Проси, что хочешь: сейчас и всегда (ЛП) - Максвелл Меган - Страница 35

- Давай, - с улыбкой отвечает она. – Обещаю, что не обижусь.

Но сначала я делаю затяжку и выпускаю изо рта дым.

- С моей точки зрения, мальчик так держится за Эрика, потому что он единственный, кто его никогда не бросал. И прежде чем ты, что-нибудь возразишь, я скажу так. Я знаю, что ни ты, ни твоя мать его не бросали, но я имею в виду то, что, возможно, только Эрик занимается его воспитанием, ругает его и объясняет ему, почему он это делает, а в важные для ребенка даты, как например Рождество, не оставляет его одного. Флин – ребенок, а дети ищут любви. И если он из-за того, что случилось с его матерью, плохо реагирует на женщин, именно вы с матерью должны сделать все, что в ваших силах, чтобы он понял, что, хотя его мать и ушла от него, но вы-то здесь, рядом. И никогда его не бросите.

- Джудит, уверяю тебя, что мы с мамой все это делали.

- Я в этом не сомневаюсь, Марта. Но, возможно, вам следует поменять тактику. Не знаю, если не работает одно, надо попробовать что-то другое.

От воцарившегося молчания у меня мурашки побежали по коже.

- Смерть Ханны всем нам разбила сердца, - наконец произносит Марта.

- Могу себе представить. Наверное, это было ужасно.

Ее глаза наполняются слезами, и я обнимаю ее. Марта улыбается.

- Она была мотором и центром всей семьи. Она обожала жизнь, всегда была весела и…

- Марта… - шепчу я, заметив, как по ее щеке вниз катится слеза.

- Она бы тебе понравилась, Джуд, уверена, вы бы хорошо поладили.

- Конечно, да.

Мы обе глубоко затягиваемся нашими сигаретами.

- Я никогда не забуду лицо Эрика тем вечером. В тот день он не только увидел, как умерла Ханна, но еще и потерял отца и невесту.

- Все в один день? – с любопытством спрашиваю я.

Мы никогда много не говорили с Эриком на эту тему. Я не могу его спрашивать, не хочу заставлять его вспоминать.

- Да. Бедняга не смог связаться с отцом, чтобы рассказать ему о случившемся, поехал к нему домой и обнаружил его в постели с этой идиоткой. Это было ужасно. Ужасно.

Я вся покрываюсь гусиной кожей.

- Клянусь, я думала, что Эрик никогда уже не сможет оправиться, - продолжает Марта. – Так много плохого за столь короткое время. После похорон Ханны мы две недели ничего о нем не слышали. Он исчез. Он заставил нас сильно волноваться. А когда вернулся, его жизнь представляла собой полный хаос. Ему пришлось встретиться лицом к лицу со своим отцом и Ребеккой. Это был просто кошмар. И чтобы добить его окончательно, Лео, мужчина, который жил с Ханной и Флином, еще один идиот, сказал нам, что не хочет нести ответственность за мальчика. Внезапно он перестал считать его своим сыном. Поначалу ребенок очень сильно страдал, и поэтому Эрик взял на свои плечи заботу о нем. Он сказал, что позаботится о Флине и, как видишь, делает это. Что же касается Нового года, я знаю, что ты права, но именно Эрик прервал эту традицию, забрав Флина в первую же их новогоднюю ночь на Карибы. На следующий год он сказал нам с мамой, что предпочитает не устраивать в эту ночь большого веселья, и так продолжалось годами. Потому мы с ней и стали строить свои планы.

- Серьезно? – удивленно спросила я.

И точно в этот момент дверь на кухню открывается, и на нас осуждающим взглядом смотрит Флин. Несколько мгновений спустя он уходит.

- Черт! – ругается Марта. – Приготовься.

- К чему?

Прислонившись к дверному косяку, она улыбается.

- Он наябедничает Эрику, что мы курим.

Я смеюсь. Наябедничает? Ради бога, мы же взрослые люди.

Но не успеваю я досчитать до десяти, как дверь на кухню снова открывается, и мой немец в сопровождении своего племянника шагает к нам и спрашивает с твердым намерением запугать нас:

- Вы что, курите?

Марта не отвечает, а я согласно киваю головой. Почему я должна лгать? Эрик смотрит на мою руку. Он хмурится и выхватывает у меня сигарету. Это меня злит, и я раздраженно шиплю:

- Это был последний раз, когда ты делаешь что-нибудь подобное.

Холод во взгляде Эрика пронзает меня.

