Как будут без нас одиноки вершины - Кавуненко Владимир Дмитриевич - Страница 22

Скачем туда на лошадях, верхом раньше никто не ездил, это, наверное, со стороны заметно. Приехали в Акачако, нас встречает алькальдо на центральной площади, огороженной, как итальянский дворик. Все высыпали нас встречать. Выделили нам помещение, мы устроились и вывесили красный флаг. А там, если висит белый флаг, то значит, в этом доме можно купить пищу, а если красный, то в этом доме продаются спиртные напитки. Не сразу разобрались.

Из Америки привезли целый «Боинг» медикаментов, самолёт сопровождала жена Кеннеди. На момент нашего приезда власти боялись этих медикаментов. Медиков там почти нет, а лекарства в прекрасной, яркой упаковке, растащат, съедят, и неизвестно чем это кончится. С разрешения Красного Креста мы воспользовались этими медикаментами. Во время приёма делали профилактические уколы и прививки. Всем раздавали витамины, американцы очень много их привезли. Переводчики-испанцы не знали наречия «кечуа», но языковый барьер мы преодолели быстро. Пришла старушка, сколько ей лет непонятно, не то сто, не то сто пятьдесят. Лицо — географическая карта: на жёлтом пергаменте, сетка морщин. Ей предложили раздеться, она сняла с себя очень много панталон. «Что болит?» — «Всё болит».

Эта бабулька вытащила из-под юбок кисетик с рыжими монетками, золотыми и бесформенными, может быть, периода инков. А я собирал монеты, у меня глаз загорелся. Был бы один, рискнул бы взять монетку. Но пришлось ей объяснять, что денег мы не берём. Она ушла и через день принесла яйца. Жила она в поселке Тумпо на высоте 4200 метров.

Гигантское количество народа мы приняли.

— Кого-нибудь откопали?

— Откапывали уже трупы, мы, как всегда, опаздывали. Надо приезжать на следующий день после землетрясения.

*****

Что сделано из камня, например, церкви с кирпичной кладкой и толстыми стенами кое-где остались стоять, дали только трещины.

Однажды откуда-то сверху привезли мальчика в состоянии клинической смерти. Пульс не прощупывается, совсем плохой, шансов на спасение практически нет. Отец его объяснил, если мальчик умрёт у нас, то по обычаям в родной дом его вносить нельзя. Он готов был забрать ребёнка обратно. Нам было ясно, что обратной дороги мальчик не вынесет. Геннадий Гузнов, хирург 1 -го Медицинского института, поставил диагноз — панкреатит. Надо немедленно оперировать.

Трое суток боролись наши врачи за его жизнь, на четвёртые к мальчику возвратилось сознание. Произошло невероятное. Местные жители взволнованы: русские вернули к жизни умирающего, русские оживляют. Весть об этом быстро облетела все города и сёла провинции Анкаш. И таких случаев было немало. Валя Коколина принимала роды многократно и тоже реанимировала детей. В её честь был назван не один ребёнок.

Юнгай! О трагедии этого города мы знали, но то, что увидели, поразило: из застывшей массы селевого потока торчали огромные глыбы серого гранита. Ни малейших признаков жизни, только чудом уцелевшие четыре пальмы напоминают, что здесь стоял цветущий город с многовековой историей, город фиест и коррид, город ритуальных танцев и маскарадных шествий. От населения города осталось несколько сот человек, которые были на выезде или на представлении цирка. В это время там гастролировал цирк «Шапито». Он стоял на горе, селевой поток не дошёл до этого возвышения. Кое-где видны одинокие фигуры в траурной одежде и с крестами, медленно бредущие по бывшему городу. Родственники погибших пытаются определить, где стоял их дом, и где остались их близкие. Сохранился на возвышенности Иисус Христос, высеченный из белоснежного мрамора. Он стоит над бывшим городом с распростертыми руками.

А дальше над «городом» возвышается сверкающий, ослепительно белый двуглавый Уаскаран, гордость всех жителей провинции Анкаш. Именно с этой вершины и произошёл обвал. Смотришь на эту вершину и на то, что осталось от города, и поражаешься контрасту красоты и ужаса.

