Дневник. Начало (СИ) - "shellina" - Страница 4

- Ты что строчишь, спать пора, – мда, голос нашего старосты меня раздражает ещё больше, чем те из купе. Нужно что-то с этим делать.

-Да, иду уже.

Спать, так спать...”

- Разве Малфой не был его лучшим другом? – ахнули с одной стороны.

- Неужели Снейп не хотел учиться на змеином факультете? – охнули с другой.

- Разве Снейп не любил маму еще до начала учебы? – раздался обиженный голос Гарри Поттера.

- Сколько вопросов, я же уже говорила, все потом, – усмехаясь произнесла Эйлин, попивая какой-то коктейль с зонтиком. Вопрос, откуда она его взяла в месте, где все законы магии не действуют почему-то ни у кого не возник, – дальше, мальчик, шоу должно продолжаться.

====== Глава 4 “Угрозы и обещания” ======

«2 сентября 1971 года.

Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо. И нужно же было выбрать именно то плечо, которое повстречало на своем пути пробегающее мимо дерево, когда я феерически летел со своего мопеда. Так как я еще не до конца проснулся – то не смог удержаться от небольшого оханья. Оханье было небольшим, но почему-то на будившего меня это произвело большое впечатление. Совсем не то впечатление, на которое я рассчитывал. Руки, которые меня только что будили, вдруг опустились ниже и уже сдергивали с сонного меня рубашку. Что за..? Что эти светлые себе позволяют?! Действовали они настолько ловко, что я не успел ничего сделать, видимого у будившего был большой опыт в раздевании.

— Кто это сделал? — раздался за спиной глухой голос, которые невозможно было не узнать. Так как принадлежал он глубокоуважаемому кем-то префекту.

— Никто, — ответ был произнес глухо, так как «заботливые» руки все еще не давали мне подняться. И ведь это была чистая правда. Не мог же я ему сказать, что сделал это сам, по доброй воле. Но не то, чтобы воля была слишком добрая, просто так получилось. Удерживающие меня руки все-таки дали мне свободу, и я, наконец-то, сел. Малфой стоял передо мной во всей своей павлиной красе и протягивал мне мою одежду. Сухо проронил. — Одевайся.

Оденемся, раз просят. Встал. Оделся. Малфой схватил меня за руку и куда-то потащил. Уже на выходе из гостиной я догадался все же спросить:

— А куда мы идем?

— В больничное крыло.

Опа!

— А зачем? — понимаю, вопрос наивный, — что, завтрак с сегодняшнего дня подается в больничном крыле?

Малфой как-то странно на меня посмотрел, ничего не ответил и продолжил тащить дальше по коридорам. Все-таки хватка у него бульдожья! Или я слишком мелкий.

В больничном крыле нас встретила женщина, представившаяся мне как мадам Помфри. Ласково улыбаясь, она спросила про причину столь раннего визита. Малфой не говоря ни слова, стал стаскивать с меня мантию. Что за привычка дурная. Он что, говорить разучился? У, как плохо я на него влияю. То ли еще будет. Вывернувшись из цепких ручонок своего старосты, я довершил начатое самостоятельно. Мадам Помфри, продолжая улыбаться, смотрела на нас. Малфой не издав ни одного звука, (да что с ним такое?), просто развернул меня к мадам спиной. Сзади послышался приглушенный вскрик. Кто мне объяснит, что у меня не так? Такое чувство, что они синяков никогда не видели. Ну и что, что их так много. А понял, меня, наверное, кто-то проклял вчера по-тихому, и сейчас за спиной у меня как минимум крылья выросли.

Темный и с крыльями! Я запаниковал, честно. И дрожащим голосом попросил озвучить, что же их так впечатлило. Уф, ничего особенного. Я засмеялся, от банального облегчения, но мадам, видимо, решила, что у меня истерика. Потому что уже через минуту я лежал на кровати, намазанный какой-то дрянью и по брови накачанный успокаивающим зельем. А мед.ведьма водила вдоль моего тела палочкой, что-то шептала, параллельно ведя запись на пергаменте. Малфоя на горизонте уже не наблюдалось, завтракать, как пить дать, ушел, зараза, а мне что теперь до обеда зельями быть сытым полагается? Наконец, поток альтруизма у мадам пошел на убыль, мне разрешили встать, одеться, правда, попытались задержать, ну как минимум до завтра. Я свалил от этой страшной женщины со всей возможной скоростью. Ноги моей здесь больше не будет. Один плюс — спина уже не болела.

Отловив в коридоре кого-то из своих однокурсников, я выяснил две вещи. Во-первых, завтрак уже закончился, а во-вторых, через 10 минут мне нужно было быть на уроке зельеварения. На урок я все-таки успел. Зелья вел моржеподобный дядька, называемый профессор Слагхорн. Он еще у нас деканом подрабатывал.

Со слащавой улыбкой, не сходившей с его губ до конца урока, он задвинул ванильную, напыщенную речь, о том, какой прекрасный предмет – зелья, и как здорово мы их будем изучать. Ко второй минуте я стал скучать. В моей голове мелькнуло, что если бы я был на его месте, мою приветственную речь гарантированно на 100% никто и никогда бы не забыл. Там было бы обязательно про смерть, славу и неизбежный триумф, в общем, про всю ту муру, на которую так охотно ведутся светлые. Обязательно сравнил бы своих учеников со стадом баранов, ну просто так, чтоб не расслаблялись.

Мои размышления прервались окончанием лекции и началом практики. Мы начали варить свое первое зелье, для кого-то первое, разумеется. Зелье было до икоты примитивное, я его уже варил, лет в 8, если не ошибаюсь, успел переработать и теперь его приготовление занимало 15 минут вместо 40. Что делать в оставшиеся 25 минут я не знал. Слагхорн увидел, что зелье готово, пришел в полный поросячий восторг от его, зелья то есть, идеальности. Мои же мысли в это время были приблизительно в районе стола профессора, на котором стоял котел с демонстрационным зельем. Я думал о том, как бы половчее его взорвать, и прикидывал свои шансы остаться незамеченным. Выбор мой пал на невербальное акцио чего-то там взрывоопасного в кладовой профессора, и незаметная отправка этого взрывоопасного нечто в профессорский же котел. Зачем я это делал? Ответ прост, мне было скучно! Я приготовился, уже мысленно потирая руки от предвкушения, как все испортил какой-то пацан. Ворвавшись в кабинет без стука, он выкрикнул:

— Снейпа к директору!— и тут же убежал. Настроение испортилось окончательно. Темный маг в плохом настроении — это худшее из проклятий.

Пароль от кабинета директора я знал. Заботливый крестный снабдил меня этой ванильно-шоколадной мерзостью на полгода вперед. Еще стоя на движущейся лестнице, я уже знал, с чего начну разговор. Широко улыбаясь, предварительно обменявшись с Фоуксом неприязненными взглядами, я уселся без разрешения в кресло, и заявил:

— Ну, и где мой завтрак, Сэр?

— Совсем стыд потерял,— молвил из-за массивного стола заботливый крестный, — ничего, до обеда потерпишь, хотя могу предложить тебе лимонных долек, скушаешь? Мой мальчик.

Вот старый хрен, знает же, что я не ем сладкое.

— Че вызывал?

— Хамите, юноша? В мое время себе такого никто не позволял, — встрял в разговор какой-то тип с портрета.

— Так, прекратить базар! Собственно, не за этим я тебя сюда позвал! Вот полюбуйся! — он протянул мне стопку исписанных не совсем понятным почерком пергаментов.

— И что это за китайские руны? — не понимаю, к чему он клонит.

— Это официально зарегистрированный мед.ведьмой высшей категории отчет «о жестоком обращении с ребенком». Согласно этому отчету, тебя периодически избивают, недокармливают и запугивают до истерических приступов. Ничего не хочешь объяснить?

— Нуу, насчет недокармливания... с этим даже не поспоришь. Ты что, хочешь увидеть меня упитанным и розовощеким бутузом, прекрасно зная, какой из видов капусты отчим предпочитает на завтрак, а какой на обед? Помнишь, он сам тебе показывал, даже в теплицу сводил. Что-то ты у нас давно на обед после этого не оставался, мог бы и меня иногда подкормить, растущему организму белки нужны, а не растительные углеводы.

— Так, ты мне зубы-то не заговаривай, жертва тирании! Кто, и главное когда умудрился тебя избить, причем так жестоко, что мой староста Слизерина даже забыл мне нахамить, а вместо этого сказал: «Здравствуйте, сэр, доброго вам дня». Я даже от неожиданности забыл с него баллы снять.