Гас (ЛП) - Ким Холден - Страница 5

— Я тоже люблю тебя, Гас. — Опти всегда знает, как заставить людей чувствовать себя любимыми. У нее это чертовски хорошо получается.

Когда ее рука замирает, я понимаю, что майка немного задралась, и теперь мой мизинец и безымянный палец касаются ее обнаженной кожи чуть выше трусиков. Я дотрагивался до ее кожи миллион раз. Но не так, как сейчас.

И, черт, возбуждение в паху опять начинает быстро нарастать. Чтобы избежать неловкости, я сдвигаю бедра так, чтобы не прижиматься к ней. Но ничего не могу с собой поделать — моя рука начинает жить своей жизнью. Дерзкие, но нежные, эгоистичные, но щедрые поглаживания должны расслабить нас обоих. Пальцы скользят по этой тоненькой полоске кожи, наслаждаясь ей. Почувствовав, что Опти напряглась в моих руках, я замираю.

— Прости, — шепчу я. Но, когда я поднимаю руку, она берет ее и притягивает обратно, тем самым давая мне свое разрешение. Не думая ни секунду, я принимаю его. В этот раз я полностью просовываю руку под футболку так, чтобы и пальцы, и ладонь касались ее кожи. Теперь мы оба дышим чуть чаще. Она выглядит расслабленной в моих руках, но я чувствую каждый ее вдох — медленный и размеренный. Опти так делает лишь когда концентрируется на чем-нибудь.

Я снова медленно глажу ее по животу пальцем, очерчивая нижнюю часть груди. Ее дыхание становится прерывистым и мой член моментально твердеет. Я знаю, что она это чувствует. Напряженная головка больно упирается в эластичную преграду. Отодвигаюсь, но она протягивает руку, хватает меня за бедро и вжимает в себя.

Я не могу сдержать хриплый стон, когда ее задница упирается в мой пах. Это одновременно и облегчение, и возбуждение. Чувствую ее вздох под моей рукой. Она со мной. А потом, просто потому что это так приятно, несколько раз трусь об нее бедрами. Господи, я, должно быть, умер и попал в рай.

Не хочу его покидать. Никогда.

Ее рука скользит вниз, пока не натыкается на ягодицу и сжимает ее. Мои бедра продолжают медленно вжиматься в ее. Когда она поднимает майку и направляет мою руку к свой груди, я ни секунды не сомневаясь, обхватываю ее и аккуратно сжимаю, а потом кручу сосок между указательным и большим пальцами.

Он твердеет под моими прикосновениями, и она стонет.

О, черт. Этот стон просто убивает меня. Она — самая сексуальная женщина на земле.

Я не могу больше сдерживаться, поэтому шепчу ей: "Мне нужно прикоснуться к тебе".

Опти кивает и это больше, чем разрешение, — это согласие.

Опускаю руку к трусикам и дразню ее пальцами, отчего вся нижняя часть ее тела приходит в движение. Я отвечаю на ее мольбу и спускаюсь ниже. Опти раздвигает ноги навстречу мне. Она такая мокрая. Несколько раз круговыми движениями поглаживаю клитор, а потом погружаю в нее пальцы. Каждое проникновение она встречает своими бедрами.

— Гас?

— Да? — Голос, погруженный в эмоции взаимного притяжения, звучит слабо и глухо.

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня. — Ни разу не слышал, чтобы ее голос был так пронизан страстью. Меня охватывает зависть к каждому, чьи уши слышали его до меня.

Никогда в жизни я не хотел ничего большего. Вытащив из нее пальцы, сдвигаюсь, чтобы она могла перевернуться на спину. Подперев голову, скольжу взглядом по ее телу.

— Ты такая красивая. — Слова прозвучали так тихо, что я даже не уверен, слышала ли она их.

Но легкая улыбка на ее лице, говорит, что "да".

Черт, я мечтал об этом целую вечность. Целовать Опти. Пока она лежит на спине, я приподнимаюсь и ложусь сверху, беру ее лицо в свои руки и благодарю Бога за то, что вот-вот произойдет.