Ещё в Москве мы узнали о трагической гибели 15 альпинистов из Чехословакии. Среди погибших много моих знакомых по совместным восхождениям на Кавказе, Памире, в Татрах. При попытке пройти сложную стену вершины Уандой (6500 м) погиб один их альпинист. Ещё до землетрясения. Руководство экспедиции решило перебазироваться под Уаскаран и совершить восхождение на высшую точку перуанских Кордильер по обычному пути. Базовый лагерь расположили ниже озера Лангонуко. Обвал с вершины вытеснил озеро и весь базовый лагерь со всеми участниками экспедиции был погребён за несколько секунд.

Перед нами постоянно стояла манящая к себе гора Уаскаран, красивая, сверкающая, высотой 67-68 метров над уровнем океана. Несмотря на трагедию, каждый из нас троих альпинистов мечтал о ней про себя, в уме. Не хватало нахальства говорить о восхождении на неё вслух. Но все мы, Слава Романов, Виктор Гуменюк и я, продолжали о ней мечтать.

***

Пошли под Уаскаран, разбили лагерь на высоте 51-00 у границы морен и ледника. Тут мы встретили бычка, чёрненького красавца, и попытались с ним поиграть. Потом не знали, куда от него бежать. Бычков тут готовят для корриды, выпуская на волю. Боевые звери.

Нашли огромную плиту из серого гранита, решили поставить на ней памятник друзьям-альпинистам. После обсуждения различных вариантов остановились на символических ступенях из гранита. Вмонтировали ледоруб и несколько крючьев для закрепления верёвки, сделали надпись на испанском языке, рассказывающую о месте и времени гибели альпинистов из Чехословакии.

На открытие памятника поднялись ребята из молодёжного отряда с охапками живых цветов. Теперь ни одна высокогорная экспедиция не минует памятник. Штурм Уаскарана начинается отсюда. Во время сооружения памятника мы провели разведку путей подъёма на Уаскаран и даже осуществили попытку восхождения. Но подземные толчки продолжались, и мы возвратились.

— У вас же не было снаряжения. Пытались идти в кедах, что ли?

— Там американские альпинисты были, взяли у них кое-что из снаряжения, верёвку попросили ли у местных жителей.

****

Пошли вверх. Обычный путь нам известен, к леднику вышли без проблем. На леднике свежие разломы и развалы такие, что иногда нет прохода. Поставили палатку, заночевали. Ночью проснулись от взрыва, выскочили из палатки — в двух метрах от нас зияла огромная трещина, которой вечером не было. Моральных сил нам это не прибавило, уснуть мы уже не могли. Гора продолжала дышать, мы всё время в напряжении.

Ледник в таких трещинах, что переползать их сложно. Ушли вправо, под висячий ледник. Висячия ледник это опасно, но дело престижное, приходится идти на риск. Под этим ледником день шли к выходу на перемычку, на предвершинное плечо Уаскарана. На перемычке нашли остатки других лагерей и на следующий день поднялись на вершину.

Как и было условлено, посвятили восхождение памяти погибших от землетрясения. Вершина снежно-ледовая, с шапкой. Сложили на вершине подобие тура. Погода испортилась, долины не видно, хотели пустить ракету, но её бы всё равно не увидели. А наблюдатели ещё при хорошей погоде видели нас на вершине в трубу.

****

Когда нас встречали, собралось очень много детей, все босые, грязные, но огромные черные глазищи горят радостью. На нас нацепили гирлянды из цветов, цветы собрали во всей округе. Фантастическая встреча! На носилках нас носили, брали у нас сувениры и нам что-то дарили. Мне подарили золотую цепочку, там это легко, золото дарится элементарно. Затем мы оказались в Манкосе, и торжественная встреча перешла в торжественный ужин. Поздравления, музыка, выступления... Лёня Левченко великолепно исполнил ритуальный танец. Перуанская кухня, национальные напитки. Ужин затянулся, но завтрак подали как обычно, а в 9.00 ребята уже принимали больных. И опять мы начали ездить по городам и посёлкам, делать прививки, лечить, хирурги делали операции, среди них и сложные.

Однажды на заседание штаба пришёл в коричневой рясе святой отец. Говорит, что пристально за нами наблюдает уже три-четыре недели. Просит обратить внимание на население отдалённых мест. Там идет вырождение за счет родственных браков, нет обновления кровей, нация деградирует.