Чудовище (ЛП) - Коннолли Марси Кейт - Страница 17

Мои уши навострились. На дорожке позади меня слышны шаги, шуршание листьев в одинаковом темпе. Я запрыгиваю на ветки ближайшего дерева и чувствую запах отца еще до того, как замечаю его. Мое сердце уходит в пятки. Я не хочу, чтобы он обнаружил, что я уходила из дома без разрешения. Я взмываю в воздух и лечу по направлению к дому. Живая изгородь не далеко и я вбегаю в дом через несколько минут.

Теперь, если у меня получится восстановить дыхание до того, как он зайдет в дом, то он никогда не узнает. Пиппа лает на меня, когда я сажусь в ее любимое кресло. Я достаю книгу, которую читала, когда была у реки и перелистываю главы, надеясь найти главу с драконами.

Я хочу знать все о них.

Дверь дома скрипит, когда Отец входит внутрь. Он нюхает, потом поворачивает голову в моем направлении.

– Ты еще не начинала готовить ужин?

Чёрт. Я совсем забыла об этом. Котелок для овощного рагу висит пустой над печкой. Я виновато закрываю книгу; мне придется вернуться к ней позже.

– Прости меня, я увлеклась книгой, которую ты дал мне.

Я приподнимаю ее и улыбаюсь, голубые глаза на месте.

– Ничего страшного, дитя мое, мы покушаем сегодня немного позже, чем обычно. В любом случае я перекусил немного на рынке. Будь умницей и почисть морковку, хорошо?

Когда я возвращаю книгу на полку, Отец останавливается и удивленно рассматривает меня.

– Дорогая моя, где ты была?

Горячая волна поднимается вверх от болтов на моей шее.

– Что ты имеешь в виду? Я была здесь, разумеется.

Я чувствую горечь лжи на своем языке.

– Твоя юбка и ноги измазаны грязью!

Пиппа на всякий случай обнюхивает меня, но смывается, как только замечает мой пристальный взгляд.

– Я… должно быть, испачкала их, когда поливала свои розы.

Мой мозг и сердце соревнуются в скорости, хотя всю работу делает запинающийся язык.

– Я наверное замечталась. Я даже не заметила! – я смеюсь над своим мнимым безрассудством, уверенная что цвет моей кожи выдаст меня.

Отец качает головой.

– Ну, моя дорогая, ты разносишь грязь по всему полу. Я займусь рагу, пока ты будешь отмываться. Ужин с грязью будет не такой вкусный, правда?

Он целует меня в лоб, и мне с трудом вериться, что он не чувствует, как горит моя кожа. Он мне верит. Я соврала, и он даже не усомнился. Это даже хуже, чем просто хранить тайны.

Я спешу в ванную комнату и как можно лучше отмываюсь. Когда я возвращаюсь в кухню в темно-синем платье и в черных кожаных туфлях, очищенных от грязи, рагу уже кипит на огне. Его аромат наполняет меня теплом и чувством вины. Мне следовало быть дома раньше и приготовить ужин Отцу. Он пол дня ходил пешком. Его старые кости, должно быть, очень устали.

– Отец, пожалуйста, присядь, – говорю я, сгоняя Пиппу с его кресла. Она рычит и прячется под стулом. – Я помешаю рагу.

Он тепло улыбается. От этого мне становится только хуже.

– Да, спасибо, Ким. Я думаю я присяду.

Он чешет Пиппу за ушками, и потом усаживается в свое кресло. Я пододвигаю свое кресло поближе к огню и помешиваю наш ужин раз в несколько минут.

– Ты нашел то, что тебе было нужно на рынке? – спрашиваю я, ломая голову о том как бы упомянуть дракона, не проговорившись, что я покидала наш двор.

– Кое-что, да.

Пальцами он стучит по подлокотнику кресла.

– Остальное трудно найти. Они более редкие.

– Например?

Теперь, когда я стала более самостоятельной, он планирует выбираться из дома чаще, и мне очень хочется узнать о его поездках.

– Ну, из того что мне было нужно я смог достать хвост геккона и боярышник, золу, и ягоды рябины. Это ключевые ингредиенты необходимые в процессе создания гибридов. И ты никогда не знаешь, когда нам могут понадобиться еще куры.

На самом деле курицы едва успевают нести яйца, чтобы прокормить нас с Отцом.

– Можно я поеду с тобой в следующий раз?

Он смеется.

– Нет, боюсь, что нет, и ты прекрасно знаешь почему.

Я хмурюсь.

– Они не любят гибридов?

