола. Этим типам хорошо придется потрудиться, прокладывая для элиты нации путь к богатству и могуществу. Не исключено, что своими костями…»

Дальше развить свои размышления не дала резко прозвучавшая команда «Ахтунг!».

Сразу же все смолкли.

В кабинет вошел начальник отдела Абвер-2 полковник Лахузен.

— Господа офицеры! — голос его звенел на высшей ноте. — Вы являетесь свидетелями и участниками выдающегося исторического события — час назад фюрер начал войну против большевистской России! Да, да, начал. Война уже идет. Россияне бегут по всему фронту. Но это не значит, что наша служба должна стоять в стороне. Вермахт ждет от нас помощи. Возможности противника, надо сказать самокритично, пока мы знаем ещё слабо. Агентурный аппарат недостаточен ни количественно, ни тем более качественно, но мы победим с нашим фюрером.

— Хайль Гитлер! — дружно рявкнули, вскакивая из-за длинного дубового стола, офицеры.

Вскоре после этого совещания на аэродром была направлена группа абверовских диверсантов. Этим головорезам, переодетым в форму советских военнослужащих, надлежало срочно десантироваться с парашютов южнее местечка Яворов Львовской области. В их задачу входили:

подрыв железнодорожных мостов на участке Львов— Перемышль;

вывод из строя линий связи;

расправа с мирным населением, сочувствующим советской власти, и организаторами колхозов.

В группу входили эмигранты из Прибалтики, польские уголовники и восемь украинских националистов из ОУН Степана Бандеры. Кроме всего прочего, им поручалось в тылу Красной армии ночами, чтобы не привлекать внимания путейцев и чекистов, взрывать железнодорожное полотно, разбирать его звенья и сбрасывать рельсы под мосты, откосы и в глубокие овраги.

С первых дней войны подобные зондеркоманды, спустившиеся с небес, порой сами выбирали себе объекты для диверсий: склады ГСМ и с боеприпасами, военные автоколонны и тыловые подразделения и прочее. Небольшие отряды красноармейцев, выходивших из окружения, тоже часто становились жертвами этих команд.

Захваченные военными контрразведчиками вражеские парашютисты показывали, что их команды укомплектованы в основном выпускниками двух учебных центров — в Тегеле под Берлином и в Квинцзее близ Бранденбурга. Один специализировался на подготовке чисто диверсантов, а другой — диверсантов и террористов. Занятия продолжались шесть месяцев, и выпускники предназначались для действий на территории СССР, прежде всего на Украине, в Белоруссии и Прибалтике.

И уже 24 июня 1941 года, на третий день войны, Совет народных комиссаров СССР принимает специальное правительственное постановление «О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе». Территориальные органы НКВД обязаны были создавать на местах истребительные батальоны для уничтожения диверсантов.

В особом отделе Юго-Западного фронта военные контрразведчики не только боролись с диверсантами путем применения чекистско-войсковых операций, но и осуществляли перевербовку захваченной абверовской агентуры. Анализ работы по этой линии показывал, что германское военное командование и абвер по-прежнему делали ставку на разложение нашей армии, на бредовую идею «пятой колонны», якобы существующей в Советском Союзе. Это был большой просчет руководителей вермахта и спецслужб Третьего рейха при разработке стратегии войны против Советской России.

«Ступив на нашу землю, — писал известный военный контрразведчик, участник войны, генерал-майор М.А. Белоусов, — гитлеровцы, естественно, начали искать опору своему «новому порядку» среди местного населения и военнопленных. Бесчеловечный и извращенный по своей сути, фашизм стремился растлить всё вокруг себя. От истории никуда не уйдешь — были у советской власти враги явные и тайные, всплыли на поверхность недобитые махновцы и петлюровцы, воспрянули духом затаившиеся бывшие нэпманы и кулаки, польстились на щедрые посулы люди, не имеющие твердых моральных устоев и принципов. Одни рядились в форму полицейских, других захватила жажда наживы, третьи с "парабеллумом" и взрывчаткой за пазухой забрасывались в советский тыл.

Но опять-таки история неопровержимо доказала: не они делали погоду. И даже в период самых "блистательных" побед вермахта их предательские душонки холодил страх неотвратимого возмездия.

И сейчас, перебирая в памяти основные операции, которые проводил в то время (да и потом) особый отдел фронта, я не могу вспомнить ни одной, где бы чекисты действовали обособленно, только своими силами. Везде и всегда у нас были десятки, сотни добровольных помощников…

Осенью 1941 года, когда размеры угрозы, нависшей над нашей страной, осознал каждый советский человек, мы, чекисты, в полной мере оценили, каких замечательных людей воспитал наш строй.

Рабочие и колхозники, школьники и домохозяйки всегда и во всем старались помочь нам.»

Эти слова сказал человек, знавший работу военных контрразведчиков в годы войны не понаслышке. Он прошел всю войну от начала до конца в «шинели оперативного работника».

Заботой советского правительства о повышении качества работы военных чекистов было преобразование в середине июля 1941 года органов военной контрразведки НКО в особые отделы НКВД СССР.

Воинские звания оперативного состава были изменены на специальные звания. Так, звание «младший лейтенант госбезопасности» было равнозначно воинскому — старшего лейтенанта или политрука. Звание «лейтенант госбезопасности» — капитана; «старший лейтенант госбезопасности» — майора; «капитан госбезопасности» — полковника; «майор госбезопасности» — генерал-майора; «старший майор госбезопасности» — генерал-лейтенанта; «комиссар госбезопасности» — генерал-полковника.

Первые дни войны оказались для СССР трагичными. Но, как вспоминал А.П. Святогоров, настрой у всех чекистов его подразделения был боевым.

Из воспоминаний А.П. Святогорова:

«До глубины души потрясали быстро написанные нашими поэтами и композиторами песни о войне. Особенно часто звучала по радио песня "До свиданья, города и хаты..