Чувство времени (СИ) - Федорова Евгения - Страница 14

Здесь тракт был удивительно ухоженным, по краям дороги глубокие канавы не давали дороге скапливать воду, а мелко раскрошенная порода, привезенная от гор, делала ее чистой. Снег с нее почти стаял.

Это была единственная дорога на Влав, потому за ней так хорошо следили. Правда, густой сосновый лес подступал к самым канавам, и между заснеженными стволами было совершенно не разглядеть засады, но где нынче безопасно? Даже посреди чистого поля легче легкого соорудить ночью схрон, вырыв неглубокие впадины и накрыв их обратно снятым дерном. Такую ловушку и с четырех шагов не разглядишь…

Но вот между деревьями показался просвет. Дорога повернула, и перед нами вырос массивный забор из высоких, отточенных по верху бревен. Раньше мне казалось, люди здесь боятся диких зверей, от того стараются всякое поселение свое огородить стеной покрепче и повыше. Потом я нашел среди местных книг историю древней религии, в которой говорилось, что всякая дверь перед мертвыми должна быть заперта, всякий забор должен быть глухим и без щелей, чтобы чужие души, которые бродят вокруг и днем и ночью, не просочились и не причинили вреда.

У широких, пригодных для въезда самой большой телеги, ворот, пританцовывал от холода стражник с копьем. Был это парнишка лет семнадцати, одетый в пухлый, набитый пухом жилет поверх кожаной куртки.

Я уже собирался обратиться к нему, чтобы открывал ворота, когда конь Мастера внезапно испуганно захрапел и пошел боком, притершись плечом к Лютику. Откуда-то сбоку донесся короткий детский вскрик.

— Демиан! — Мастер цепко схватил меня за плечо, но я видел и так два гигантских серых вихря, поднявшихся над лесом. Жеребец Мастера испуганно затанцевал, не слушая повода, и не вовремя развернулся. Налетевший порыв ветра сбил его с ног, завалил на землю и проволок несколько шагов по снегу. Маг за секунду до падения отпрыгнул в сторону и, припав на одно колено, выставил перед собой раскрытую ладонь.

А вот мой приземистый Лютик устоял. Направив морду в сторону источника ветра, он прижал уши, опустил голову и подался вперед, упорно, словно тягловое животное. Я тоже не терял времени даром и, нащупав тонкие нити потоков, сдавил их, усмиряя бесчинство.

— Сядь, я буду говорить с тобой! — крикнул я, глядя, как опадают снежные смерчи. С громким скрежетом рухнула вырванная диким порывом урагана сосна, сбросившая с веток оставшийся снег.

С секунду ничего не происходило, а потом под нестройный вопль людей, столпившихся за нашими спинами, чтобы поглазеть, из серой мглы вырвался дракон. Огромные, кожистые крылья развернулись, гася движение и, взрывая ухоженный тракт, перед нами осел гигантский ящер.

Я соскочил со своего бесстрашного конька, изрезанного кусочками льда, будто мелкой бритвой, и быстро пошел вперед, снимая с плеча арбалет.

— Демиан, — предостерегающе позвал Мастер, поднимаясь, наконец, на ноги.

— Ты, — крикнул я, оказавшись у самых лап дракона. Тот изогнул голову и наклонился, чтобы видеть меня. Со стороны это походило на поклон, но на самом деле таковым не являлось. — Ты бросила своего человека!

— Мне больше не нужен человек, — пророкотал дракон. Мастер держался в стороне, понимая, что приближаться не стоит. Если древний решит напасть, мы можем оказаться похороненными под его телом заживо. — Я — великое порождение ветра, не хочу больше иметь дело с людьми. Мне не нужны ни друзья, ни враги, ни рабы. Я пришла из вечной пустоты, где сожрала целый мир, из ничто, в котором есть все, я бессмертна и сильна! Отныне я свободна от вас, человечки, я не хочу больше быть причастной к вашим делам, ибо у меня свой путь.

— Ты была единым целым со своим человеком, — негромко напомнил я. — Что же случилось, что ты вырвала часть своей души?

— Тебя это не касается, Демиан. Я говорю с тобой только потому, что всегда говорила с тобой. Потому что ты спас меня.

— Я спас и твоих братьев!

— У меня больше нет ни братьев, ни сестер. Они не нужны мне такими. Настанет день, и они сами поймут, что пришедшие из пустоты достойны большего!

