Символ Веры (СИ) - Николаев Игорь Игоревич - Страница 52

- Здравствуй, друг Ицхак, я очень рад тебя видеть, - пискляво прогнусил Риман, довольно успешно подделывая неповторимый восточнобережный акцент Беркли, происходящий от долгого смешения французского с прочими наречиями Нового Света. И сразу же продолжил, уже своим обычным голосом. - Здравствуй, друг Фрэнк, я тоже рад тебя видеть. Можно считать, что мы закончили с приветствиями. Говори, зачем явился. Наверное, на станции «Азия» все хорошо, и ты решил проведать старого друга?

Риман знал, куда бить, он уязвил старого коллегу и недруга в самое больное место, намекнув на проблемы, которые бешеный капитан Торрес с некоторых пор подбрасывал «Скорпиону», словно камешки в ботинок.

- Ни черта я не рад тебя видеть, - зло ответил Беркли, оценивший укол. - Я прилетел, чтобы кое-что прояснить по поводу последнего Контракта.

Слово «контракт» он выделил с явной большой буквы, четко давая понять, о чем идет речь.

- Есть такое изобретение, называется «телефон» - кисло напомнил Риман. - И другие, «телеграф» и все такое.

- Есть, но они не заменяют живого человеческого общения, - через силу улыбнулся Беркли. - Кроме того твои отписки какие-то слишком короткие и замутные. Надо бы кое-что прояснить.

- Ну, спрашивай, что тебе непонятно, - сказал Риман. - Это должно быть очень важные вопросы, коли ты ради них скакнул через пол-мира.

- Во-первых, я не понял, что у тебя случилось в Шарме, - сразу перешел к делу Беркли.

- С негром из хавалы?

- Нет, позже, с «мара». Слушай, Ицхак, ты совсем сошел с ума от своих лекарств? Завалиться в одиночку к татуированным негодяям? Нет, я не против, если тебя там где-нибудь и пришили бы, но сколько после этого было бы проблем!

- Именно потому я и пошел к ним без лишнего сопровождения, - Риман попытался лучезарно улыбнуться. однако из-за пересохших губ вышло не очень эффектно. - Я верил в тебя. Они, кстати, тоже.

* * *

«Какие все-таки интересные у них имена» - подумал Риман, глядя прямо в дуло громадного револьвера, что наставил на него «муравей» Франсиско Иштлилшочитль, вождь местной банды.

«Индейцы смешались с испанцами и получилось то, что получилось... Хрен выговоришь».

Иштлилшочитль был, как и почти все «мексы», очень худ и походил на скелет, обмотанный тонкой веревочкой - дитя многих поколений, которые никогда не ели досыта. Он явно выбился в командиры не так давно и потому еще не успел нездорово растолстеть, отъедаясь за все лишения короткого детства и нищей юности. Черно-синие, скверно исполненные татуировки покрывали все тело «мекса», обходя лишь область глаз и рта. В основном это были молитвы, исполненные с претензией на «готический» шрифт, а также всевозможные миниатюры, повторяющие в разных вариациях тему распятого Христа и скорбной Девы Марии. Окажись на месте Римана Беркли, американец не сдержал бы иронической ухмылки - за много лет азиатской жизни Фрэнк насмотрелся на действительно мастерскую роспись по телу китайских и японских мастеров. Но Риман сохранял олимпийское спокойствие.

Франсиско в свою очередь смотрел на белого, которого держал под прицелом, и удивлялся. Все люди смертны, и все опасаются Ее. Нет такого, кто не ощутил бы холодок при взгляде на ствол с другой стороны, противоположной рукояти. Но странный europeo не боялся. Вообще. И Франсиско видел такое впервые за все свои двадцать шесть лет. Этот человек с жужжащим ataúd - гробом - за плечами или сумасшедший, или запанибрата с самой Смертью. В любом случае холодное спокойствие лысого ублюдка интриговало и удерживало от выстрела.

- Слышь, cabra, - начал Франсиско, опирая для удобства локоть на шаткий столик. - Давай проясним. Ты заходишь на мою территорию. весь такой растакой. Требуешь со мной встречи. И сейчас снова требуешь! Не просишь, а выставляешь мне, без уважения, словно rey какой-нибудь!

