Город (СИ) - Саух Виталий Анатольевич - Страница 6

Этот мост условно делил пригород и начало города.

Сам город, как и тысячи других, традиционно начинался с частных построек.

Преодолев по мосту шестьдесят метров, разделявших два берега, небольшая толпа перебралась на другую сторону и вышла на мокрые пустынные улицы города.

В этой разношерстной толпе были и люди в военной форме и в гражданской одежде. Но было в них ещё кое-что, что не увидишь, глядя на праздно бредущий народ.

Пожалуй, главной отличительной чертой выделяющей этих людей из обыкновенной человеческой массы было то, что они, казалось, шли, не имея перед собой никакой конкретной цели. Выражение их лиц было весьма странным, потерянным, далёким, выбивавшимся из стереотипа укоренившегося в общественном сознании. На картинке засевшей в мозгу у каждого, сразу же возникает людской поток, в котором при более тщательном рассмотрении ты видишь и самих людей. Они целеустремленны, спешат куда-то, на лицах их озабоченность, усталость, раздражение, даже праздность, любую эмоцию которую ты только можно себе представить. Но только не остекленевшее спокойствие, безразличие, и не только к окружавшему их, но и к самим себе.

Кроме того, все эти люди имели настораживающее неопрятный вид. Многие из них были окровавлены и даже искалечены. Но, пожалуй, самое жуткое противоестественное открытие заключалось в том, что все они были мертвы…

ГЛАВА 3

Ранее утро

В это утро Андрей проснулся без звонка будильник, хотя, мог бы со спокойной душой поспать ещё часок — ведь на работу сегодня нужно было придти к девяти, и тем не мене, он не мог заставить себя это сделать.

За окном было необычайно тихо. Не было слышно ни звука проезжающих под окнами автомобилей, ни цоканья женских каблучков по асфальту, ни шарканья метлы дворника. Тишина стояла такая, словно за окном был выходной день, но Андрей точно знал, что это затишье обманчиво — снаружи было раннее утро пятницы, и впереди его ожидали трудовые будни. По крайней мере, его немного успокаивала мысль о том, что рабочая неделя была на излете, и он ещё мог найти в себе остатки моральных сил для того, чтобы, наконец, её завершить.

Ночной дождь уже закончился, но оставил после себя влажную прохладу. Не смотря на то, что был самый конец августа, тем не менее, погода все ещё оставалась по-летнему жаркой, что для Сибири было не вполне привычным явлением. Если следовать графику, сложившемуся из года в год, сейчас в свои права уже должна была вступать осень, признаки которой по какой-то необъяснимой прихоти природы до сих пор ещё не были заметны.

Какое-то время Андрей просто неподвижно лежал на кровати, боясь нарушить это шаткое равновесие тишины и покоя.

Затем нехотя встал и отправился в ванную, попутно поставив кипятиться воду в электрическом автоматическом чайнике.

К тому времени как, освежившись, Андрей вышел из ванной комнаты, вода уже давно вскипела и он, в считанные секунды, приготовив себе крепкого кофе, не испытывая особого энтузиазма, принялся его поглощать.

Впереди его ждал долгий рабочий день, только вот каким будет этот самый день, (и не только для него, но многих тысяч горожан) он ещё даже и представить себе не мог.

Пятница наступала.

* * *

Это утро для Надежды Филоненко, работающей диспетчером в службе скорой помощи начиналось как полнейшее безумие. Такого на её веку ещё никогда не было. Телефон буквально захлёбывался от небывалого количества вызовов. Но если бы ей сказали о том, что ещё через несколько минут их службу будет не просто лихорадить — она будет агонизировать, а через четверть часа её и вовсе не будет существовать, то, наверняка, она ни за что не поверила бы.

И совершенно напрасно.

* * *

Ранним утром машина скорой помощи, выехала с заправки, именуемой в народе Кабулом, на главную дорогу и проследовала вдоль дырявой, перекошенной ограды окаймляющей дикорастущее лесонасаждение, имеющее ретро название в духе соцреализма «Парк имени Кирова».

В этот миг непринуждённый разговор водителя и молодого доктора оборвал вызов диспетчера.

