Ты проснешься, на рассвете. Дилогия (СИ) - Войтенко Алекс - Страница 6
- Предыдущая
- 6/78
- Следующая
- Ну, чё, пацаны! Покурим? - говорит он, протягивая пачку нам. - Угощайтесь!
Ребята достают из пачки по-сигарете. Вскоре та оказывается возле меня.
- Не, я пас. - Говорю ему.
- Западло, что ли? - Спрашивает Бяша.
- Да, нет. Просто решил, что мне этого не нужно. Считай, что бросил.
- Мамка, небось, заругала! - громко смеясь, говорит он.
- Сам не хочу. Просто понял, что мне это не нужно.
- Ну, как знаешь! После не проси. - Продолжает он и зажигает спичку, давая всем прикурить.
Чтобы не дышать дымом поднимаюсь и отхожу немного в сторону. Ребята, жадно затягиваются, пряча в кулаках зажженные сигареты. Докурив, старательно тушат окурки, вдавливая их в землю. Здесь иначе нельзя. Трава до того высохла, что достаточно малейшей искры, чтобы возник пожар. Все это прекрасно осознают, уже были случаи возгорания. Тем более, что в нашем массиве, все дома сделаны из дерева.
На дороге появляется парень с гитарой, направляющийся в нашу сторону. Через мгновение я узнаю его. Это Равиль, с которым познакомился сегодня. Он подходит к нам, раздаются приветствия, после он обращаясь ко мне говорит:
- Может, давай к тебе? Ты говорил, у тебя фоно есть.
- Сегодня не получится, Рава, давай завтра, отец не в духе, а завтра он на работу уйдет, можно хоть весь день играть. Давай здесь сегодня посидим.
- Ладно. Только не долго.
Он присаживается на край арыка, и чуть подстроив старенькую гитару, начинает играть, популярные сегодня мелодии. Ребята столпившиеся, вокруг нас жадно слушают. Закончив очередную песню, он обращается ко мне:
- Ты говорил новое, что-то есть. На гитаре сможем подобрать?
- Давай попробуем, хотя не уверен, что получится. Это ты у нас гитарист, а я больше на рояле.
- Ты напой, а я попробую подобрать?
- Нет. Давай по-другому сделаем. Дай мне гитару.
- Ты же говорил, не умеешь?
- Я говорил, что не умею, так как ты. Но три блатных я все же знаю.
- На. - Он протягивает мне гитару.
Проверив строй у гитары, я немного подтягиваю один из колков и пытаюсь, что-то сыграть. Уже через минуту я подобрал давно знакомую мелодию и запел:
- Бывают дни, когда опустишь руки,
И нет ни слов, ни музыки, ни сил.
В такие дни я был с собой в разлуке,
И никого помочь мне не просил...
На лицах ребят изумление, до этого я никогда не пытался, воспроизвести что-то серьезное, хотя гитара, часто появлялась на наших посиделках. Если конечно не считать дворовые песни, которые исполняются на трех аккордах. Здесь же звучит совсем другое. Конечно это не пианино, и звук совсем другой, да и играю я честно говоря, совсем плохо, но мелодия, хоть и за счет самой песни, но все же прослеживается. И ребята очень внимательно слушают мое исполнение.
Через пару минут, я заканчиваю песню и некоторое время стоит тишина, которая вдруг взрывается ребячьим гомоном. Меня похлопывают по плечам, просят спеть, что-то еще, сетуя на то, что скрывал свои таланты. Я смущенно отвечаю, что больше ничего не могу и вдруг замечаю сидящего неподалеку от нас дядьку Семена.
Он жил неподалеку от нас в однокомнатной квартире, в двухэтажке. Спокойный, замкнутый мужчина в годах. Никогда не видел, чтобы он встревал в какие-то разборки или выпивал с кем-то из местных забулдыг. Правда изредка видел его в компании, с какими-то приезжими мужиками, но те находились в его обществе недолго и тут же пропадали, чтобы вновь появиться через месяц или более долгий срок. Если он когда-то и выпивал, то один и всегда умудрялся держаться вполне твердо на ногах. Иногда он присаживался, неподалеку от нас, особенно когда у нас появлялась гитара, но никогда не подходил близко, и не заговаривал, ни с кем из нас, а просто сидел, чуть в отдалении и слушал наши песни. А после, так же тихо исчезал. Родители говорили, что он бывший вор и имеет большой срок отсидки в тюрьме, и всегда предупреждали, чтобы мы не связывались с ним, мол, не доведет до добра. Так, что наше знакомство с ним ограничивалось приветствием при встрече, впрочем, как с любым знакомым взрослым, и редкими посиделками, когда он появлялся неподалеку от нас.
