Последний бог (СИ) - Заклинский Анатолий Владимирович - Страница 12

- Да. Такое мнение имело место, но оно не являлось подавляющим и до сих пор не получило подтверждения. С момента перерождения наша цивилизация неуклонно движется вверх.

- Вы опасаетесь, что обретение бога заставит вас вернуться в прошлое, когда религии были, как вы говорите, не достаточно продуктивны?

- Я не считаю, что мы обрели бога с вашим появлением. И не считаю, что нам вообще нужно его обретать, - честно ответил Ожегов.

Он бросил короткий взгляд на Ванина, сидевшего напротив. На лице того выражалось недовольство, перемешанное с удивлением. Если бы не такт, который он должен был соблюдать в присутствии другой стороны, то сейчас Вадим получил бы изрядную порцию его "обычного поведения".

- Значит, вся ваша цивилизация заблуждалась на протяжении всей своей истории. Заблуждается она и сейчас, пока религия существует. Я верно вас понимаю?

- Нет. Мы заблуждались, но заблуждение это исправлено.

- И во что же вы верите сейчас?

- Это сложно сформулировать и сложно связать с богами в том отношении, в котором вы узнали о них из курса нашей истории.

- Вы хотите сказать, что мы не способны понять что-то, что под силу понять человеку?

- Нет. Но вы не можете отрицать, что вы знаете о нашей цивилизации лишь то, что почерпнули из общих исторических данных.

- Вы сейчас хотите вывести к тому, что раз мы не создавали вас напрямую, то мы не можем являться вашими богами?

- Значит, вы всё-таки не создавали нас?

- Почему же, - Саник всё так же неестественно улыбнулся. Наша цивилизация очень древняя. Наши путешественники совершали походы в самые разнообразные уголки космоса. Как знать, куда они заронили частицу жизни, и насколько умышленно это было. Вы не можете отрицать колоссального сходства между нами и вами. Вы созданы по нашему образу и подобию, потому что ваша цивилизация младше. Вы ведь этого не отрицаете.

- Не отрицаем. Но даже при таком стечении обстоятельств мы скорее братья, хоть и дальние, - смело заметил Ожегов.

- Младшие. И младшие должны подчиняться старшим.

- Мы уже совершеннолетние, - снова возразил Вадим, - мы выходим в космос, или какой критерий считается основным? Межзвёздные путешествия? Так мы и их уже совершаем.

- Это совершенно ничего не значит. Мы можем создать точно таких же людей, и они смогут точно то же самое. Наши технологии это позволяют.

- Позволю себе не согласиться, - возразил Ожегов, - мы немного ушли от темы, к чему, в конечном счёте, свелась наша религия. У нас нет бога-идола. Все они были упразднены, но у нас осталась душа. Если хотите, её можно называть частицей бога в нас. Именно в неё мы верим, и именно её невозможно воспроизвести при помощи технологий. А что до тела, то мы тоже делаем ткани.

- Господин Ожегов допустил небольшую ошибку, - постарался вступить в разговор Лилин, - мы не способны воспроизвести целого человека из-за сложностей создания нервной ткани. Как говорят некоторые люди, подобные господину Ожегову, это от того, что невозможно воспроизвести человеческую душу.

- Это чушь, - снова неестественно и на этот раз шире, чем требовалось, улыбнулся Саник, - мы можем создать человека, полностью соответствующего любому из вас, и он будет способен на то же самое, на что способен оригинал.

- Я сомневаюсь в этом. Нельзя создать точно такого же, - возразил Ожегов.

- Мы утомились от бесконечных переговоров, ходящих по одним и тем же следам. Давайте расставим всё по местам. Мы создаём человека - любого, какого вы скажете, и если он будет полностью соответствовать оригиналу, вы признаёте, что мы - ваши создатели.

- Мы не можем принять такое решение, - впервые подал голос Ванин, до этого, казалось, захлёбывавшийся негодованием, но всё равно молчавший.

- А кто может? - спросил Саник.

- Боюсь, мы не можем проводить подобные эксперименты, - сказал Лилин.

- Что же. Тогда мы вынуждены будем покинуть ваше пространство и ограничить вас уже имеющимися у вас территориями в тех местах, где они примыкают к освоенным другими. Земляне не готовы к тому, чтобы вступить в сообщество.

- Мы дадим согласие или несогласие через три часа, - сказал Лилин с оттенком обречённости. Смотрел он при этом на Ожегова.

