Союз нерушимый... - Силоч Юрий Витальевич - Страница 49

— За что?! За что, я же ничего не сделал?! Только семью не губите!

Болван вцепился мне в ноги и, кажется, собирался облобызать сапоги.

— Да отстань ты! — я отбросил толстяка, и тот, упав на четвереньки, пополз обратно в спальню. — Пожар! Соседи горят! Где тут лестница?

Дрожащая пухлая рука указала на выход из квартиры.

Подъезд оказался очень приятным и ухоженным — цветы в горшках, лимонное дерево у лифта. Стены выкрашены в весёленький салатовый цвет, всюду висят флажки, портреты и лозунги. Патриотичненько. Пожарная лестница находилась на внешней стороне здания — за застеклённой дверью, ведущей на потемневший от времени металлический балкончик.

Снаружи было красиво.

Панорама огромного города — сотни огней окон, машин, фонарей, подсветки зданий, памятников и автострад — воодушевляла и очень мне нравилась. В багровых небесах перемигивались огоньки вертолётов, сновавших в небе, как светлячки, сверкали красным габаритные лампы на трубах, высотках и шпилях, улицы и проспекты тянулись параллельно-перпендикулярными жёлтыми нитями, сияли исполинские стеклянные иглы элитных жилых комплексов и министерств. Особенно выделялся наркомат тяжёлой промышленности: три башни из стекла и бетона, стилизованные под заводские трубы. Где-то на окраине медленно плыл в воздухе огромный даже на таком расстоянии дирижабль. Единственным минусом пейзажа было то, что отсюда не было видно Дворца. Уверен, среди чинов считалось наиболее почётным жить на стороне, выходившей на него окнами.

Однако красота была не единственным, что меня занимало: проснулся страх высоты. Стараясь переводить взгляд на стену дома, я уговаривал себя: «Не смотри вниз. Только не смотри вниз».

Каблуки сапог стучали по лестнице, огни Москвы приближались, мышцы ног ныли и слабели от бесконечных скользких ступеней, а ветер усиливался и хлестал по лицу, словно мокрой тряпкой. Иногда на балкончиках встречались жестяные баночки, полные окурков. Сверху слышался топот, и, задирая периодически голову, я видел жителей, спускавшихся вместе со мной. Порыв ветра принёс запах гари и звук пожарной сирены — нужно было поторапливаться. В самом низу пришлось прыгать: бетон больно ударил по пяткам, и я шлёпнулся, не удержавшись на ногах.

Охранник в будке проводил меня пристальным взглядом: он ощущался кожей и будто впивался между лопатками, но, тем не менее, я сдержался и не обернулся.

К парадному входу подъехали пожарные машины и принялись разворачивать высотное оборудование: было хорошо заметно, как из окна выбивались языки пламени, а по пожарной лестнице спускалась цепочка полуодетых людей — на таком расстоянии они выглядели совсем крошечными.

Всю обратную дорогу я обдумывал новые факты, сопоставлял их, оценивал, делал выводы и чуть не свихнулся. Депутатский порошок неплохо помог, но вскоре — от дождя и холода — меня снова начало знобить. Я еле двигал ногами, а рюкзак с трофеями оттягивал спину. Неизвестные поджигатели не называли имён, я не видел их служебных удостоверений, но почему-то был совершенно уверен, что это Контора: верней, то крыло, что подпало под влияние… Кого? Разума? Видимо, да.

Эта загадка сводила меня с ума.

Наутро, как следует проспавшись, я постучал в дверь Марии, но никто не открывал, и я уже собрался уходить, когда звякнула цепочка и на пороге возник героический муженёк — опухший, с синим лицом и красными глазами, взлохмаченный и, как обычно, неодетый.

— Чего тебе? — агрессивно спросил он.

— Привет, — я постарался выглядеть дружелюбно и даже улыбнулся. — Держи, — я передал ему пакет с частью экспроприированного. — Гостинцы.

