Отмеченная (ЛП) - Хантер Эйлин - Страница 6

Как он рассчитывал ответить ей на вопросы, когда он такой закрытый, что она почти ощущает это? Его соблазнительный запах звал ее, соблазнял ее рвать его одежду, чтобы увидеть твердую плоть внизу. Она непроизвольно закрыла глаза, когда ее сердце громко застучало у нее в груди. Она облизнула губы, вспоминая какой он изысканный на вкус, как волшебно ощущать, когда он скреплял руки вокруг нее, когда их губы встречались в ее снах. Приливная волна просочилась из ее киски, клитор стал настолько чувствительным, что он не удивится, если достигнет высшей точки удовольствия простым движением ноги.

Возьми себя в руки. Ответь ему.

— Я хотела придти в Волчью нору, — призналась она нетвердым голосом. — Я не знаю почему.

Когда она попыталась отвернуться, он предотвратил это движение. Его пальцы держали ее челюсть крепко, но нежно.

— Открой свои глаза. Посмотри на меня.

Она с усилием открыла свои глаза, шокированная открытием того, что его глаза не были насыщенного золотого оттенка, но все еще желтые.

— Расскажи мне о своих родителях.

Ее родители? Смена темы разговора дезориентировала ее на мгновенье. Она быстро привела свои мысли в порядок.

— Моя мама умерла, когда я была ребенком. Я никогда не знала своего отца. А что?

— Я пытаюсь оценить все это, — он вздохнул глубоко и спросил. — Сколько тебе лет?

— Двадцать два, — если он спросил ее, значит, и она может спросить. — А сколько тебе?

— Достаточно взрослый, — его сексуальны, созданные для поцелуев губы сложились в греховную улыбку.

— Какой вид ответа это?

— Лучший, какой ты можешь получить сейчас, — ответил он с хрипотцой. — Кто тебя растил?

Боже, он высокомерен. Еще хуже? Его отношение сделало более горячей.

— Это едва похоже на ярмарку, — она все больше и больше раздражалась.

— Ответь мне, — он не просил ответа, он его требовал. Его пальцы сжали ее подбородок, его радужка глаз меняла цвет с желтого на янтарный.

— Мои дедушка и бабушка. Все. Счастлив?

— Родители твоей матери?

Она кивнула, затрудняясь вдохнуть. Она хотела оставить гнев, но все ее тело изменяло ей. Мурашки желания жгли изнутри ее кожу. Это было совсем не как в ее снах, где она имела небольшую меру контроля. Если он не отойдет от нее, она скажет ему то, что хочет узнать, и сделает то, что он скажет. Ее гордость опустилась на колени, логика вылетела в окно.

— Я должна идти, — что-то внутри нее восстало против, ненавидя слово, отвергая возможность. — Моя семья будет волноваться.

— Твои дедушка и бабушка, я полагаю? — Его голос, казалось, охватил ее. Никто никогда не

заставлял ее становиться резкой и возбуждал ее, как этот человек. Даже близко.

— Да, — прошептала она, хватаясь за его руки, что остаться на ногах.

Сексуальная потребность билась в ней, кровь стучала ушах. В своих фантазиях она занималась любовью. Она не была дикой, ожидая долгого и грубого секса.

До теперь.

— Это не похоже на меня, — она встряхнула головой, пытаясь освободиться из паутины страсти. — Что-то неправильно. Я не чувствую себя правильно.

— Ничего неправильного. Это зов луны, дальше будет хуже. Ты на ранней стадии.

Он пытался шутить. Дальше будет хуже? Она на ранней стадии?

— Возможно, ты дашь мне немного пространства. Я думаю, что деградирую из-за чего-то, — это что-то было ее голодное либидо, находившееся в непосредственной близости от его члена.

Черт возьми. Когда в комнате стало так жарко? Разве дышать было так тяжело прежде?

Появился страх, прокатившейся подобно грозе по ее телу. Что случиться, если она позволит произойти событиям между ними? Он, очевидно, хотел ее с так же сильно, как она хотела его. Каким будет результат, если они проведут вместе ночь? Будет ли ее жизнь прежней?

— Ш-ш-ш, легче, — прошептал он. — Не нужно бояться. Ты в безопасности со мной. Я позабочусь о тебе.