- Это был последний раз, когда ТЫ делаешь что-нибудь подобное.

Воздух вокруг нас можно разрезать ножом.

Испания против Германии. Плохи наши дела!

Я не понимаю его обиды, но очень даже понимаю свое возмущение. Никто так со мной не обращался. И, не раздумывая, я беру пачку сигарет, лежащую на столе, достаю из нее одну сигарету и зажигаю ее. Я специально веду себя так нахально.

Эрик смотрит на меня с открытым ртом, Марта и Флин за нами наблюдают. Мгновения спустя Эрик снова вырывает у меня из рук сигарету и бросает ее в раковину. Но нет. Я этого так не оставлю. Я беру еще одну сигарету и опять ее зажигаю. Он повторяет свои действия.

- Ладно, вы решили истратить все мои запасы табака? – возмущается Марта, забирая пачку.

- Дядя, Джуд плохо поступила, - настаивает мальчик.

От голоса ребенка, доносящегося откуда-то из окружившего меня тумана, у меня сжимается сердце, и, увидев, что Эрик и Марта оставляют его слова без внимания, я с обидой смотрю на парнишку.

- А ты? Как ты стал таким ябедой?

- Курить – плохо, - говорит он.

- Послушай, Флин. Ты ребенок и должен бы закрыть рот и…

Эрик меня обрывает:

- Не веди себя так с мальчиком, Джуд. Он всего лишь сделал то, что должен был сделать.

- Он должен был ябедничать?

- Да, - уверенно отвечает Эрик.

И после, глядя на свою сестру, добавляет:

- Я считаю, что это отвратительно, что ты куришь и заставляешь курить Джуд. Она не курит.

А, нет! Конечно же, нет! Я курю, когда мне надо выплеснуть свои эмоции, и не в силах вымолвить и слово, я пытаюсь привлечь к себе его внимание и обиженно бормочу:

- Эрик, ты очень ошибаешься. Ты не знаешь, курю я или нет.

- Но за все это время я никогда не видел, как ты куришь, - сердясь, уверяет он.

- Если ты не видел меня курящей, то только потому, что я не заядлая курильщица, - я, в свою очередь, делаю выпад. – Но, уверяю тебя, что в определенные моменты мне нравится выкурить сигаретку-другую. И эта сигарета не первая в моей жизни, и уж конечно не последняя, нравится тебе это или нет.

Он смотрит на меня. Я смотрю на него. Он бросает вызов мне, я бросаю вызов ему.

- Дядя, ты сказал, что курить нельзя, а они с Мартой курили, - настаивает маленькое чудовище.

- Заткнись, Флин! – возмущаюсь я, видя пассивность Марты.

С серьезным взглядом мой совсем не латиноамериканский парень указывает:

- Джуд, не кури. Я тебе не разрешаю.

Отличноооооо, просто здорово!

Мое сердце качает кровь по венам в таком ритме, что я чувствую, что добром это не кончится.

- Отстань, не раздражай меня. Ты мне не отец, а мне не десять лет.

- Джуд, не зли меня.

Это его «не зли меня» заставляет меня рассмеяться.

В этот момент улыбка на моем лице предупреждает, как огромная светящаяся вывеска: «БЕРЕГИСЬ!», я смотрю на него и с насмешкой отвечаю перед недоверчивым лицом Марты:

- Эрик, ты меня уже разозлил.

Тут появляется мать Эрика и, увидев нас троих вместе, спрашивает:

- Что здесь происходит?

Внезапно, заметив в руках своей дочери пачку сигарет, Соня восклицает:

- Боже, как хорошо! Дай мне сигарету, родная. Я до смерти хочу курить.

- Мама! – возмущается Эрик.

Но Соня хмурит брови и, глядя на сына, тут же отвечает:

- А, сынок! Немного никотина мне совсем не повредит.

- Мама! – снова возмущается Эрик.

У меня на губах появляется улыбка, когда Соня объясняет:

- Сын мой, жена сеньора Винченцо просто невыносима, она выводит меня из себя.

- Соня, курить - вредно! – выступает с обвинениями Флин.

Марта и ее мать переговариваются друг с другом взглядами, и, наконец, первая, не желая оставаться на кухне, хватает свою мать за руку и говорит, одновременно пытаясь утащить за собой Флина, который отчаянно не желает уходить:

- Мы пойдем, что-нибудь выпьем… Нам очень надо.

Как только мы с Эриком остаемся на кухне вдвоем, я с твердым намерением дать ему бой заявляю: