Притяжение - Александер Робин - Страница 41

Саманта и ее собственная мать и так-то никогда не были особо близки, а уж после того, как открылась истинная подоплека их отношений с Дженнифер, пропасть между ними и вовсе увеличилась.

Но даже спустя все эти годы, полные обиды и гнева, какая-то часть ее существа желала установить хоть некоторое подобие нормальных отношений с матерью.

Джен, в отличие от нее, всегда была привязана к своей семье, даже несмотря на то, что мать вечно навязывала ей свои жизненные установки. Но в глубине души Саманта понимала, что компромисса все равно не будет, по крайней мере, в самом начале. А возможно, и никогда… И она очень надеялась, что того, что снова вспыхнуло между ними, будет достаточно, чтобы Джен вернулась к ней. Но ее бесило, что Джен будет поставлена перед выбором. И Саманта чувствовала себя виноватой, потому что считала себя недостойной такой жертвы. И это чувство ущербности было равно по силе ее любви к Джен. А то, что она отправила любимую сражаться с родней, не сказав ей о своих чувствах, только усугубляло ее терзания.

Всего лишь каких — то три слова, готовые сорваться с языка! Но она не смогла заставить себя произнести их… Саманта хотела смотреть Джен в глаза, говоря о том, что ее сердце принадлежит ей безраздельно. И она надеялась, что у нее еще будет такая возможность.

— …Я понимаю, почему ты не взяла с собой Саманту, — сказала Мишель. — Но ехать туда одной, как по мне, плохая идея. Ты еще можешь все переиграть и прихватить меня. Я подождала бы в машине, чтобы просто поддержать тебя морально, когда…

— …когда они дадут мне пинка под зад?

— Учитывая то, что ты рассказала, ты же не думаешь, что все пройдет гладко?

— Судя по тону моей мамочки, когда я звонила сказать, что приеду, ничего хорошего не предвидится. Но если я ко всему прочему приеду с подкреплением, это только подольет масла в огонь. Они скорее захотят найти крайнего, но только не принять все как есть.

— Я до сих пор не могу поверить, что ты проболталась родителям об этом.

— Да я по маминому лицу поняла, что она обо всем догадалась! Саманта была вся взъерошенная, губы — искусанные… И я, наверняка, выглядела не лучше… Мы были как сладкая парочка, которая весь день занималась любовью. Я чувствовала, будто нас поймали с поличным, и ожидают объяснений.

— Маленький совет: никогда не совершай ничего противозаконного, потому что ты расколешься на первом же допросе, — рассмеялась Мишель. — Я так понимаю, у вас с Самантой была прекрасная поездка?

— Чудесная! Она изменила мою жизнь, — улыбнулась Джен.

— Что ж… Пусть сегодня это прекрасное чувство даст тебе силу, потому как она тебе понадобится.

— Я знаю…

— Позвони мне после, даже если я уже уйду на работу. Я хочу знать, что с тобой все в порядке.

— Обязательно! — пообещала Джен и отключилась.

Мысленно Джен перебрала все аргументы, какие могла предъявить ее мать. Она придумала возражения на каждую закавыку. Отец, конечно, будет сидеть тихонько, как обычно, предоставив матери отдуваться за них обоих. Но вот Джеки молчать не станет… Сестра не позвонила сегодня утром — и это означало, что она все уже все знает. Джен тоже не стала ей перезванивать. Джеки могла бы поговорить с ней, но не захотела, следовательно — она на маминой стороне, и Джен лишилась единственного возможного союзника.

Этим утром Дженнифер побеседовала со своим адвокатом. Эйвери тоже пришлось приехать. Они встретятся в среду и подпишут все бумаги. Это будет заключительный аккорд — и она станет по-настоящему свободной.

Когда Джен вошла в родительский дом, не было ни радостных приветствий, ни теплых объятий. Отец, мать и Джеки с видом расстрельной команды расположились на диване. Джен — в роли мишени — отвели место на кресле напротив них.  Джен села, закинув ногу на ногу, и заставила себя смотреть прямо в глаза матери.

- Ну, что ж… Полагаю, вы меня ждали… — Джен позволила себе легкую усмешку.

— Что с тобой происходит, Дженнифер? — без предисловий спросила мать. Именно так: Дженнифер… Ни Джен, ни дорогая… Дженнифер. Джен удивило, что мать не пустила в ход ее второе имя, как она делала, когда в детстве с ней что-нибудь случалось. Она реально осознала, какой ошибкой было впутывать Саманту в семейные разборки вчерашней ночью. Суть-то не в ней, а в том, что она — Джен — лесби. Именно это семья должна понять в первую очередь.

