Артефаки (СИ) - Вернер Анастасия - Страница 30

Понимая, что денег мне не собрать, я вновь вернулась к офису Эвана.

-- Элис, у тебя случайно в долг не будет 100 э.е.? -- с обречённым лицом утопающего спросила я.

Секретарь удивлённо выгнула бровь.

-- Не думаю, что тебе уместно задавать мне такие вопросы.

Я кисло постучала пальцами по её столу.

-- В Рай можно? -- спросила со вздохом.

-- Можно.

-- Эван, -- тихо позвала, заходя в его кабинет, -- я могу привезти дневник не завтра, а попозже?

-- Почему? -- не отрываясь от чтения каких-то бумаг спокойно спросил он.

-- У меня его сейчас нет.

-- Как это нет? Его отдают в институте после сессии. Он у тебя дома должен быть.

-- Мой остался в ГАУ, -- буркнула я.

-- Ну так съезди за ним. Тебе завтра не к семи, а к двенадцати. Вполне успеешь.

-- Ладно, -- хмуро отбрехнулась я, вышла из офиса и поплелась к лифту.

Из всех возможный вариантов остался только отец, но, чёрт возьми, как же это было унизительно. Я нажала кнопку "40", и всё время, пока железная кабина поднималась, пыталась придумать, как объяснить свою просьбу. В голову упорно ничего не лезло.

Мы столкнулись с Рупертом Берлингером, когда он входил в свой офис. Рядом с ним стояли ещё несколько человек в пиджаках, что заставило меня замереть на месте. Лицо у отца было нерадостным, он явно был недоволен, что я так открыто заявилась к нему в кабинет. Он хмуро кивнул своему секретарю:

-- Узнай, что ей надо.

И с этими словами закрылся у себя вместе с джентльменами.

Женщина, с которой мне пришлось разговаривать, была совсем не похожа на Элис: с более полной фигурой, с не самой аккуратной причёской, накрашена по-простому, ничем не выделяется и не привлекает внимание.

-- Что вы хотели? -- сухо уточнила она.

-- Ну я... э-э... -- Чёрт! Чёрт! Чёрт!!! -- В общем, скажите моему отцу, пожалуйста, что я хотела попросить у него 100 э.е.

Если секретарь и удивилась, то никак этого не показала. Только сунула мне под нос бумажку. Я непонимающе посмотрела на женщину.

-- Напишите номер карты, -- пояснила она не слишком дружелюбно.

Я накарябала цифры, отдала ей листочек и, развернувшись, взглянула на отца. Хотела бы я быть, как он. Не надо думать о финансах, не надо притворяться, что учишься в ГАУ, не надо врать всем вокруг. Сиди, да занимайся любимым делом.

И почему у меня всё так сложно выходит? Боже, почему?!

Деньги пришли на карту поздно вечером с автоматической припиской: "На Ваш счёт переведено 100 электронных единиц от компании "Берлингер". Мы благодарим Вас за сотрудничество". Я обречённо стукнулась головой о стену в своей комнате. Настолько паршиво мне не было даже после смерти Карима. В той ситуации моя совесть хотя бы была чиста.

Я набрала номер человека, который сделал мне справку и рекомендации в прошлый раз, особо уже не надеясь связаться с ним -- время было позднее. Однако он взял трубку, но поставил условие: быть у него в половине одиннадцатого, только в это время он сможет со мной встретиться, да и раньше направление на практику никто в институте подписать не сможет.

Сверившись с расписанием поездов, убедилась, что в одиннадцать с фиолетовой ветки отправится последний поезд перед двухчасовым перерывом. Если в ГАУ мне к половине одиннадцатого, полчаса будет ещё на то, чтобы разобраться со всем, а затем придётся быстро бежать на поезд, и к двенадцати я как раз буду на красной ветке.

Что ж, неплохой план.

В Акамаре ужасное утро начинается не с пасмурной и серой погоды, а с яркого, испепеляющего солнца, от которого не спасает даже тень.

Я надела одно из своих любимых чёрных платьев -- обтягивающее талию, открывающее шею. В нём сочеталось пятьдесят процентов элегантности и пятьдесят сексуальности. Самое то, чтобы привлечь к себе внимание, но не заставить считать себя девушкой особой профессии.