– Нет, не любят. Существует причина, по которой полукровки – кентавры, фавны, и русалки – всегда держались друг друга. Те, кто сейчас спрятался.

– Так же как и драконы, – добавляю я.

– Да, если хоть один до сих пор жив.

Я открываю рот чтобы произнести слова, но с новой силой ко мне возвращается то странное чувство, которое я уже испытывала, сжимающее мои голосовые связки. Мою кожу покалывает невидимыми иголочками. У меня не получилось ничего кроме как открыть рот и закашляться. Ужас медленно поднимается по чешуйкам на моем хвосте к спине. Я нормально разговаривала еще секунду назад, но сейчас, когда я попыталась заговорить о драконе, я не могу произнести ни слова.

Это чувство, похоже на живое существо, становящееся на дыбы в ответ на мои мысли. Может ли это быть магией? Мог ли дракон наложить на меня заклинание этой кровной связью?

Бату может и назвал меня сестрой, но он не доверяет мне. Мое меня сердце сжимается; я собиралась рассказать Отцу. Думаю, у дракона были основания так поступить, но мне придется попросить его снять заклинание.

Я мешаю рагу слишком усердно, и бульон брызгает в огонь.

– Что ты не смог достать?

Меня заполняет облегчение. Ко мне вернулся голос, когда я перестала думать о том, чтобы рассказывать Отцу о драконе.

Он вздыхает и сцепляет руки на животе, бросая сонный взгляд на рагу, которое я мешаю.

– Слезы.

– Что? Слезы. Я видела их. Девочки, которые живут с нами, все время плачут. Я бы хотела их утешить, объяснить им чем мы занимаемся, но Отец не хочет, чтобы я разговаривала с ними. Только спасать их и держать во сне как можно дольше.

– Слезы проливаемые могущественными существами обладают сильными свойствами. Я использовал последние из моих запасов, создавая тебя.

Дрожь пробегает по моей спине.

– Ты использовал слезы, чтобы создать меня?

– Да, в них есть искорка жизни. Каждый раз, когда мы плачем, мы немного умираем. Крошечная часть нашей жизни уходит с этой каплей. Мне понадобилось достаточно много, чтобы вернуть тебя к жизни.

– Но люди в этой стране постоянно грустят. Не может быть, чтобы слезы было так трудно достать.

Его глаза тускнеют, но он продолжает смеяться.

– Человеческие слезы не стоят выеденного яйца. Эти же слезы особые.

– Как это? Чьи же это слезы?

Он широко зевает и Пиппа делает то же самое у него под креслом. На какой-то момент мне кажется, что он не слышал мой вопрос.

– Драконов.

Моя рука замирает над котелком. Не удивительно, что они редкие. Это сильно огорчило меня. Чтобы получить драконьи слезы, их придется заставить плакать. Мне не нравится идея намеренно делать драконов несчастными.

И я не знаю, как думать об Отце, который использовал их, чтобы вернуть меня к жизни. В этот момент я обрадовалась, что не смогла рассказать Отцу о своем каменном драконе.

Я ЗАПРЫГИВАЮ НА СТЕНЫ ГОРОДА, МОЮ КОЖУ ПОКАЛЫВАЕТ ОТ ПРЕДВКУШЕНИЯ. КАЖДУЮ ночь мальчик оставлял мне розу на фонтане. Цветы заняли место между страницами книги в моей комнате, а мысли о мальчике и его теплых глазах преследуют меня, куда бы я ни пошла. Я охочусь за нашим ужином и чувствую, как он наблюдает за мной. Я перелетаю через живую изгородь, и он тоже там в небе. В саду, который я хочу разделить с ним, нигде нет места, спрятаться от его тени.

Я жду весь день, когда смогу вернуться в город и взглянуть на него снова. И надеяться на еще одну розу.

Я подозреваю, что он таскает их из дворцового сада, когда отправляется доставить сообщение в тронный зал. Я слежу за ним только издалека, затем прокрадываюсь внутрь, когда его уже нигде не видно, боясь, что он может поймать меня.

Если бы он поймал меня, сомневаюсь, что он продолжил бы оставлять для меня розы. Я не хочу так рисковать.

Жаль, что Отец запретил мне разговаривать с людьми. Иногда я чувствую себя как та принцесса в башне из моей книги, запертая от всего мира. Но этот мальчик разжег мое любопытство. Я почти в отчаянии от того, что не знаю его. Он как то связан с королем, это понятно из тех сообщений, которые я перехватываю. Принц ли он или слуга? Или кто-то еще для кого у меня пока не находится подходящего слова?