Чудовище (ЛП) - Коннолли Марси Кейт - Страница 24

Желание рассказать ему, что я спасаю тех девочек практически непреодолимое, но одна сложность останавливает меня. Мне придется рассказать ему как. А это значит, что раскроется правда о том кто я. Что я одна из тех убитых девочек. Я не знаю, как он отреагирует на это, не говоря о том, что я наполовину животное. Странные части моего тела сделали меня ближе с Бату, но подозреваю, что с Реном будет по-другому.

– Мне жаль. Была… была ли среди них девочка, которую ты знал?

Он кивает, но ничего не говорит больше. Мне понадобилась всего секунда, чтобы принять решение, но кажется, что прошла целая вечность.

Грудь Рена поднимается и опускается, когда он дышит. Когда он ложился, локон каштановых волос упал поперек его лба, загородив один глаз. Я не должна хотеть быть рядом с Реном. Я не должна хотеть узнать его. Но я хочу. Я лежу рядом с ним, а моя рука лежит поверх его. У него прохладная кожа, но он, кажется, не замечает. Сотни звезд светят нам с ночного неба. Интересно, какой оттуда открывается вид. Как чудесно, должно быть, все видеть. Если бы я могла это, я бы возможно увидела колдуна и остановила бы его до того как он причинит вред другим девочкам. Положить конец страданиям города. Страданиям Рена.

– Когда я был маленьким, – говорит Рен, – мой дедушка умер. Моя мама сказала мне, что его душа стала звездой, и он всегда будет охранять нас. Мне нравится думать, что те девочки тоже стали звездами.

– Мне это очень нравится.

Если бы Отец не вернул меня к жизни, я бы сейчас тоже была звездой? Я сжимаю руку Рена, и он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. У меня перехватывает дыхание, и я снова перевожу свой взгляд на небо.

– Я потеряла маму. Ее убили. Это тоже было бессмысленно.

Теперь он сжимает мою руку в ответ. Я быстро моргаю, когда мои глаза становятся влажными. Правда в моих словах бьет меня полной силой. У меня остался только папа. И дракон, который называет меня сестрой. Интересно, братья и сестры Бату сейчас тоже звезды? Он тоскует также как и Рен, я чувствую это, когда дракон разговаривает со мной в этой своей странной манере. Он когда-нибудь присоединится к ним? А я? Я цепляюсь за руку Рена не в силах ответить на свои собственные вопросы и, боясь спросить его. Одного взгляда хватает, чтобы понять, что он и так достаточно грустит. Он бы все равно мне не помог. Он знает обо мне меньше, чем я. Но после этой ночи и после того, как мы вместе с Реном разделили небо, я что-то приобрела. Новые воспоминания. Может, у меня и нет мамы или воспоминаний о той девочке, которой я была когда-то, но у меня всегда будут звезды.

СЕГОДНЯ ОТЕЦ ОСТАЛСЯ ДОМА ИЗ-ЗА ПРОЛИВНЫХ ДОЖДЕЙ НАЧАВШИХСЯ РАНО УТРОМ. Но я умираю от непреодолимого желания сбежать из-за живой изгороди, в которой меня заперли. Сидя на верхушке башни, я вижу туман окутывающий деревья. Через него проникает солнечный свет, заставляя весь лес пылать яркими красками. Мне ничего не хочется, только читать свои книжки в лучах солнца, в то время как мягкие облака тумана кружатся вокруг моих ног. Но отцу не понравится, если я буду бесцельно бродить вокруг, как и намеревалась. Я лечу на землю, когда в моей голове назревает план. Пиппа кидается к моим ногам, когда я касаюсь земли, и следует за мной к башне. Но в лабораторию Отца она за мной не идет. Она никогда туда не спускается. Это единственное, чему Отцу удалось ее научить. Она сидит на верху лестницы и скулит. Я махаю ей рукой, спускаясь в лабораторию. Отец в углу роется в одном из своих холодных ящиков. Когда он слышит мои шаги, он резко захлопывает его и оборачивается, но я успеваю мельком увидеть содержимое. Оно очень похоже на детскую руку, но этого не может быть.

– Ким, – говорит он, – что привело тебя сюда, дорогая?

Он отходит от холодного ящика, держа в руке ногу козы для курицы, коротая лежит на столе в центре комнаты. Я хмурюсь. Мне должно быть показалось. Он вытирает руку о ближайшую тряпку и ожидающе смотрит на меня.

– Отец, мне хочется на ужин рыбу.

Он фыркает от смеха и возвращается к курице с одной ногой, которую еще нужно прикрепить.

