Волчья дорога (СИ) - Зарубин Александр - Страница 27

— Герр Капитан. Тут в городе … — единым духом выпалил юнкер

— Охота на ведьм, я знаю, — ответил спокойно Яков, смотря парню прямо в глаза, — с городской властью у нас уже была по этому поводу... беседа. На повышенных тонах, но взаимопонимания мы достигли. Солдаты суду городских властей не подлежат. Нас, господа, это не касается.

И, по враз напрягшимся, посуровевшим лицам, понял — ответ неправильный. Ждали явно не этого, но чего? Прапорщик и юнкер сомкнулись плечами, словно загораживая от него, Якова, казарменный двор. Когда только спеться успели? Ведь только что грызлись как кошка с собакой. Чуть слышно кашлянул сержант за спиной. Звякнула полка у Гансова мушкета. Угрюмый стрелок стоит все с тем же непроницаемым выражением лица. Без плаща, несмотря на кусачий холод. Итальянец нервно оглянулся, потянулся на миг к рукаву, и отдёрнул ладонь. За спину, резко. Юнкер Рейнеке стоит рядом, губы оскалены как у волка... странный парень, когда злится — держит руки вперёд, будто прыгнуть собирается. Что за ерунда? — подумал капитан, поднимая глаза — поверх голов на тёмные окна. И увидел, как скрылось в проёме девичье лицо в мелких кудряшках. Ещё беглый взгляд — и не одна такая. Две, три... От окон взгляд скользнул по двору — пара фигур пыталась проскочить плац незаметно, мимо капитанского взгляда — в солдатских плащах, но фигуры для солдат слишком хрупкие.

— Какого черта? — единым духом выдохнул капитан, — вы что, бордель прямо здесь мне устроили?

— Тут такое дело, капитан... — итальянец замялся, подбирая слова. Яков набрал побольше воздуха в грудь, открыл рот

— Гнать всех… — и осёкся. По плацу, прямо на него шла одна из тех, кого капитан чуть не приказал гнать. Плащ с чужого плеча — Гансова широкая епанча, капюшон откинут, длинные полы волочатся по земле. Бледное, мертвенно — бледное, расчерченное морщинами — или шрамами? лицо. Всклокоченные волосы вороньим гнездом на голове. Безумные глаза смотрят вдаль, поверх голов, куда-то в сереющее зимнее небо. Запорошил снег. Белой волной на лицо и волосы. Опаленные с края. Яков сглотнул. Слова застряли в горле. Незнакомка все шла, неровно, пошатываясь и волоча ногу. Противно заныла голень, простреленная пять лет назад.

"Страппадо? Испанский сапог?"

— Вот, капитан. Отбили. Так получилось, — бросил Ганс Флайберг, почти не разжимая губ, — Прикажете — гнать?

Вспомнилась сцена у башни, чёрное, обгорелое пятно на снегу и сердитый возчик. "Дрова подорожали. Вот для кого были те дрова” Снег падал, ложился безумной на плащ и на волосы — обгорелые с края, неровно, будто палач был пьян или развлекался.

Серое зимнее небо над головой — холодное, цвета глаз майстера дознавателя. "Ну уж нет. Не сегодня, майстер Флашвольф "

— Капитан, мы обещали им защиту, — чётко произнёс Лоренцо.

— Раз обещали, значит будет. И сколько их?

Лоренцо, юнкер и Ганс недоуменно переглянулись. Так и есть, пересчитать прибывших никто из этих балбесов не догадался...

Ладно, это ждёт. Капитан Лесли выдохнул, оглядел плац ещё раз — безумная все так же мерно шла мимо, набрал воздуха в грудь и начал распоряжаться:

— Итак, господа. Караулы поставлены, усиления пока не требуется. Дежурное капральство пусть будет начеку. Всех впускать... Вооруженных — разооружать, аккуратно складывать и звать меня. Разберемся. Вежливо, это не вражеский город. Пока. Магда есть? — стрелок кивнул в ответ, — скажи ей пусть поговорит по душам с новоприбывшими. Кто за приключениями — гнать в шею, прочих накормить и обустроить. И пересчитайте их, наконец, не армия, а бордель кочующий. Сержант, разъясни личному составу, что не в сказку попали. А то знаю я наших, уже губу раскатали. И не только губу. Как закончите, ко мне. Подумаем, как нам выполнять всё, что вы наобещали...

— Благослови тебя бог, солдат, — окликнула его безумная.

Это было внезапно. Яков дёрнулся, сбившись с шага.

