Куриный бульон для души. 101 рождественская история о вдохновении, любви и чуде - Хансен Марк Виктор - Страница 24

Вот так я и оказалась в сумерках на Массачусетском шоссе. Снег заметал все окна, печка то включалась, то выключалась, а дворники норовили примерзнуть к стеклу.

Я залила в машину еще немного бензина, надеясь, что мое ослиное упрямство победит буран, и погромче включила радио, чтобы заглушить гул и рев холодного ветра.

Но буран это не напугало.

В итоге я встала на обочине. Машина так промерзла, что дворники совсем перестали работать.

Я сидела в темноте. В тишине. В холоде. Я думала о чили, о церковной службе, о том, как около восьми вечера папа объявит, что настало время спускать елку с чердака и наряжать ее. Одна из сестер будет отвечать за фонарики, а другая примется подбирать помеченные разными цветами ветки и вставлять их в цветные пазы на стволе. Близнецы повесят игрушки на нижние ветки. Мы укутаем елку мишурой, а мама с папой будут указывать: «Не все сразу, лучше по одной полоске».

Сама я должна была вешать игрушки на верхние ветки и фотографировать, а еще громко и фальшиво подпевать рождественским песням. Но я застряла на обочине Массачусетского шоссе в машине, которая медленно, но верно превращалась в огромный сугроб.

Выйдя наружу, я сняла варежки, протерла дворники и попыталась согреть их своим дыханием. Они не сдвинулись ни на сантиметр. Намотав варежки на основания дворников, я подождала пару минут и попробовала снова.

Бесполезно.

Похоже, мне придется провести на обочине не только Сочельник, но и само Рождество. В тот момент я была практически уверена, что останусь куковать там до наступления весны. А в Массачусетс она приходит где-то в мае.

И почему я не послушалась маму?

Это все гены Джинь-Джинь. Она всегда делала все по-своему. Нет сомнений, что ко мне перешла ее привычка сначала действовать и лишь затем думать.

Пока машина становилась все белее снаружи и холоднее внутри, я вступила в мысленный разговор с Джинь-Джинь. Мы обсудили, как я оказалась на Массачусетском шоссе в разгар бурана и как я могла быть столь самоуверенной, что решила, будто смогу победить мать-природу. Винить мне в этом, кроме себя самой, было некого.

Но я бросилась в буран не затем, чтобы доказать маме, что я уже достаточно взрослая. Я просто скучала по родителям, сестрам и брату, по чили с кукурузным хлебом и горящим на телевизоре свечкам. Мне хотелось на Рождество оказаться дома со своей семьей – есть чили, ставить искусственную елку и спорить о том, как лучше разместить на ней мишуру.

Снег отрезал мне путь, но мама была права: Рождество оставалось Рождеством, независимо от того, была ли я рядом или встречала праздник одна с мыслями о родных.

Стоило мне понять это, как дворники вдруг дернулись и заходили из стороны в сторону. Затаив дыхание, я потрясенно смотрела на свое рождественское чудо. Дворники смахнули снег с ветрового стекла, а я вышла и очистила остальные окна.

Всю дорогу домой я думала о своей семье. Вот они жалуются, что мама заставила их прийти в церковь на час раньше, чтобы занять места, а потом места пришлось уступить старичкам, которые пришли позже. Вот они наблюдают, как в кастрюле кипит чили. Вот они намазывают маслом хлеб. Вот они вытаскивают елку с чердака.

Приближаясь к дому, я вспоминала все любимые рождественские традиции, которые навсегда поселились в моем сердце. Дворники работали в такт воспоминаниям, а ветер толкал машину вперед.

Через два с половиной часа я уже стояла на пороге, отряхивая снег.

– Прости, я поехала в самый снегопад, – сказала я, обнимая маму, которая разливала яичный ликер на кухне и раскладывала по тарелкам пирожные и печенье.

– Мы оставили тебе немного чили, – ответила она.

