Я - хищная. Пророчица (СИ) - Ангел Ксения - Страница 50

Он курил и смотрел перед собой. Мелкие снежинки оседали на истертой кожаной куртке и таяли, превращаясь в капли. То ли усталость, то ли посыпавшиеся на меня, как из мешка, удары судьбы, совершенно сбили с толку. Я чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег – беспомощной и потерянной.

– Ну, – ответил он, – а ты как думала, почему я пропал?

– Глупый. – Я покачала головой. – Все вы. А Влад... Хотя что уже об этом говорить.

Разбираться в ситуации не было ни сил, ни желания. Внутри образовалось двойственное чувство: с одной стороны я не понимала Влада и причин его безрассудного поступка. Если он крутил с Юлианой, зачем потащил меня к очагу? Вряд ли воспылал внезапной любовью, а попытки добиться близости и так могли увенчаться успехом. Шансы-то были, к чему все эти пафосные действа? Влад ведь совсем не такой.

Тогда что? В чем причина внезапного решения венчаться? Ведь, если он прав, и это навсегда...

Навсегда. Он предлагал мне...

Тут меня накрыло. Резко. Шок прошел, оцепенение схлынуло, и я разрыдалась. Зима вдруг показалась холодной, дикой, она впивалась в кожу, проникала внутрь, студила кровь.

Глеб ненавязчиво гладил по спине, словно знал, что мне надо выплакать это. Выплеснуть. Прогнать страх.

– Ты не понимаешь, я могла... могла уже быть мертва! – всхлипывала я. – Мы были там вдвоем... одни... и Влад... он сказал: ложись, а я не поняла... Даже не сразу сообразила...

Плакала я долго, с надрывом. Затем просто всхлипывала и курила. Гормональный взрыв завершился облегчением и усталостью. Глеб прав, нужно отдохнуть, а потом думать, что делать дальше. Хотя, о чем думать? Это не охотник и не Чернокнижник. Даже не сумеречная необходимость пить кен ясновидцев. Там можно размышлять, строить догадки, сочинять планы.

Реальная же, человеческая беда – болезнь – такой возможности не оставляла. Я могла лишь навещать Влада, разговаривать с ним и надеяться на то, что он услышит и придет в себя. Ну, или просто очнется, потому что так надо.

Потому что его кома не отменяет проклятия. Нет, не о том сейчас надо думать, совсем не о том...

– Я вызову такси, – сказал Глеб спокойно. И пусть. Мне нужен кто-то, кто не будет паниковать и убиваться. – А то с мотоцикла ты свалишься.

Я кивнула, помолчала немного.

– Как ты оказался там? – спросила, спустя несколько секунд. Несмотря на спутанность мыслей, хотелось знать, участвовать в жизни. Ужасно боялась выпасть из реальности.

– Да, брось, Полевая, у каждого из нас свои тараканы, – буркнул он и отвернулся.

– Ты следил за ней? За ними?

– Ну давай, скажи, что я идиот! Нет, они мне до лампочки...

Я поджала губы. Сижу тут, страдаю, а каково Глебу вообще? Он ведь никогда не покажет, что на душе, как бы плохо ни было. Будет молчать, дуться, бить кулаками стену, когда никто не видит. Ненавидеть весь мир. Себя. А ведь это так знакомо мне.

– Оба мы хороши!

– Верно.

Ощущение нереальности происходящего постепенно испарялось, оставляя тревогу и страх. Но это я уже проходила. Справлюсь.

Небо хмурилось, но снегом больше не сыпало. Голые ветки спящих деревьев медленно раскачивались от ветра, по дороге туда-сюда сновали машины.

– Очнется он, вот увидишь. Будет снова нам нервы трепать, – как бы между прочим сказал Глеб.

Я не ответила. Смотрела перед собой и слушала город. Звуки словно отождествлялись с жизнью – я поглощала их, жадно вдыхала холодный воздух, понимая одну-единственную важную истину того дня.

Я жива.

Спасенная то ли силой провидения, то ли отличными рефлексами Влада, сижу здесь, говорю, двигаюсь, существую. Усталая, напуганная, но абсолютно невредимая. В отличие от него самого.

А это значит, все образуется. Я отдохну, приеду завтра в больницу, буду говорить с ним, держать за руку. Бытует мнение, что они там слышат нас. Глупо не верить после всего, что со мной было.