Она кивнула, соглашаясь с ним. Они не знали друг друга — не по-настоящему. Да, они делили сны — чрезвычайно точные и озорные сны — но если она хотела понять, что происходит, она должна позаботиться о себе. Она не могла полагаться на него ни в чем больше, кроме ответов.

Ее разум боролся против фиаско своего тела, пытаясь добиться какого-нибудь подобия сдержанности. Ее покалывало в тех местах, о существовании которых она не догадывалась, ее соски и киска стали настолько чувствительны, что она не могла стоять.

— Я даже не знаю тебя, — она повторялась словно надоедливый попугай.

Надо уходить. Его очарование вызывает головокружение.

Она хотела содрогнуться, осознавая, что выглядит так же глупо, как чувствует себя.

— Нет, знаешь. Я бы сказал, что за последние несколько недель, мы узнали друг друга чрезвычайно хорошо.

Ее ногти впились в соски на его груди, когда она водила своими пальцами круги. Обо что она трется? Она не знала его. Технически — в своих снах, по крайней мере — они быстро переходили со второй базы на третью.

— Вспомни, когда впервые мы встретились? — она задрожала, когда он прикоснулся своими губами к ее лбу, жар его рта отпечатался на ее коже. — Ты такая нервная и пытаешься сбежать от меня. Я думаю, ты знаешь кто и что я для тебя. Если бы я знал, почему ты боишься, я бы помог это изменить.

Воспоминания атаковали ее, первый раз она встретила его во снах. Это происходило в баре. Раньше она никогда не была в баре и видела их только по телевизору. Он опирался о стену, будто ожидая ее. Она не могла рассмотреть его лицо. Это не имело значение. Она помнила, как застучало ее сердце, какая паника охватила ее, хотя она знала, что это только сон.

Она пыталась сбежать во сны, перемещаясь в другое время и место.

В этот раз она нашла себя в солнечном парке. Пустые качели катались вперед-назад, песочника рядом была занята раздражающими малышами и их любящими родителями. Джексон был здесь также, полуприсев к земле, изучая ее. Он казался таким бездельником, подобно смертоносному существу для убежища родителей, взявших детей поиграть. Она он начал вставать, он встряхнулась, но с этого наступившего момента ее сны не были прежними.

Он преследовал ее ночь за ночью, сексуальная игра в кошки-мышки. Когда он наконец-то поймал ее — на танцевальной площадке бара, она сбежала, достаточно иронично, но она была больше чем страдающая желанием жертва. Она отвечала, танцуя в кольце его рук, ритм музыки направлял их тела. Уже не было страха. Это случилось, как только она нашла кого-то, кто понимал ее. Мужчина, в руках которого она ощущала себя дома. В последствии она жаждала засыпать, чтобы находиться в непосредственной близи от него, чувствовать, как его тело прижалось к ее.

— Это было реально, Хлоя, — сказал он урчащим звуком из груди. — Все.

Все.

Первые несколько снов были чем-то скучны — находясь в общественных местах, она отказывалась полностью подчиниться страсти — но во время последнего они находились одни в спальне. Сначала они снимали свою одежду, оголяя друг друга. Вместо того, чтобы ощутить выпуклость внизу, она наконец-то увидела их. Он был — и все еще оставался — самым прекрасным, что она когда-либо видела. Его огромное тело идеально сложено, его кожа загорелая и гладкая. Она село на него, потому что она не могла больше сопротивляться. Искушение, которое он представлял, было таким сильным, чтобы задрожать. Она никогда не забудет его вкус. Способ, каким он растягивал ее губы, когда облизывал ее рот изнутри и снаружи.

Ее киска сократилась от воспоминания, создавая больше влажности между ее ног.

Черт возьми.

Ее трусики были чертовски влажными, обхватывая набухшие половые губы.

— Ты думаешь об этом, не так ли? Это было так хорошо, когда сосала мой член. Твой рот такой горячий, детка. Я хочу смотреть в твои глаза в следующий раз. Я хочу видеть как ты возбуждаешь, когда сосешь у меня.

Матерь Божья.

В ее снах Джексон любил грязно разговаривать. Это становилось обыденным во снах в его определенно сексуальном голосе, но она руководила. Он определенно наслаждался подобными вещами в реальности.