Зима плюс осень равно весна (СИ) - Котянова Наталия - Страница 6

Вышли на середину. Секунда, другая… Музыка обрушилась на них, заставив одновременно вздрогнуть. И — наконец-то начать движение.

Пульс подпрыгнул даже у Рихарда. Чёрт, чёрт! Ну и удружил же он себе! Ди-джея, умника этого, он сегодня же выставит с позором, но дело сделано: вместо ожидаемого классического вальса ему поставили почти современный «Брак по любви»! Нет, пьеса действительно красивая, и даже очень, и как раз в светлом «осеннем» настроении. Круженье золотых кленовых листьев… Это неуч правильно угадал. Зато всё остальное никуда не годится. Чересчур быстрый, переменный ритм — подстроиться под него сходу непростая задача даже для обычных танцоров. А уж когда один из них слепой… Нет, ди-джей точно покойник!

С другой стороны, он сам хорош. Излишняя самоуверенность никого ещё не доводила до добра. Захотелось подразнить «осеннюю» девушку? Решил положиться на выбор «компетентного» человека? Что ж, получи и распишись. А если ещё Саманта или кто-то из гостей примут название танца за вполне конкретный намёк? Тьфу-тьфу-тьфу!

Несмотря на всю неловкость ситуации, Рихард, будь у него такая возможность, не стал бы отыгрывать её назад. Да, он пошёл на поводу у собственного любопытства… но ведь дело не только в нём. Уж себе-то можно не врать! Просто он хочет ещё глубже окунуться в это чувственное удовольствие — насколько нежданное, настолько и упоительное. И при этом не нарушать внешних приличий или, по крайней мере, свести их к минимуму.

— Не бойтесь, я вас не уроню, — шепнул Рихард.

Конечно, Сэм ему не поверила. Стиснула зубы и машинально попробовала вести, но кто ей дал! Господин Хантер не из тех, кто позволит собой верховодить. Даже в танце. После более чем десятилетнего перерыва, под обстрелом насмешливо-удивлённых глаз, с незнакомой женщиной, которая больше всего на свете хочет сейчас оттолкнуть его и сбежать, которая терпит его прикосновения и послушно скользит вслед за ним по пустому пространству зала, изо всех сил делая вид, что получает от этого неземное удовольствие… Непривычные и такие захватывающие ощущения!

А ведь он почти запаниковал, услышав музыку. Столько лет не танцевать — это действительно вызов самому себе. Даже просто вспомнить, с какой ноги следует начать… Ничего, вспомнил, не иначе на чистом автомате. Медленно, пропуская такты, провёл партнёршу вдоль зала, опасно приблизился к одному из диванов, но вовремя повернул назад. Когда отпустило первое напряжение, выяснилось, что они с Сэм уже вполне приноровились друг к другу. Она убедилась, что хозяин хорошо чувствует ритм и не спешит живописно разлечься вместе с ней на полу, и потихоньку расслабилась. А потом они единодушно решили ускориться. Быстрый темп разогрел кожу, и «Мёртвый лес», нет, именно «Ноябрь», колдовской, хвойно-полынный «Ноябрь», наконец, полностью раскрылся ему навстречу. Эх, надо было выбрать танго! Прижать её к себе ещё ближе, с силой втягивая этот возбуждающий запах, провести губами по шее, украдкой прикусить мочку уха… Опрокинуть на себя эту холодную, неприветливую Осень, обжечь, воспламенить… Чёрт!

Сэм, кажется, снова напряглась. Покачнулся? Или интуитивно догадалась о его мыслях на её счёт?

— Терри был прав, назвав вас сексуальной.

Едва не споткнулась. Повод ещё немного сократить расстояние…

— Он так сказал? Странно.

— Есть версия, что он при этом смотрел на мою сестру, но доказать это, сами понимаете…

— Я бы не удивилась. Герда действительно привлекла его внимание.

— И вы не ревнуете?

— Нет.

— Ваш Терри идиот, не вы, — пробурчал он.

— Хорошо, давайте в качестве компромисса будем считать, что я — сексуальная идиотка, — хмыкнула Сэм.

— Самоирония в вашем возрасте — редкое качество.

— В каком «моём»? Рихард, мне двадцать шесть, и я уже давно не маленькая девочка.

— Спасибо.

За Рихарда, прислушалась-таки… А вот со вторым утверждением он бы поспорил. Жаль, что она в любом случае не скажет ему правду. Жаль… Потому что вся эта затея с танцем была не зря.