— Двадцать третья, вы меня слышите?

— Да Наденька, — отозвался Пётр, водитель с тридцатилетним стажем работы, простой, весёлый и располагающий к себе окружающих человек, за этот долгий срок, познакомившийся практически со всем персоналом городской больницы.

— Ничего не могу понять. Куда все пропали? Три машины отправила в Военный городок, а они там как в воду канули. Хорошо хоть с вами связь есть. Петя, вам, кстати, никто не встречался?

— Нет, Надюша.

— Очень жаль, — посетовала она и тут же приступила к делу, — Примите вызов. Звонок поступил из Киргородка. Внутри квартала жилого дома, на Кирпичной 2, на улице лежит мужчина в бессознательном состоянии. Позвонил случайный прохожий, симптомы вразумительно описать не сумел.

— Мы почти рядом. Сейчас находимся возле Кировского парка.

Молодой доктор уже старательно записывал адрес в регистрационную книгу. В отличие от своего убеленного сединами напарника, Павел, как ему самому думалось, ещё не имел морального права так непринужденно общаться с диспетчером, и потому тон его был на много суше и деловитее. Это казалось единственно верной манерой поведения для такого молодого интеллигентного человека, как он, ещё совсем недавно окончившего медицинский институт.

— Диспетчер, двадцать третья вызов приняла, — произнёс он с достоинством английского лорда. Мысль о том, что он держится слишком пафосно, даже не пришла ему в голову.

— Да нам даже ехать не придётся, — как всегда не удержался и вставил своё слово Пётр, уже выезжая на перекрёсток, с необходимой улицей. — Будем на месте не больше чем через минуту.

И действительно, ещё на исходе первой же минуты скорая завернула в нужный квартал.

Пётр, имеющий в таких делах огромный опыт, сразу же определил место, где находился пострадавший — небольшая толпа зевак сгрудилась возле одного из подъездов. Туда-то он и направил свой автомобиль.

Ещё до того как машина успела остановиться Павел, взглянув на часы, зафиксировал время их прибытия в регистрационном журнале.

Визгнув тормозами, машина остановилась. Павел внутренне поёжился от неуверенности, но тут же взял себя в руки железной хваткой и, отворив дверцу, вышел. Покинув салон, он направился прямиком к толпе.

Свой рецепт против нерешительности Павел вывел уже очень давно и заключался он в следующем: нужно просто действовать, а не размышлять и заниматься самокопанием.

Пострадавший неподвижно лежал на земле.

Протиснувшись сквозь, молодой доктор присел перед телом, взял кисть мужчины в свою ладонь, для того чтобы проверить пульс. Вот тут-то Павел и увидел на внутренней стороне запястья небольшую рану.

Надеясь, что среди присутствующих есть очевидцы происшедшего он, поинтересовался:

— Кто-нибудь видел, что с ним произошло?

Ответом ему, как и в большинстве случаев, было дружное молчание.

Правда, один из присутствующих скептически предположил:

— Да пьяный он, наверное…

Но Павел знал уже наверняка, что человек, который лежал перед ним не был в состоянии ни алкогольного, ни наркотического опьянения. Более того, он мог назвать несколько десятков причин, по которым этого обморока не произошло бы, а вот истинной Павел пока определить не мог.

Ну не могла же основанием для потери сознания послужить небольшая ранка на запястье? Это же просто смешно!

Как бы то ни было, Павел ясно осознавал одно — что бы ни вызвало беспамятство, мужчину срочно требовалось отвезти в районную больницу, где существовала приличная база для того, что бы провести всевозможные анализы и помочь пострадавшему.

Для Павла просто не существовало другого варианта, когда речь шла о сохранении человеческой жизни. И при этом он вовсе не считал себя идеалистом, хотя для большинства других, променявших врачебную этику на извлечение финансовой выгоды из любой сферы деятельности, в том числе и медицины Павел как раз таковым и являлся. В его же понимании человек, связавший свою жизнь с медициной, должен был во главу угла ставить именно эти интересы, иначе, зачем вообще тогда нужно было связывать себя с этой, достойной уважения, профессией.