Я редко бываю дома на Рождество. В нашей семье зимние праздники всегда были поводом отправиться куда-нибудь за тридевять земель. Вместо того чтобы украшать дом блестящими гирляндами и печь сахарное печенье, мы катались на горках в Диснейленде, плавали на корабле вдоль берегов Мексики или осматривали удивительные предметы, поднятые с затонувшего «Титаника», в Лас-Вегасе. Но в тот год – несмотря на желание некоторых вернуться в Лас-Вегас – мы решили вернуться к основам и провести Рождество дома.

Нас это пугало. Что мы будем делать, встречая Рождество? Как оно сможет конкурировать с экзотическими путешествиями прошлых лет?

Вопросы висели в воздухе, как блестящие игрушки, которыми мама украсила дом. Но мы жили в районе Сан-Франциско, поэтому не все было потеряно. Мы могли найти что-нибудь необычное, какие-нибудь новые экскурсии или занятия, которые сделают наше Рождество интересным.

Каждая семья должна была предложить по одному занятию в отведенный для этого день. Так как мы остались дома, чтобы вернуться к традициям, я подумал, что можно устроить колядки. Я видел колядующих в кино, но в жизни ни разу не встречал. Многие из моих родственников хорошо пели, так что могло получиться совсем неплохо.

Я понимал, что к такому мероприятию нужно подготовиться заранее. Не будешь ведь просто ходить от двери к двери в своем районе! Я начал искать подходящее место, и тут бабушка предложила дом престарелых, где однажды выступал ее церковный хор. Я позвонил директору, и она поддержала мою идею. Тогда я назначил дату, разослал всем по электронной почте список из десяти рождественских песен вместе с текстами и объявил сбор в три часа у дома престарелых. По моей задумке, каждый должен был прийти в одежде черно-красной гаммы.

Первыми приехали мы с мамой и тремя братьями. Я зашел в дом престарелых и осмотрелся. Там было полутемно. Кто-то из стариков отдыхал у себя в комнате, открыв дверь, а кто-то бродил по коридору в ожидании ужина. Встать нам было негде, поэтому, поговорив с директором, мы решили переходить от комнаты к комнате и петь на ходу.

– Все готовы? – спросил я, когда семья собралась в дальнем конце коридора.

Хотя накануне мы устроили репетицию дома у бабушки, я немного нервничал.

Все закивали и достали распечатанные листы с текстами.

– Так, – сказал я, – давайте начнем с «Возрадуйся, мир».

По моему сигналу мы начали петь. Потом мы исполнили другие известные рождественские песни, причем некоторые даже разыграли по ролям. С каждой следующей песней наши голоса становились все сильнее и увереннее. Стеснение исчезало. Но жители дома престарелых как будто вовсе не замечали нас. Некоторые, конечно, наблюдали за нашими перемещениями, но большинство осталось в своих комнатах – кое-кто даже закрыл двери.

В итоге вся семья решила, что получилось весело, но я был разочарован. Мне казалось, что своим пением мы не смогли поднять слушателям настроение и вдохнуть в них дух Рождества. Чего мне не хватало? Может, я хотел, чтобы кто-то подошел и сказал: «О лучшем подарке я не мог и мечтать»? Или я просто был слишком эгоистичен? Или смотрел слишком много рождественских фильмов?

На следующий день мы отправились в приют для бездомных в Окленде. Этот вариант предложила моя тетя. В приюте мы собирались раздавать еду в столовой. К нам вышел повар, который дал нам несколько указаний и велел надеть резиновые перчатки. Все мы встали за стойкой и принялись наполнять тарелки обитателей приюта кусками индейки, картофельным пюре и макаронами с сыром.

– Почему бы нам не спеть? – предложила тетя, когда раздача еды закончилась.

В плане этого не было, но идея показалась нам удачной. В прошлый раз всем понравилось петь колядки, да и слова мы уже знали. Почему бы нет?

– «Возрадуйся, мир»? – спросил я.

И мы запели. Мы спели все песни, которые смогли вспомнить, и они прозвучали очень живо. Обитатели приюта хлопали в ладоши, подпевали и даже вызвали нас на бис, когда мы закончили последнюю песню.