Муж насупился и сжал кулаки:

— Подачки… — герой затрясся так, что я всерьёз испугался, не хватит ли его сейчас инсульт. — Подачки свои в задницу можешь засунуть! Понял?! — дверь захлопнулась, а я остался стоять, всё ещё не вполне понимая, что это вообще было.

Часть дня я провёл, отсыпаясь и отъедаясь депутатской колбасой, а ближе к вечеру задумался над дальнейшими действиями и с неудовольствием пришёл к выводу, что все нити ведут на заводе имени Лебедева. Имплантаты убийц, работа Унгерна, подпольная деятельность депутата, — всё сходилось в одной точке. Очень защищённой режимной точке. Точке союзного значения с соответствующей статусу охраной. В поисках информации я снова зашёл в Айсберг, заранее предполагая, что придётся как следует раскошелиться. Страницы сменяли одна другую, но там были явные подделки: даже того, что я знал о «Лебедях» было достаточно, чтобы их раскусить. Странные планы, едва ли не нарисованные от руки и позднее отсканированные.

Отчаявшись найти что-нибудь, я решил прибегнуть к моему любимому средству — работе с осведомителями — и, залогинившись в одном из мессенджеров, я с удивлением обнаружил, что меня ожидает письмо со скрытого адреса.

«Дорогой друг!» — гласила первая строка.

В приложении находился увесистый графический файл, открыв который я подпрыгнул на месте. В воздухе передо мной медленно разворачивалась очень точная трёхмерная карта административного корпуса «Лебедей».

Вскочив и заложив руки за спину, я зашагал по комнате.

В голове сразу же закрутился смерч догадок, предположений и предчувствий, которым я не мешал — пусть вертятся, пусть пытаются перекричать друг друга. Подсознание само сделает всю работу и предоставит необходимые выкладки.

Каблуки стучали, я ходил, как на параде, до тех пор, пока в стену кто-то не постучал. Опомнившись, я снова уселся на жалобно скрипнувшую кровать. Ловушка? Возможно. Но что мешало Унгерну угробить меня раньше? Например, заминировать машину или сделать так, чтобы у неё отказали тормоза как раз после того, как я обстрелял Контору? Или вообще не вытаскивать меня оттуда?

Или это был не Унгерн?

«Чёрт!»

Слишком уж гладенько всё получается: я ищу Унгерна, но нахожу данные, свидетельствующие об огромном коррупционном скандале, и тут же засранца-хакера предоставляют мне на блюдечке с голубой каёмочкой, несмотря на то, что он мне теперь не так уж и нужен.

«Неувязки, сплошные неувязки…» И всё-таки Унгерн сделал предложение, от которого я просто не мог отказаться: информация требовалась как воздух. Без неё я натурально задыхался.

В стену снова постучали, и я обнаружил, что с силой болтаю ногой, ударяя каблуком о пол. Внутри меня вспыхнула ярость — и я стукнул в ответ, лишь за долю секунды взяв себя в руки и не ударив в полную силу. С потолка посыпалась белая пыль и паутина, показалось, что вздрогнул весь старый барак.

Нет уж, без меня. Даже так, с планом и приглашением, лезть на завод в одиночку было слишком опасно.

Я подошёл к окну и, глядя на улицу сквозь грязное стекло, сбросил стандартное спам-письмо на один из секретных ящиков Палыча. Потом, прождав почти полчаса, продублировал послание на все адреса, которые были мне известны, но ответа так и не дождался. Тишина. Обычно на подобные засекреченные приглашения пообщаться шеф отзывался очень быстро, но сейчас он либо был чем-то очень занят, либо… Либо не хотел связываться с преданным анафеме бывшим сотрудником.

Стиснув зубы в попытке сдержать рвущиеся наружу ругательства, я пробарабанил пальцами по шершавому пыльному подоконнику. Чёрт бы побрал все эти подковёрные игры! Шкура у меня, к сожалению, в наличии всего одна, поэтому ужасно не хотелось подвергать её опасности. Но делать нечего: я мог упустить Унгерна, который сейчас был уникальным шансом получить информацию. А это означало провал расследования и потерю шанса на реабилитацию…