Заметив его, я положил ладонь на струны, перекрывая их, и произнес:
- Так пацаны, есть еще одна песня. Только вначале предупрежу, чтобы после никто не говорил, что не слышали. - Шум моментально стих, и я продолжил. - Это блатная песня. Дядь Семен, подойди поближе. Это для тебя.
Тот, кивнув, поднялся и встал неподалеку от нас.
- Предупреждаю всех. Если кто-то проговорится, что слышал ее от меня, то по шапке надают всем. Не только мне. Мало не покажется никому. Так что думайте пацаны!
Я строгим взглядом окинул топу стоящую вокруг меня и после непродолжительного проигрыша, чуть хрипловатым голосом, подражая группе "Бутырка", запел:
- Кольщик, наколи мне купола,
Рядом чудотворный крест с иконами,
Чтоб играли там колокола,
С переливами и перезвонами.
Наколи мне домик у ручья,
Пусть течет по воле струйкой тонкою.
Чтобы от него портной судья,
Не отгородил меня решеткою.
Нарисуй алеющий закат.
Розу за колючей ржавой проволкой.
Строчку: "Мама, я не виноват!"
Напиши, и пусть стереть попробуют.
Я негромко пою, а вокруг стоит полная тишина. Слышна только музыка старенькой гитары и мой голос. Негромкий, слышный только ребятам стоящим возле меня и дядьке Семену. Я поднимаю глаза, вглядываясь в его лицо и, замечаю, как по щеке у него скатывается одинокая слеза, которую он тут де смахивает тяжелой, крепкой ладонью. Я продолжаю свою песню.
Если места хватит - нарисуй
Лодку, с парусами ветром полными.
Уплыву, волки, вот вам...
Чтобы навсегда меня запомнили.
И легло на душу, как покой.
Встретить мать - одно мое желание.
Крест коли, чтоб я забрал с собой
Избавление, но не покаяние.
Песня заканчивается. Короткий проигрыш, и я кладу ладонь на струны, обрывая все звуки. Какое-то время все молчат, переваривая услышанную песню.
- Спасибо, сынок. Будут задавать вопросы, вали на меня. - Произносит мужчина и, развернувшись, идет прочь.
Через мгновенье в вечерней тишине раздается гнусавый женский крик:
- Ююююрка! Кооська! Пошли, домой! - Это Кутырчикова мать зовет моих приятелей.
Те поднимаются и с неохотой, часто оглядываясь, бредут на зов матери. Понемногу, все рассасываются, я прощаюсь со своим новым знакомым и тоже иду домой, ругая себя по дороге, что так глупо подставился.
* * *
31 августа 1970 г.
Утро, красит нежным светом... Странно, вроде бы шторы вчера плотно завесил, а сейчас между ними зазор, и как раз в таком месте, чтобы солнечный зайчик, попал мне на лицо. Почти проснувшись, морщу лицо от яркого света и слышу, короткий смешок, раздавшийся за дверью. Точно. Опять Машка со своими шуточками. Надо будет, тоже, как нибудь пошутить. Хотя все это мне ужасно нравится, решаю я, прислушавшись к себе.
Встаю, тут же убираю постель и, натянув треники, с вытянувшимися коленками через столовую иду в ванную. В столовой, мама с отцом пьют чай, собираясь на работу. Я приветствую их, пожелав доброго утра, слышу мамин ответ, какое-то бурчание отца, и прохожу в ванную. Пока умываюсь и чищу зубы слышу хлопок входной двери и какие-то голоса. Выхожу и застаю маму немного грустной.
-Что случилось? - спрашиваю ее.
- Да, отец опять в командировку собрался, говорит на неделю. - Отвечает мать и начинает накрывать на стол. Я сажусь, завтракаю и выслушиваю от нее ценные указания.
- Суп и второе в холодильнике. Вот тебе пятьдесят копеек, сходи в магазин купи хлеба и пару лепешек. И не балуйтесь тут. Я постараюсь заехать к обеду.
- Предыдущая
- 6/78
- Следующая