Я бросил короткий взгляд на Мастера, тот глубоко кивнул. Мы понимали друг друга без слов, но действовать должны были слаженно, иначе это место будет стерто с лица земли. В драконах сокрыта огромная сила, но ведь и я все эти одиннадцать лет не просто так прохлаждался…

— Кто, скажи мне, кто… освободил тебя? — я хотел сказать «разрушил», но вовремя сдержался.

— Тот, кто знает, как это делать, — захохотал дракон. — Передайте всем: теперь драконы свободны! Вы, люди, теперь ничем нам не обязаны. Я больше не буду говорить с тобой, вы для меня — всего лишь пища.

Она заслонилась крылом так, что из-за костяного скоса выглядывал лишь один узкий прозрачный глаз.

— Страшно тебе, человек? Осознаешь ли ты всю свою незначимость и слабость? Я могу растоптать тебя, но подарю жизнь. Один раз. Как ты подарил мне. Но больше не попадайся на моем пути, Демиан. Беги, беги, человечек, от наступающих перемен!

— Сейчас ты умрешь, — спокойно сказал я, поднимая арбалет.

— Этим ты хочешь убить дракона? Собрался тыкать в меня стрелами? — снова захохотала ящер, дернув крылом. Если бы я не нагнулся, оно рассекло бы меня пополам, а так лишь с приглушенным свистом скользнуло над головой.

Мастер расставил пошире ноги. Сейчас он должен был спасать людей.

Я поднял арбалет и спустил курок, но не деревянные стрелки сорвались с ложа, а голубые, похожие на молнии сполохи метнулись в незащищенное брюхо. Расходясь голубым, холодным ливнем, стрелы пронзили дракону грудь и левое крыло, я видел, как вспухли надо мной черные, обугленные провалы ран, но дракон не собирался сдаваться. Зарычав, он взмыл вверх.

— Еще! — крикнул Мастер, но его крик потонул в треске рушащихся деревьев.

Порыв ветра смел меня с дороги, острые щепы и колкие кристаллы хлестанули по лицу, и я тут же отгородился от потоков, заставив их обтекать меня.

Мастер раскинул в стороны руки, создавая вокруг поселения матовую сферу, но часть стены за его спиной все равно не выдержала, с хрустом завалившись назад.

Кричали люди, а я, поднявшись, наблюдал, как медленно, проваливаясь в пучины снежной мглы и снова поднимаясь, улетал прочь раненый дракон.

А в ушах все еще звенел ее голос:

Один раз. Я сохраню тебе жизнь.

Я не смог ее убить.

Не хватило сил.

Сзади кричали. Я повернулся, чтобы понять: стена кого-то придавила. Пробежал через пролом, взялся за бревно, которое весило с четверть тонны и было скреплено с такими же бревнами, выпавшими из частокола.

— Я помогу, если это необходимо, — Мастер изящно перемахнул через обломки и ухватился за соседнее бревно. — Давай!

Толпа, притихшая было, ахнула: мы вдвоем отжимали от земли многотонный груз, который местные жители смогли бы сдвинуть разве что двумя волами.

— Вытащите его! — подняв бревно на полметра, крикнул я. — Ну же, волочите по земле!

С секунду ничего не происходило, потом какой-то мужичок решился, упал на четвереньки и скрылся под ужасающе нависшими бревнами. Следом за ним метнулся ну совсем уж мальчик, вместе они волоком вытащили раздавленного, изуродованного охранника. Вот кого придавило: бравый стражник первым кинулся за крепкую стену, где и нашел свою смерть.

Я отпустил бревно, гулко бухнувшие по земле.

— Он еще жив, — Мастер наклонился над умирающим, но через секунду отстранился, встал, перехватывая бегущую, дико воющую женщину, закутанную в серый козий платок.

— Вы убили его! Анничка! О, боги! Вы убили его!

— Тихо, — сказал Мастер настойчиво, придвинувшись к самому уху женщины. Она затихла.

— Сейчас поправим, — я расстегнул застежку под горлом, избавляясь от внезапно ставшего тяжелым мехового плаща.

— Демиан, не смей, — предостерегающе велел Мастер, но я уже опустился на колени перед изломанным телом. Странно, что он все еще жил, этот паренек. Грудная клетка его была раздавлена, как и часть лица, нос вмят внутрь и представлял собой кровавое месиво. Но, видимо, посчастливилось стражу, и почва в том месте, где он упал, имела неровности, приняв его тело, и внутренние органы были слабо повреждены, потому что он все еще дышал. И сердце все еще билось. А кости — мелочи, кости мы сейчас распрямим.