И все у нас будет хорошо.

Только живи...

– Ты собираешься домой? – Ласковый голос отвлек от книги, и я подняла глаза на сестру.

Невероятно, как она изменилась. Округлилась, похорошела, в глазах – спокойное счастье плещется. Отношения с Филиппом явно пошли Рите на пользу.

– Я не устала. К тому же, домой совершенно не хочется. Возможно, я сегодня переночую у Вики.

– Поля! – Рита присела рядом, на небольшой дерматиновый диванчик, сжала мою руку. – Поехали. Я приготовлю ужин. Соберемся вместе. Как раньше. Все атли.

– О чем ты говоришь? – Я захлопнула книгу. – Атли...

Взгляд упал на умиротворенное лицо Влада, и я осеклась.

Верила, что он слышит меня, потому и приходила сюда по пятницам после работы. Читала – благо, его литературные вкусы я знала очень хорошо. Выучила еще тогда, когда мы жили вместе. Достоевский, Уальд и Кафка – весьма своеобразное сочетание. Я и сама полюбила их.

Я рассказывала Владу о том, что произошло за неделю. Иногда просто молчала и держала за руку. Казалось, если буду смотреть долго, то в один прекрасный момент он откроет глаза и улыбнется.

Бред! Прошло почти полгода, а ничего не изменилось. А значит, не изменится никогда.

Я сделала жест сестре и вышла из палаты. Лишь в коридоре охватило чувство, что это все же больница – ощущение казённости нападало со спины, и каждый раз заставало врасплох. Комната-палата Влада превратилась в знакомый и уютный мирок, наполненный переживаниями и надеждами. Коричневый диванчик, торшер в углу, томики классиков на небольшой тумбочке. Цветы. Убежище, в которое я сбегала в конце недели.

– О каких атли ты говоришь? – немного резко спросила я. – О Ларе, которая меня ненавидит? О Глебе, который дома бывает раз в неделю? Или, может, о Филиппе, который не перестает любоваться собой с того момента, как занял место вождя?

Рита покачала головой и прижала руки к груди. Ее любимая поза, я уже привыкла. С тех пор, как они с Филиппом сошлись, она готова за него глотку перегрызть.

– Как тебе не стыдно?! – с укором сказала сестра. – Филипп старается, чтобы атли не заметили отсутствия Влада, а ты...

– Филипп старается стать тем, кем не был рожден. А еще у него началась звездная болезнь, и ты – единственная, кто этого не замечает. – Я вздохнула, стараясь успокоится. Вышло плохо.

С того злосчастного дня у атли все изменилось. Как бы я ни относилась к Владу и его замашкам, не могла не признать, что он умел всех сплотить. И Филиппа, который втайне ненавидел его, и Глеба, который даже не пытался скрыть ненависть. И Олю с Каролиной, что вели себя как мышки, подолгу просиживая на кухне и общаясь о своем.

После того, как в нас стреляли, атли словно распались, разделились на мелкие составляющие, соединенные вместе лишь необходимостью жить под одной крышей. Впрочем, даже этой необходимости я в последнее время не придавала такого значения, как раньше.

Филипп, получивший, наконец, желаемое, попросту не умел управлять людьми. Непредсказуемые скачки от доброго и во всем потакающего правителя до жестокого тирана, признающего лишь собственную волю, не вызывали ничего, кроме снисходительной улыбки.

Поведение новоиспеченного вождя атли утомляло, потому мы с Глебом много времени проводили вне дома.

– Я не хотела тебя обидеть, – уже мягче произнесла я и порывисто обняла сестру. – И Филипп тут ни при чем. Мне спокойнее здесь... К тому же завтра не нужно рано вставать, а Вика постоянно зовет в гости.

– Ты то тут, то с этой Викой, то где-то пропадаешь с Измайловым. Я почти не вижу тебя! – Рита обижено насупилась и отвернулась. – Мне кажется, я потеряла не только брата, но и сестру...

– Ты не потеряла, – возразила я, – ни брата, ни сестру. Влад жив.

Впрочем, это было спорное утверждение – я понимала, что Влад жив только благодаря аппаратам. Скорее всего, он не очнется никогда...

Вздохнула, сжала прохладную ладонь сестры.

– Хорошо, – кивнула. – Поехали домой.

Маргарита засияла, обняла меня и засуетилась.