Другая история (СИ) - "shellina" - Страница 48

========== Глава 35. Первый тур. ==========

Глава 35. Первый тур.

Мой номер четвертый, я выступаю последним. До сих пор не могу понять, зачем мне это нужно? Все-таки последствия для меня при отказе были бы, возможно, и не смертельные, неприятные, скорее всего, но я бы пережил. С другой стороны, я не знал этого точно. Кубок — не Шляпа, с ним не поболтаешь, а проверять возможные последствия мне не хотелось, да и отказаться — все равно, что признаться в том, что я не Гарри Поттер. И, вроде бы, с одной стороны — ну и черт с ним, с другой — кто знает, как прореагирует большинство на подобное заявление. Так что, исходя из совокупности всех факторов, я решил, что проще будет участвовать.

Рык дракона, раздавшийся невдалеке заставил меня вздрогнуть. Я остался в палатке один, сейчас яйцо пытается добыть Виктор Крам. Интересно, получится у меня или нет?

*

— Почему ты думаешь, что у драконов плохое зрение? — шепотом спросила меня Гермиона.

— Я немного неправильно выразился, — я оторвался от книги известного заводчика драконов и протер глаза, — драконы дневные хищники. Вот здесь написано, что они практически не видят в темноте из-за особого строения глаз, которое позволяет им разглядеть добычу в полете. Поэтому ночью драконы преимущественно спят, хоть и достаточно чутко. Если дракона разбудить, то он начинает вести себя нервно и неадекватно, плюет огнем во все стороны, может даже собственную кладку подавить. В общем: «Не будите спящего дракона», — я замер и уставился в стену.

— Гарри? — девушка тронула меня за плечо, я вздрогнул и посмотрел на нее.

— Условия меняются: мне нужны находящиеся в свободном доступе чары мгновенной темноты, чары ночного зрения, сонные чары и желательно, чтобы все это был способен запомнить Гарри Поттер. То, что знаю я, не совсем подходит, это несколько сложновато.

— А почему бы не попросить разрешение у профессора МакГонагалл в Запретную секцию?

— В этом нет необходимости, — я сгреб книги и побежал их ставить на полки, а Гермиона быстро подошла к разделу чар, в котором очень хорошо ориентировалась и начала набирать подходящую литературу.

— А почему так сложно? — она открыла первую книгу и принялась быстро просматривать оглавление.

— Потому, что просто чар сна будет недостаточно. Если дракон проснется, то мне будет совсем невесело. К тому же, я до сих пор не знаю, что нужно будет сделать, — я тоже взял книгу и начал ее просматривать.

На меня все эти дни косились, а за моей спиной перешептывались, но прямого проявления какой-либо агрессии я не замечал.

— Занимаешься? — к столу подошел Драко.

— А что мне остается делать?

— Ты тут не видел, что Лонгботтом учудил, — Малфой сел напротив меня, окинув взглядом приличную стопку книг по чарам.

— И что же учудил Невилл? — Гермиона оторвалась от изучения и с любопытством посмотрела на Драко.

— Мы тут в коридоре встретили этого странного Грюма, — я поморщился. Этот наставник вызывал у меня стойкое раздражение тем, что любил показывать разную убийственную гадость, но ни разу не показал нам, как от нее защищаться. Зачем показывал, спрашивается? — Он вам Круциатус показывал?

— Было дело, на первом занятии. Драко, профессор Грюм не показал мне ничего принципиально нового, так что мне его занятия не интересны.

— Почему ты не прогуливаешь, если тебе не интересно? — Малфой, похоже, забыл про что начал говорить и сидел, задумчиво разглядывая меня.

— Потому что прогулять без достойной причины урок — проявить неуважение к наставнику, он тратит на нас свое время, и мы обязаны хотя бы выслушать то, что он пытается до нас донести, — я вздохнул. — Так что там Невилл?