А потом закрываю глаза и опускаю свои губы на ее. Этот поцелуй не похож ни на один из тех, что были в моей жизни. Перед глазами самым настоящим образом взрываются фейерверки. Я люблю эту девушку. Люблю каждую ее клеточку. Но что я люблю больше всего сейчас, — это целовать ее. Как она встречает каждое движение моего языка своим. Как подхватывает темп и глубину, которые я задаю.

После нескольких минут поцелуев я так возбужден, что даже ничего не вижу перед собой. Все мое тело поет. Я хватаюсь за ворот майки и тяну ее вверх, спрашивая между лихорадочными поцелуями: "Снимаем?"

Она, практически не дыша, отвечает: "Да".

Как только майка становится историей, у меня возникает одно желание — почувствовать ее кожу своей. Скатившись с Опти, перетягиваю ее, и она опускается на меня всем своим весом, обхватывая коленями по бокам. Я еще больше возбуждаюсь от этой сцены, если это вообще возможно. Ее соски трутся о мою грудь, отчего каждый нерв во всем теле напрягается и кричит от бешеного наслаждения. Я притягиваю Опти и снова завладеваю ее ртом. Это глубокий и очень требовательный поцелуй. Она тоже этого хочет. Ее тело трется о мое, я просовываю руку и приспускаю боксеры, чтобы обнажился член. Еще один барьер уничтожен. Потом перемещаю руку на спину и ласкаю ее пальцами, пытаясь мысленно заставить себя сбавить обороты. Последние несколько минут я был не в себе, а мне хочется помнить каждую секунду происходящего. Каждую деталь. У меня только один шанс. Я это знаю и хочу, чтобы все было идеально. Она осыпает поцелуями мою шею и спускается к груди, чередуя нежные, восхитительные движения губ жгучими, игривыми укусами и сексуальными, мучительно-дразнящими касаниями языка. В эйфории от ее действий, я скольжу рукой вниз по спине, опускаю на ее трусики, сдвигаю тонкую ткань в сторону и начинаю вводить в ее лоно средний палец. Больше не могу терпеть. Я должен снять эти чертовы вещи. Обоими руками хватаюсь за резинку ее трусиков, то же самое одновременно делает и она. Не зря говорят, что великие умы мыслят одинаково. Опти встает, чтобы их снять, и я твердо намерен последовать ее примеру пока... не замечаю, как она просовывает большие пальцы под ткань и танцующими, плавными движениями стягивает eё вниз. Я полностью парализован видом обнаженной женщины, стоящей надо мной.

Она переступает через трусики, и я говорю: "Не двигайся".

— Что? — тихо спрашивает она.

— Я просто хочу посмотреть на тебя.

Внимательно изучаю ее тело в последний раз, а потом мы встречаемся взглядами, наполненными нуждой и желанием. Я сбрасываю боксеры, а она встает на колени и упирается руками по обе стороны от моей головы. Опти целует меня, и я понимаю, что мы оба готовы.

— Опти, если мы хотим это сделать, то мне нужно взять презерватив. — Она хочет. Я вижу это по ее лицу, но все же должен дать ей возможность одуматься.

Она берет меня в свою руку. Первый раз она дотрагивается до меня там.

— Черт, Опти. Только не убирай.

— Никогда? — с чертиками в глазах спрашивает она.

— Никогда-никогда, — отвечаю я.

— Я не могу забеременеть, Гас, помнишь об этом?

— Но...— Черт, если она предлагает то, о чем я думаю...

— А ты с кем-нибудь был без презерватива?

Она предлагает именно это. Я качаю головой.

— Нет. Никогда.

— И я тоже. Если ты хочешь с ним, то... — Ее голос замолкает, она просто смотрит на меня несколько секунд, а потом продолжает. — Но если ты не против...

— Я не против. — Я, черт возьми, совсем не против.

Она взглядом дает мне отмашку.

Я киваю, глядя на нее с умоляющим выражением лица.

Все еще держа меня в руке, она направляет член в свое истекающее соками лоно и опускается на него.