Не только у Саманты первое и второе впечатление о нём оказались столь различны. Только она опиралась на свои домыслы, а он — он всё увидел воочию. Не сегодняшнюю Сэм, взрослую, самостоятельную, красивую и, как выяснилось, двадцатишестилетнюю. А маленькую, сжавшуюся в комочек девочку. Ладошка судорожно прижата ко рту — только бы не закричать, в огромных глазах плещется не страх даже — ужас. Когда это с ней было? Что тогда произошло?? Нет, она ему не скажет.

Окружающие давно привыкли, что господин Хантер никому не позволяет нарушать своё личное пространство. В принципе, неудивительно: во-первых, слепой, во-вторых — гордый. Подать руку, поддержать за плечо — упаси Бог, огребёшь так, что мало не покажется! Неизвестно, как он справлялся в первое время, привыкая жить в темноте, сколько раз падал, натыкаясь на мебель… Об этом может знать разве что его вечно лохматый дружок. И, пожалуй, сестра. Возможно — Войт и двоюродная тётка Дагмара, остальные — вряд ли. Но, глядя на него сейчас, сторонний человек будет долго сомневаться, не разыгрывают ли его. Вот этот, надменный, с чёткими уверенными жестами и странным, но вполне осмысленным взглядом — слепой?? Да ну!

Тем не менее, это было так. Однако назвать Рихарда Хантера ущербным могли разве что его заклятые завистники-конкуренты. Он казался абсолютно самодостаточным. Успешно и отнюдь не номинально руководил огромной корпорацией, умудряясь дистанционно контролировать всех и вся; в своё время экстерном получил второе высшее, а потом ещё кучу разных спецкурсов прослушал, «для самосовершенствования». Перфекционист! Чуть ли не сходу освоил систему Брайля и оснастил свой рабочий компьютер самыми продвинутыми программами и «примочками» для слепых. Благодаря этому никогда не чувствовал себя выключенным из нормальной жизни и был в курсе всех интересующих его событий.

Но самое главное — он научился безошибочно разбираться в людях. Те, с кем он работал, были ему искренне преданы. Те, кто мог предать — просто с ним не работали. Злые языки говорили, что, лишившись зрения, Хантер приобрёл взамен таинственный «третий глаз» — возросшее на порядок внутреннее чутьё. Сам Рихард никогда не подтверждал и не опровергал эти слухи, и какое-то время они росли и множились, а потом утихли сами собой. Бесспорным было одно — случайных людей в его окружении действительно не было.

Эту его тайну не знал никто. Даже верный Дэн, даже Герда. В них он и так не сомневался. Но всё же не устоял по первости — проверил. Как и всех впоследствии. Тем самым внутренним «глазом». Он существовал на самом деле — не «глаз» даже, а целый «телевизор», независимо от его желания, с того самого дня, когда мир для него погрузился во мрак. И именно с ним была напрямую связана его нелюбовь к чужим прикосновениям. Потому что через них он мог увидеть истинное лицо человека. Истинную, зачастую скрытую сущность. И она настолько часто оказывалась неприглядной, не такой, что старательно демонстрировалось вовне, что первое время Рихард пребывал в сплошном непреходящем шоке. Столько фальши, столько лжи… Как он тогда с ума не сошёл — не иначе, чудом.

А потом — потом он привык. Привык, пожимая руку потенциальным партнёрам по бизнесу, видеть перед внутренним взглядом смешные картинки: себя-мультяшного в виде огромного седого крота в очках или жалкого Кота из «Пиноккио», себя в виде лупоглазой белой болонки на поводке у самодовольного хозяина, себя-реального с пулей в голове или рядом с чьей-то дочкой, которая корчит ему за спиной рожи… Тайные мысли, намеренья, образы — всё для него становилось явным в момент физического контакта. Ладно, бизнес — ещё туда-сюда. А друзья? Однокурсники, приятели, хорошие знакомые, ещё недавно (на словах) готовые «хоть кого порвать за нашего Рихи»? А бывшие поклонницы? Ха-ха-ха. Если даже Флёр и недели не продержалась…

Благодаря такой, иной раз в кавычках, замечательной способности «личная жизнь» стала для Рихарда настоящей проблемой. Скольких элитных проституток он, к недоумению Дэна, развернул сходу! Притом, что нужда в их услугах иногда была, прямо скажем, нешуточная. С большим трудом выбрал, наконец, двоих постоянных — не самых красивых, по мнению того же Дэна, но неболтливых и искренне считающих его «ух, каким мужчиной!», а не тем же беспомощным кротом с мешком денег.