— А, Невилл. Так вот, мы встретили профессора Грюма в коридоре. Тот подошел к Лонгботтому, и принялся его выспрашивать о самочувствии, говорил, что хочет показать ему какую-то книгу, а потом попросил не переживать о том, что произошло на первом уроке, так Невилл его выслушал, а затем вежливо так отвечает: «Профессор, я с удовольствием книгу посмотрю, самочувствие у меня отличное, а увиденное не слишком травмировало меня. Единственное, о чем я жалею, это то, что ваши знания останутся для меня, скорее всего, невостребованными. Ведь того, на ком я бы хотя бы одно из показанных мне заклятий испытал, уже нет в живых». Профессор просто уставился на него, а затем медленно так спросил: «Кого вы имеете в виду? Лейстренджи вроде бы живы», а Невилл ему: «Лейстренджи, если были бы одни, то на порог нашего дома не попали, а тот, кого я просто ненавижу — Барти Крауч, и он погиб, надеюсь, он долго мучился». Я чуть не упал от удивления, и Грюм тоже.

— Мда, надо было ему предположение профессора Снейпа не рассказывать.

— Вот еще, злее будет, сейчас он хоть на человека начал походить, уже не такая мямля. А чем вы здесь занимаетесь?

— Видишь, чары повторяю, мало ли, что меня ждет, — неопределенно пожал плечами я. Сомневаюсь, что нужно абсолютно всем рассказывать о том, что меня ждет в первом туре.

— Кто тебе так подгадил? — Малфой покачал головой. — Да, к вопросу о Лонгботтоме. Он так разозлился на тех немногочисленных идиотов, которые думают, что ты сам себя в угол загнал, что скопировал особо впечатляющие гибели студентов из хроник Турниров с иллюстрациями, а потом раздал их почти всем ученикам, особенно пуфикам, которые больше всех дулись. Вы здесь почти все время сидите, и не видели, как некоторые девчонки плакали, парни бледнели, а Диггори судорожно листал правила Турнира, видимо, что-то хотел уточнить.

— Мне самому хотелось бы выяснить, кто виноват и что делать? Кстати, мы не одни здесь практически поселились, — я кивнул на соседний стол, где сидел Виктор Крам. Мы уже так к нему привыкли, что практически не обращали внимания.

— Ну, ему же тоже готовиться нужно. Ладно, я пошел, Лонгботтома найду. Мы в комнате повторяем то, что ты показывал нам в прошлом учебном году. Понимаем, что тебе некогда, но, может быть, ты покажешь нам что-то новое после первого тура?

— Посмотрим, скорее всего, покажу.

— О, еще, пока я не забыл, — Драко стоял, опираясь рукой на опасно накренившуюся стопку книг. — Ты не заметил, что у Грюма есть привычка облизывать один уголок рта, когда он нервничает?

— А что в этом такого? — я невольно собрался, вот в чем-чем, а в наблюдательности Малфою не откажешь.

— Да просто у него на той щеке сильный ожог, губы ничего чувствовать не должны, когда он к ним прикасается.

— Любопытно, — я задумался. — Вот что, это может быть привычка молодости, которая осталась и выполняется чисто автоматически, но - можешь обвинить меня в перестраховке - расскажи об этом наблюдении профессору Снейпу. Он работает с аврорами и должен знать многих из них достаточно хорошо. К тому же, меня нервирует его поведение. Вроде бы аврор и должен был знать все про профессора, но, судя по его выпадам в сторону Мастера — он подробностей не знает, а это очень странно.

— Ладно, сегодня расскажу, — и Драко резко выпрямился.

То что произошло дальше, едва не лишило меня друга. Верхняя книга из стопки, вырвавшись из-под малфоевской руки, вместо того, чтобы просто упасть, описав полукруг, ударила Гермиону по лицу. Книга была тяжелая, а кожа у девушки нежная. Я бросился к ней. Гермиона закрывала ладонями губы, и из-под пальцев показалась кровь. Я растерялся, а девушка медленно отняла руки ото рта и разжала сжатую в кулак ладонь. В центре ладони лежал выбитый зуб. Гермиона медленно подняла другую руку, в которой была зажата палочка и прошипела:

— Убью!

В общем, нас вышвырнули из библиотеки, всех четверых, потому что Виктор Крам зачем-то решил вмешаться в процесс убивания Малфоя, причем на стороне Гермионы. Я соблюдал стойкий нейтралитет и только все норовил увести девушку в больничное крыло, но у меня не получалось перехватить эту разъяренную кошку, которая, похоже, решила припомнить Драко все его грехи по отношению к ней. В итоге: Малфоя было жалко, его изодранную и не поддающуюся восстановлению мантию тоже было жалко, а еще мне было жалко свой правый глаз, который наливался синим цветом, а вот левый глаз Крама жалко не было. Вот не надо было вмешиваться.