- Мы будем ожидать.

После этого, без каких-либо слов все трое инопланетян синхронно поднялись и вышли.

- Какого чёрта это было, Ожегов?! - тут же обрушился на Вадима советник Ванин, нависнув над столом, разделявшим их.

- Переговоры, - ответил священник.

- Да тебя за это убить мало.

- Разве? - Ожегов поднялся, - а почему вы молчали? Почему не сказали своего слова? Почему вы вообще меня сюда пригласили? Вам здесь не священник нужен, а кто-то другой.

Ожегов говорил спокойно, но это всё равно чуть не взорвало Ванина.

- Что он себе позволяет?!

- Хватит!

Лилин впервые за сегодня подвысил голос. Вся его мягкость улетучилась, и это был совершенно другой человек. Ожегов решил, что и правда позволил себе лишнего. В первую очередь, не нужно было выходить из себя, но теперь оставалось радоваться, что у Ванина на костюме было на одну полоску меньше, и он не доберётся до Ожегова, если Лилин решит его защитить.

- Сначала сядьте оба и успокойтесь.

Ожегов выполнил это указание сразу, а Ванин ещё недовольно фыркнул.

- Мы пригласили господина Ожегова за новым взглядом и новым поворотом в диалоге, и мы его получили. Это, как мы теперь знаем, в любом случае были бы последние переговоры. Либо они улетают, и мы получаем статус изгоев, либо мы соглашаемся и становимся кем-то вроде послушных домашних животных. У нас есть третий вариант. Мы ещё можем победить.

- Победить? Не смешите меня! Они сделают робота с настоящими мозгами, и он будет рассказывать вам анекдоты, а вы будете смеяться, - сказал Ванин.

- У них не получится, - заметил Ожегов.

- Откуда у вас такая уверенность? - спросил Лилин, - вы знаете про их продвинутые биотехнологии? Мы, к примеру, выращиваем людей в инкубаторе, если по каким-то причинам матери не могут их выносить.

- Но при этом у них есть матери, - заметил Ожегов, - и отцы. Так что с точки зрения методов, всё соблюдается. Ещё никто не создал жизнь из синтетики. Она всё равно идёт от нас и всегда будет идти. Если вы согласитесь на этот эксперимент, вы в этом убедитесь. Человек - не тело. И даже если можно заставить его мозг функционировать, это не значит, что он обретёт душу.

- Вы специалист по религии или по прогрессивным экспериментам? Которые даже не проводились, - сказал Ванин.

- Если хотите - считайте это моей верой.

- Верой? Тогда, может быть, сразу стоит признать в этих гражданах богов и начать уже подчиняться им? Представим себя счастливыми прихожанами, которым вместо распятья явили настоящего господа. А? - усмехнулся Ванин.

- Если я правильно понимаю, - сказал Ожегов, обращаясь к Лилину, - мы ничего не теряем, соглашаясь на эксперимент. Верно?

- Это в случае, если он решится в нашу пользу. А если в их? - он посмотрел на Вадима, - как вы думаете, сможем мы отказаться, имея вещественное доказательство своей вторичности?

- А отказываясь от эксперимента вообще, мы эту самую вторичность не подтверждаем? - спросил Ожегов.

- По крайней мере, у них нет ничего вещественного, что смогло бы её подтвердить.

После этого в зале повисла тишина. Ожегов согласился бы на эксперимент, но сейчас, выслушав контраргументы, он начал опасаться. Хотя, если смотреть вглубь души, он был убеждён в своей правоте.

- Ладно, - сказал, наконец, Лилин, - господин Лисицын, устройте господина Ожегова на ночлег, он пока совершенно точно остаётся. А мы пока подумаем, как быть дальше.

- Вы согласитесь? - спросил Вадим.

- То, что мы, здесь присутствующие, не можем в одиночку принимать такое решение, не просто слова. Это будет решать совет. Без вас, увы.

- К счастью, - добавил Ванин.

Оказавшись в небольшой комнатушке, выделенной ему для проживания, Вадим первым делом расстегнул неудобный воротник, который ещё и сильно натёр ему шею. Потом он убрал символ под одежду и подошёл к окну. Гостиница находилась рядом со зданием верховного совета. Оно осталось всё таким же величественным и монументальным, но теперь при взгляде на него Вадима распирал гнев. Сначала его позвали сюда, сказали вести себя чуть ли не свободно, а теперь он ещё и виноват в том, что вышло так, как вышло.