– Сейчас?

– Да, я хочу сама поймать ее. Могу мне пойти на реку?

Он поднимает седую бровь.

– Ким, река находится не близко. И сейчас день. Что если тебя увидит какой-нибудь путешественник?

– Я поступлю, как ты меня учил: ужалю и сбегу.

– И все же я не люблю, когда ты в дневное время находишься вне дома. Ты никогда не знаешь, кто может быть поблизости.

– Пожалуйста?

Я моргаю, меняя цвет глаз на голубой, затем хлопаю ресницами и складываю руки перед собой. Он вздыхает.

– Нет, Кимера. Это очень опасно. Но я предложу тебе компромисс, потому что признаюсь, тоже не отказался бы от рыбы на ужин.

Он берет с полки бутылку и продолжает работать.

– У меня почти закончились некоторые ингредиенты. Сегодня днем мне нужно сходить на рынок, я принесу нам домой отличную рыбу или две.

Я не могу сдержать разочарования.

– Ты не доверяешь мне самой выходить за пределы дома, Отец?

– Тебе я доверяю. Я волнуюсь о других.

Он ставит бутылку на пол и обходит, чтобы обнять меня.

– Когда колдун будет повержен, ты сможешь путешествовать свободней, я обещаю. Хотя тебе все равно придется быть осторожной среди людей.

– Надеюсь, мы скоро его победим, – говорю я, глухо пробормотав в плечо Отца. Он гладит мои крылья.

– Я тоже, дорогая.

С тяжелым сердцем я отлетаю от башни, отпугнув Пиппу от края лестницы.

– Уходи, – говорю я. Она скулит и летит рядом со мной всю дорогу до сада, не смотря на мою команду. Я вздыхаю и чешу ее за ушами. К моему удивлению, она позволяет мне сделать это.

– Держу пари, ты тоже хочешь пойти на реку, да? – спрашиваю я, но она не отвечает. Пока я подрезаю свои розы, в моей голове крутятся странные идеи. Что я видела в лаборатории? Что может Отец хранить там? Постепенно, созревает новый план. Это плохая идея, но такая заманчивая, что я не думаю, что могу отказаться от нее. Я проведу вторую половину дня вне дома, но сначала мне нужно утолить свое любопытство. К тому времени, когда розы обрезаны и политы, отец покидает свою башню, держа плащ в руке.

– Я ненадолго, – говорит он, махая рукой. – Сегодня есть рынок в часе ходьбы отсюда. Я вернусь во время, чтобы приготовить рыбу на ужин.

Я улыбаюсь в ответ, терпеливо ожидая, когда его медово-сладкий запах исчезнет, и я буду уверена, что он далеко в лесу. Я лечу к башне и когда пытаюсь открыть, обнаруживаю, что она заперта. Сначала мне сводит живот; но, конечно же, Отец запер ее. Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь из девочек проснулся и сбежал. Это была бы катастрофа. Я открываю замок когтем и захожу внутрь коридора. Дверь в потайную комнату тоже заперта, и я полагаю по той же причине. Хотя мне приходит в голову, что это странно, что Отцу понадобилось запирать их обе. Вход в потайную комнату едва заметен, если не знать, куда смотреть. Но и ее я также открываю его и направляюсь вниз по прохладным каменным ступенькам. Она выглядит так же как Отец и оставил ее – полки в том же беспорядке, что и обычно, и скелеты гибридов висят там где и должны. Курица, над которой он работал больше не лежит на столе, она должно быть в холодном ящике, ожидает последних ингредиентов, за которыми он отправился. Я пробегаю пальцами по костям ноги одного из низковисящих скелетов. Минотавр, я думаю, с головой быка и большими рогами на черепе. У него не хватает пары пальцев на ногах. Я не могу объяснить, почему, но это заставляет меня содрогнуться. Я не помню, чтобы раньше отсутствовали пальцы, но я наверняка просто не заметила. Я заглядываю в один из холодных ящиков и нахожу наполовину законченную курицу, как и предполагала. Следующий холодный ящик, на который я нацеливаюсь тот, который Отец открыл, когда я удивила его. Я только хочу узнать, что я ошибочно приняла за руку. Но этот холодный ящик мне не открывается не с помощью когтей, ни с помощью огромной силы, которой Отец наделил меня. Дрожь, которую я почувствовала ранее, возвращается ко мне. Заставляя мои руки трястись. Как бы я ни пыталась, у меня не получается их остановить. Отец не хочет, чтобы я заглядывала в этот холодный ящик. Это единственное объяснение. Но почему?