— Вы ошиблись. Мы тут все прокляты, — ответил он. Больше собственным мыслям: «сколько же их тут? Если с десяток — ещё обойдётся»

3-10

решения

— Сколько? — Спросил он, моргнув пару раз, в ответ на доклад вконец забегавшейся Магды. У себя в комнате, за столом, в широкой, пусть пыльной и разбитой в хлам клетушке офицерского крыла казармы. Прочие офицеры собрались тут же. Сержант, не сняв шляпы, присел на ящик в углу, молчал, иногда сверкая на капитана выжидающим, хитрым взглядом. Лоренцо насвистывал, стрелок Ганс все так же недвижно подпирал стену, юнкер присел в углу, жадные глаза сверлят Якова и всех вокруг.

— Так сколько?

— Сто тридцать шесть, — доложила Магда, вытирая руки. Яков вздохнул:

— Поздравляю вас, господа. У нас больше не рота. У нас чертов кочующий бордель.

Лоренцо присвистнул.

— Кассиром назначу, — прикрикнул капитан. Итальянец сник.

Магда усмехнулась и продолжила, как ни в чем ни бывало.

— У половины нет тёплой одежды, а та, что есть — не для марша, для города. Три малолетки, двое беременны. Еле ноги унесли, назад не вернутся.

— У нас чертов кочующий неподвижный бордель, — подвёл итог капитан.

Сержант поднял бровь — удивлённо.

— Не дело — спасти от огня, чтобы заморозить на марше... — пояснил ему капитан. Стрелок у стены чуть кивнул, соглашаясь

Сержант тоже кивнул, почесал бороду и бросил в ответ, шевеля губами:

— А городские на взводе, с ними ухо востро держать надобно. Чуть что — настрочат герцогу бумагу… если уже не насторчили.

Яков усмехнулся и подвёл итог:

— Итак. У нас чертов кочующий неподвижный бордель, к которому вот-вот поднесут факел… весело живем, господа.

— Но герцог? Должен же он разобраться… — подал голос юнкер со своего места в тени.

— Эй, парень, святая ты простота. — усмехнулся сержант из под шляпы, — Подсчитай, сколько нам должна казна. Сколько стоят чернила на приговоре. И сколько — верёвка. Умножь на пять, для всех, здесь присутствующих. Это, как на их благородный манер сказать, экономия сплошная, однако.

— Весело живем, — присвистнул под нос итальянец.

— Да уж, не скучно, — медленно ответил капитан, рассматривая комнату. Ночь пала быстро, за окном плескалась тьма и зимняя хмарь. Трещали дешёвые сальные свечи, плавали по потолку неровные, жёлтые огоньки.

— Впрочем, бывало и хуже. Ладно, господа. Делаем так: Патрули держать под ружьём. Сержант — всем парням смотр, проверка, всего, чего придумаешь. Внезапная, то есть — как всегда. Если что — скажи, императорский смотр у нас намечается. Да хоть ломами плац подметайте, но чтобы на глупости сил не осталось, — старый ветеран кивнул в ответ, потирая костяшки. Капитан усмехнулся:

— Лоренцо, ты в город. За священником. Быстро.

— Ты что задумал, кэп? — проговорил сержант, сморгнув. Медленно, словно своим ушам не веря.

— То самое. Согласно устава, в расположении могут находится офицеры, солдаты, их жены, слуги, как то: шорники, кузнецы, конюхи и прочая. За конюхов наши... пополнение не сойдет, за солдат тем более. Даже если побрить.

— Должен же быть другой выход… — прошептал Лоренцо, аккуратно ступая подальше в тень.

— Есть. Найти тряпок, нарядить их всех в паранджи. Якобы Великий Турок едет в Рим принимать христианство. С охраной, то есть с нами, и гаремом. Но будут два вопроса. Первый. Какого черта турок едет в Рим не прямо, а кругом, через эту глушь, второй — Великим Турком, Лоренцо, я тебя назначу.

— Почему меня?

— Тебя или Рейнеке. Оба были на дежурстве, вам и отвечать.

— Ты что задумал, кэп? — опять бросил сержант со своего места.

— Свадьбу будем играть. По Магдебургски. Как десять лет назад… — чётко ответил Яков, а про себя прошептал: — Богомерзость...

— Это как?

— Не знаю. Меня в Магдебурге при осаде не было. А ты был, старина. И при штурме и после штурма, когда маршал Тилли приказал переженить своих солдат на пленницах.

— Ты, кэп, все-таки не маршал.

— Так у меня и не армия, а рота. Для лапши на штабные уши сойдёт. Вспомни, лучше, как это было организовано?