Торговец Иллюзиями (СИ) - Всеволодский Даниил - Страница 46

Вдоволь насладившись петушиным пением, путник из Шанвьери прислушался к странному звуку, напомнившему ему сдавленные рыдания. Ему стоило только оглядеться по сторонам, чтобы догадаться, что звук этот долетал до его слуха из зарослей орешника, которые обрамляли, точно кайма, старую дубраву.

Рассудив, что город, который не убежал от него за целый год, может подождать ещё пару минут, путник из Шанвьери отправился прямиком в заросли лещины. Стоило ему отодвинуть несколько ветвей, с которых тут же посыпались на землю золотисто-желтые листья, как глазам его предстала необыкновенная картина.

На небольшой лужайке, образовавшейся между разросшимися кустами орешника, лежало ничком прелестное существо, чья точеная фигурка угадывалась под складками ярко-красной юбки и накинутой на плечи цветастой шали. В каштановых волосах, рассыпавшихся по плечам и спине, виднелись вплетенные крашеные перья, а на тонком запястье, лежащем на холодной земле, блестели нанизанные на нитку бусины.

Остановившись над плачущей незнакомкой, путник из Шанвьери некоторое время с удивлением рассматривал её одежду и необычную прическу, а когда её горестные стоны утихли, собрал все свое мужество и произнес одно слово:

- Мадмуазель?

Услышав голос, девушка встрепенулась и приподнялась на локте, прислушиваясь и желая убедиться, не почудилось ли ей, тогда путник из Шанвьери уже увереннее с сияющей улыбкой на лице позвал:

- Диаманта?

Девушка подскочила, точно ужаленная осой и обернулась, ошарашенно глядя на стоявшего над ней человека. Она внимательно изучала его рослую крепкую фигуру, худое лицо и незнакомую одежду. Когда девушка вполне убедилась, что перед ней не призрак и не иллюзия, а вполне живой человек, в чем, к слову, можно было усомниться, глядя на его бледное лицо, из груди её вырвался вопль счастья, а дрожащие руки протянулись к пришедшему.

Прежде, чем она лишилась чувств, путник из Шанвьери успел опуститься на землю и заключить её в крепкие объятия, или же, обессилев после долгого пути, он сам лишился чувств и упал в нежные объятия прелестного существа.

Когда же они оба пришли, наконец, в себя, то ещё долго смотрели друг на друга, отказываясь верить своим глазам. Путник из Шанвьери крепко прижимал к груди девушку, по щекам которой продолжали катиться слезы, а она напрасно пыталась отстраниться, чтобы заглянуть в его лицо.

- Господин Фигляр... Неужели... Это вы? Скажите, это вы или же только иллюзия? - проговорила, наконец, девушка, взяв неожиданно появившегося в зарослях орешника мужчину за руки и заглядывая в его глаза. - Я вижу ваши глаза, ясные, как лазурь неба. Но это не можете быть вы! Господин Фигляр, скажите же что-нибудь! Я молила небо, чтобы оно вновь послало мне вас, я молила о встрече, но неужели...

- Это я, мадмуазель. Собственной персоной в этих забытых богом краях, - лучезарно улыбнулся путник из Шанвьери. - Мадмуазель... Диаманта...

- Я вернулась сюда... неделю... тому назад и рассчитывала что-нибудь узнать о вас... Я была в Шанвьери и там танцевала перед ратушей и... - говорила цыганка, задыхаясь от слез.

Вдруг позади послышался треск, который заставил двух людей, оказавшихся в орешнике волей странного стечения необычайных обстоятельств, обернуться, но звонкий голос, так знакомый им обоим, опередил их.

- Опочки! Вот это встреча! Я так долго гадал, какого черта произошло и куда это вам вздумалось запропаститься, и даже сегодня, как только проснулся от ора чертовых куриц в Бьен-Флери, вспоминал о вас... А тут - раз! - и вы в кустах!

- Пусть я провалюсь на этом месте, если это не голос Малыша Жоли! - воскликнул путник из Шанвьери, всматриваясь в появившегося из-за кустов худощавого парнишку, шедшего с топором наперевес.

- Пусть меня порвут бродячие собаки, если это не вы, господин Торговец Иллюзиями! - воскликнул Малыш Жоли. - Я узнаю этот голос из тысячи других голосов! И буду я трижды проклят, если не мою названую сестрицу вы обнимаете в этих зарослях лещины! А ведь я говорил, что она положила на вас глаз, а вы мне не верили!

- Жоли! - воскликнула цыганка, бросаясь к парнишке и крепко прижимая его к груди.