— Причина нашего развода с Эйвери в том, что я не люблю его. И никогда не любила… — спокойно начала Дженнифер. — Да, он мне далеко не безразличен, но я достигла такого периода в своей жизни, когда этого уже мало. Джен глубоко вздохнула, набираясь решимости. - Я, наконец-то, поняла о себе кое-что, и я готова это принять. Я… -…переживаешь кризис среднего возраста!.. — торопливо выпалила мать.

Джен могла бы рассмеяться в ответ — Дэвид выиграл пари! — но была слишком сердита из-за того, что ее перебили.

— Все женщины проходят через это, но ты справишься, тем более, что у тебя нет детей, — продолжала маман, подкрепляя свою речь жестикуляцией. — Я думаю, что вообще нет никого, кто в один прекрасный день не задумался бы: кто я и что мне делать со своей жизнью?

— Это не мой случай… — упрямо возразила Джен.

— Это именно оно! — отрезала мать. — Несколько консультаций у психолога вместе с Эйвери, и все пройдет! Ты увидишь, что можешь быть снова счастлива…

Джен печально улыбнулась. - Тебе даже неинтересно услышать, что же я хочу сказать. Наверняка, ты была бы вполне довольна, если бы я тут со всем согласилась и ушла.

— Дженнифер, ты относишься к тому типу женщин, которыми необходимо руководить и управлять, — наставительно заявила Джанет.

Это была первая пуля, и она попала в самое яблочко. Дженнифер мгновенно закипела, у нее даже пальцы затряслись от злости. Но она сумела удержаться от резкого ответа.

- Не стану спорить, — сказала она, посмотрев на отца, который по-прежнему молчал, как рыба. — Я была тихоней и позволяла тебе помыкать мною, потому что, если честно, я слишком боялась признать свою собственную суть… Джанет начала было бормотать что-то о браке и добродетели, но дочь продолжила, не обращая внимания: - Я — лесбиянка, и всегда ею была, но жила во лжи, потому что я — трусиха.

В комнате наступила гробовая тишина.

— Все совсем не так… — фыркнула, наконец, мать. — Ты просто запуталась, это — кризис…

— То, что годится для Саманты, не сработает для тебя, — подала голос Джеки, — первый раз за все это время.

Мать аж подпрыгнула на месте: - Она использует тебя! Как будто ты по-прежнему еще ребенок! Вот в чем ты пыталась признаться прошлой ночью! Она…

— Мы обе были детьми, — выпрямилась Джен. — И правда в том, что я первая поцеловала ее. И я…

— Нет! Нет… — безапелляционно отмахнулась мать. — У нее дурные гены. Ее мамаша позволяла ей делать все, что ей вздумается. Она вообще ее не контролировала!.. Небось, кто-нибудь из ухажеров ее матери домогался ее, вот она и прибрала тебя к рукам.

У Джен аж челюсть отвисла от такого заявления! — а мать продолжала:

— Мне жаль ее, правда… У нее действительно есть проблемы. А ты — не такая.

— Никто ее не домогался! — в сердцах отрезала Джен. — Сколько я знала Сэм, ее мама никогда не приводила мужиков домой.

— Да как ты могла это знать?! Я ведь никогда не пускала тебя к ним!

— Я постоянно там была! Джеки бросала меня, когда ей надо было слинять по своим делам.

Мать развернулась к Джеки, та вмиг стала пунцовой.

Джен понимала, что это был грязный приемчик, но уж если резать правду-матку — так про всё и вся! - И это я была инициатором! — безжалостно добавила Джен. — И тогда, и сейчас тоже. И это не было простым любопытством. Я любила ее. И люблю.

— Что ж, можешь добавить прелюбодеяние в свой список грехов…

— Я никогда не изменяла Эйвери! — оскорбилась Джен. — Разве что в мыслях, потому что мое сердце принадлежало другому человеку… Но я никогда не гуляла на стороне. — Дженнифер умоляюще сложила руки: — Послушайте, Саманта вообще ни при чем! Я — взрослый человек, и я сделала некоторые выводы о своей жизни. Я понимаю, что вы шокированы и не хотите это принять, но от этого ничего не изменится. Я — лесби, и я хочу быть с Самантой.