Худой «муравей» вытянул руку, повернув револьвер плашмя и едва ли не тыча Риману в нос.

- А может мне тебя пристрелить, zorra blanca?!

Ицхаку до смерти захотелось сказать что-нибудь наподобие «спили мушку, сынок». Однако вслух он произнес нечто иное.

- Я действительно, видимо, не высказал должного уважения, - все так же хладнокровно и сдержанно сказал белый. - Поэтому и только поэтому я забуду то, что ты сейчас сказал. То, как оскорбил меня. Но я забуду только один раз, поэтому не стоит повторять.

Риман говорил спокойно и размеренно, так что Иштлилшочитль поневоле замер, словно загипнотизированный, внимательно слушая.

- Что касается убийства, то не советую, - порекомендовал Риман. - Это не принесет тебе пользы, один лишь вред. Ты ведь знаешь, кто я.

Франсиско знал, кто перед ним, но знал и то, что звук взводимого курка очень хорошо действует на людей. Сам по себе этот щелчок краток и выразителен, словно поступь Святой Смерти. И наглядно показывает, что теперь лишь одно слабое движение указательного пальца отделяет от гибели. Потому означенное действие «муравей» всегда оставлял напоследок. В этот вечер - тоже.

- И что, из тебя кровь не течет? - осклабился Франсиско, взводя курок никелированного револьвера. - Или ты умеешь останавливать пулю взглядом? Все знают, вы с El Scorpión ненавидите друг друга. Может быть, он скажет мне спасибо? Или выпишет чек?

- Да, он будет очень рад, - сказал Риман. И чуть наклонился, так, что ствол револьвера коснулся его лба, точно под краем шапочки-ермолки. Но он знает то, что знаешь и ты, очень хорошо знает...

- Знаю? - удивился «муравей», он наморщил лоб, и татуировки на лице исказились. - Что я знаю?

- Человек - это его репутация, - тихо сказал Риман. - Человек лишь то, что о нем говорят и думают. О нем самом и его делах. И больше ничего. El Scorpión не любит меня и предпочел бы, чтобы меня не стало. Тогда он станет единственным хозяином «Деспера». Он будет тебе очень благодарен. Но это в душе...

Риман ткнул себя пальцем в область сердца, стараясь, впрочем, делать все размеренно, без резких движений.

- А вот здесь... - все так же плавно палец переместился в область лба. - Ему придется подумать о репутации компании. О том, что подумают и скажут люди. А они подумают, что можно просто так взять и пристрелить одного из офицеров конторы. И затем подумают - может быть стоит попробовать еще раз? А такие мысли это очень плохо для репутации и дела.

Риман откинулся назад и скупо усмехнулся прямо в черное дуло.

- Он будет тебе благодарен. Но все равно убьет тебя самым страшным образом, в назидание. Тебя, всех твоих помощников, всех твоих бойцов, тех, кто случайно оказался этом доме, тех, кто стоял снаружи и просто случайно проходил по улице, без исключения. Сколько бы это ни стоило, и сколько бы солдат не пришлось нанять. Потому что только репутация имеет значение. И только ее мы можем забрать с собой, на тот свет.

Риман перевел дух. «Мекс» молча смотрел на европейца.

- Поэтому ты можешь сделать одну из двух вещей, - перешел к делу Ицхак. - Можешь спустить курок и посмотреть, на что пойдет мой напарник для сохранения репутации «Деспера». Или ты можешь...

Франсиско машинально перехватил рукоять покрепче, ожидая чего-нибудь вроде «ответить на мои вопросы» или иного оскорбления.

- ... Побеседовать со мной ... о разном. И записать в свои должники самого Ицхака Римана. Выбор за тобой.

Татуировки на лице Франсиско жили своей отдельной и самостоятельной жизнью, так что Риман никак не мог определить эмоции собеседника. И только лишь когда револьвер со стуком опустился на целлулоидную столешницу, Ицхак понял, что победил. Снова.

Все-таки хорошо разбираться в людях войны...

- Небольшой бонус, - доверительно сообщил Ицхак. - Не делай так. Если держишь человека под прицелом дольше минуты, острота внушаемого страха притупляется, это уже не так страшно. Лучше так...

Риман приложил правый кулак чуть ниже ребер, развернув пальцами вверх.