С радостной улыбкой на лице Малыш Жоли стойко вытерпел все причитания и объятия растрогавшейся от неожиданной встречи девушки, потом снисходительно заявил, обращаясь исключительно к Торговцу Иллюзиями:

- Женщины, что с них взять!

Несколько следующих минут все трое смотрели друг на друга с улыбками людей, наконец-то сбросивших с души тяжкий груз, и, когда время уже не могло тянуться дальше в молчании, Торговец Иллюзиями торжественно объявил:

- Ну, что ж, господа! Я должен сказать, что за прошедший год мало что изменилось...

- То есть как "мало что"? - удивился Малыш Жоли, уставившись на Торговца Иллюзиями. - То есть, господин Торговец Иллюзиями, вы ничегошеньки не знаете?

Убедившись по удивленному выражению лица Торговца Иллюзиями в том, что он совершенно не знает, о чем хотел бы поведать Малыш Жоли, парнишка перевел взгляд на цыганку.

- И ты не знаешь? - удивленно спросил Малыш Жоли. - Ей-богу, если бы не было меня, вы бы не знали, что и делать!

- Сударь, мы были бы рады, если б вы не мучили нас томительным ожиданием и рассказали все, что вы хотели рассказать, - сказал Торговец Иллюзиями.

- Конечно, только сначала выберемся из этих кустов, - согласился Малыш Жоли, ловко пробираясь между трескучими ветками.

- Когда случился пожар, я искала тебя по всему городу! Где же ты был?! - воскликнула цыганка, когда все вновь оказались рядом с дорогой на Шанвьери.

- О, это долгая история, но я её все равно расскажу, - сказал Малыш Жоли. - Года два назад я встретил одного человека, который звал себя сэром Саймоном. Этот плут так здоровски мухлевал в кости, что я не мог упустить возможности обзавестись таким знакомым. Сэр Саймон был старым английским моряком и жил на окраине Бьен-Флери, и я частенько стал захаживать к нему в гости, когда узнал, что он умеет мухлевать ещё и в карты и рассказывает сказки... Но это уже дудки! Короче говоря, в тот вечер, когда, сударь, вы спалили к черту зловонную клоаку дурака Барона, я решил заночевать у сэра Саймона.

- И что же было потом? - спросил Торговец Иллюзиями.

- Да погодите вы! - перебил его Малыш Жоли. - Когда я прознал, что "на город опустилась десница Господня" - так сказала бабушка Молитва...

- Бабушка Молитва? - рассмеялся Торговец Иллюзиями.

- Зря смеетесь, сударь, - укоризненно заметил Малыш Жоли. - Эта вредная старуха по части молитв может поспорить с самим епископом... Но к черту зловредную старуху. Я прознал, что клоака сгорела, а потом прознал ещё, что вы, сударь, отъявленный бандит! Вас обвиняли в убийстве и дело это было, как по мне, самый настоящий сухарь. А вот что было дальше чертовски занятно...

Как настоящий оратор, Малыш Жоли выдержал длинную паузу, будто испытывая терпение своих слушателей.

- Ну, друг, не томи, - поторопил Торговец Иллюзиями.

- А вот что было дальше, - продолжил Малыш Жоли, довольный произведенным эффектом. - Когда я шел по улице, одна мадам, с которой мы никогда не были коротко знакомы, вдруг выглянула из-за калитки, назвала меня по имени и велела мне подойти. Я, конечно, частенько видел её, но все-таки особого доверия к ней не испытывал... Ведь как можно доверять старухе, которая смотрит за яблоками в своем саду лучше, чем мать за молодыми дочерями! Так вот, она подозвала меня и спросила, где теперь меня можно отыскать, а потом сказала, чтобы я оставался жить у сэра Саймона ждал вестей. Ой, а что творилось в это время в городе! - Малыш Жоли перевел дыхание и, воодушевившись полным непониманием на лицах своих слушателей, продолжил. - Сюда понаехали газетчики и ищейки из самого Парижа. Все они, сударь, как один, разыскивали вас! Они ходили по улицам, забирались во дворы, бродили по кладбищу, лазали по крышам и подвалам и все вынюхивали, вынюхивали, вынюхивали... Вы, видно, наделали шума в Париже, раз столько народу приехало охотиться за вашей шевелюрой! Но вот не прошло и полгода, как мне пришло письмо. Письмо было на имя Торговца Иллюзиями, но я все же позволил себе его вскрыть, ведь кто не знает, что случается иногда с письмами: они теряются, падают в камин, попадают под дождь... В конце концов, чернила могли просто выцвести от старости. Я прочитал ваше письмо, но, признаться честно, не понял из него ни одного слова. С той поры я ношу его при себе. Да я сейчас отдам его вам - прочтите сами!