Под него я надела кеды -- как всегда. Туфли на каблуке положила в рюкзак, чтобы переодеть их уже в "Берлингере". С собой также взяла зонтик, потому что погода сегодня была на редкость паршивая -- мне бы не хотелось заработать солнечные ожоги, когда на кону стоит поездка с Эваном.

Солнце жарило так, что поливальные машины начали охлаждать рельсы. Брызги воды попадали и на прохожих, но это было даже мило, ведь можно представить, будто пошёл дождик. В Акамаре такое явление природы бывает крайне редко. Даже если пустыня внезапно расщедрится и пошлёт немного влаги, возле поверхности моментально выдвигаются бочки, собирающие воду. До нас, конечно, тоже доходит, но промокает второй ярус, а нам остаётся ходить под грязными каплями, стекающими с него, даже если дождь уже кончился.

Я поднялась на платформу, села в поезд и отправилась на фиолетовую ветку.

Для меня это был один из самых привлекательных районов. Если красная линия ассоциировалась с крупными сделками, большими финансовыми операциями, статными мужчинами; на ней иногда даже появлялось сияние -- когда солнечные лучи попадали на окна и зайчиками отражались от них. Фиолетовая ветка была более свободной, более простой. Невысокие, как правило четырёхэтажные здания стояли по обе стороны от дороги, между ними сновали весёлые ребята. Их в любое время много: и совсем малютки, и школьники, и студенты; все словно собирались на одну большую вечеринку. Но на самом деле они просто существовали в эдаком студенческом городке, в собственном мире, где не было сложностей, проблем, где царило веселье и беззаботность.

Фиолетовая ветка любого окунала в детство.

Я посмотрела на студентов, которые переходили из общаги в общагу, чтобы пообщаться с друзьями; прошла мимо дворика перед детским садом с искусственным газоном, на котором дети палками били землю; переглянулась с несколькими взрослыми -- то ли учителями, то ли преподавателями, а может, просто родителями. Сходу определить не удалось.

В конце концов я подошла к Государственному Акамарскому университету. Это было самое крупное, самое статное здание из всех. На фиолетовой ветке было много более современных конструкций, но своей старинной архитектурой ГАУ как раз и привлекал. Казалось, что ты смотришь на реликвию; на что-то настолько древнее, которое веками копило в себе знания; через которое прошли несколько поколений.

Руперт Берлингер ошибся, когда поверил, будто я могу поступить сюда на бюджет. У меня бы точно не получилось. Это место не предназначено для таких, как я. С другой стороны, "Берлингер" тоже, но я там на легальных условиях и не нахожусь.

Нужный человек должен был ждать меня возле главного входа, но пока я видела там лишь студентов. Вытащив планшет, набрала нужный номер и приложила свой "кирпич" к уху.

-- Здравствуйте, ваши документы пока не готовы. Подождите ещё немного, -- ответили мне в трубке.

Я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. У меня было всего двадцать минут до отбытия последнего поезда перед перерывом. Я надеялась быстро взять бумаги и бежать на платформу. Задержка вынудила меня нервно ходить перед ВУЗом туда-сюда, мысленно обращать взор к железнодорожному мосту и умолять о том, чтобы всё происходило хоть чуть-чуть быстрее.

Без десяти одиннадцать на крыльце появился высокий, худой и седовласый мужчина. Костюм на нём смотрелся нелепо, пиджак помялся от соприкосновения со стулом, на ботинках осталась дорожная пыль. Я бросилась к нему, как к Спасителю.

-- Пожалуйста, скажите, что всё готово!

-- Тише вы, девушка, -- недовольно оборвал он и медленным шагом начал спускаться по лестнице.

Я едва не начала волосы рвать от досады и нетерпения.

-- Молю, дайте документ.

-- Не здесь.

Он вальяжно пошлёпал к углу здания, делая вид, что совершает летнюю прогулку. У меня из глаз едва не катились слёзы, секунды уплывали сквозь пальцы.

-- Возьмите, -- не поворачивая головы протянул он мне белые листы с чёрными буквами.

-- Перевела, -- быстро проговорила я, нажав нужную кнопку на планшете. Платёж был совершён. Я схватила дневник практики и понеслась к платформе.