Красные меченосцы Рассказы - Шманкевич Андрей Павлович - Страница 39

— А ты сам залезь, вот и позови ласково! — огрызнулся Витя. — Знаешь, какая вода холодная… Ой! Тону!.. — вдруг закричал он и скрылся под водой.

Митя и пошевелиться не успел, как Витя уже снова показался над водой и с таким отчаянием бросился к берегу, что по глади пруда пошли штормовые волны. Одна такая волна подхватила дремавших утят. Они точно очнулись и вдруг, к великой радости ребят, поплыли, да так резво, что через минуту были уже на середине пруда.

— Поплыли!.. Поплыли! — заорал Витя, позабыв про все свои невзгоды, — Мой Мики впереди!..

— Почему ты думаешь, что это твой Мики? — рассердился Митя.

— Потому что впереди… — отрезал Витя.

Домой ребята возвращались с последним поездом метро, Витя еле держался на ногах и спал на ходу.

Завтра же отвезу их за город и кому-нибудь отдам… — бормотал он. — Это же не утята, а какие-то дикари… Ты им «утя-утя», а они и ухом не ведут!.. У меня даже горло заболело от крика… Точно я сто порций мороженого съел.

— А у меня, думаешь, не болит? Ещё как болит…

В вагоне Митя вдруг рассмеялся и сказал:

— А знаешь, почему они вдруг поплыли? Потому что ты воду взмутил… Я вспомнил, как про это наша тётя Надя рассказывала…

Митя хотел было передать рассказ тёти Нади, но Витя его уже не слышал: он крепко спал, прислонившись мокрым плечом к руке какой-то женщины.

Кажется, мир действительно тесен: поехал я посмотреть на красивейшее озеро Селигер, что лежит чуть в стороне от дороги Москва — Ленинград, и кого, бы вы думали, встретил там? Ну конечно же, своих старых приятелей Митю и Витю. У них не обошлось без приключений и на Селигере.

В дождь, довольно поздно вечером, кто-то постучал в нашу избу. Я открыл дверь и даже растерялся: на пороге стояли мокрые до нитки Митя и Витя. Витя держал под мышкой спелёнатого полотенцем петуха с громадным оранжевым гребнем.

— Откуда вы здесь появились? — спросил я.

— Мы ту-ту-ри-сты… — ответили они в один голос.

Они так дрожали от холода, что слова раскусывали на кусочки.

— Туристы? А что вы ночью под дождём бродите? Заблудились?

— Н-не-ет… Мы не за-блу-ди-лись… Нас прог-на-ли из палаток… Из-за него прогнали… — еле выговорил Митя и показал на Витю.

— Не из-за меня, а из-за петуна… — запротестовал Витя и показал мне спелёнатого петуха.

Я хотел было дотронуться рукой до роскошного петушиного гребня. Но только я протянул руку, как петух с такой силой клюнул меня в палец, что я даже вскрикнул.

— Видели? — сказал Витя. — Всех так клюёт… За это нас и прогнали из палаток… Велели не приходить в лагерь, пока куда-нибудь его не денем… Он ещё орёт ни свет ни заря…

— Басом орёт… Целый час… — добавил Митя. — А потом целый день дерётся, шпорами царапает… Вы посмотрите, какие у него шпоры!

Митя осторожно, с опаской развернул край полотенца и высвободил правую петушиную ногу. На ноге красовалась такая чёрная шпора, что я невольно отодвинулся. Таким шпорам позавидовал бы любой кавалерист.

— Вы пальцем, пальцем попробуйте, какие они у него острые… — пожаловался Витя. — Все ноги нам порасцарапал… Налетит как скаженный, и не отобьёшься от него.

— Откуда вы его взяли, такого разбойника? — стал допытываться я.

И тут выяснилась вот какая история. В школе, где учатся Митя и Витя, организовалась туристская группа для путешествия по Селигеру. Конечно, Митя с Витей не могли остаться в стороне от такого путешествия. В группе у каждого были свои обязанности. Наши герои попали в продовольственно-закупочную комиссию. Они закупили в деревнях молоко и картошку, яички и кур в ощипанном виде. Покупали и петунов (так на Селигере называют петухов). И вот в одной деревне какая-то старушка уговорила Витю купить живого петуна. Она так его расхваливала, так дёшево отдавала, что Витя не выдержал и купил петуха в живом виде.

По счёту это был тринадцатый петух, закупленный комиссией.

— Ну что мы с ним будем делать? — спрашивал Митя по дороге в лагерь. — Не нравится он мне, какой-то подозрительный этот тринадцатый. Ты заметил, что деревенские ребята за животы хватались, когда мы несли его по деревне?

— Не знаю, чего они нашли в этом смешного… Петуна, можно сказать, на смерть несут, а они хаханьки… А мы назло им возьмём да и не зарежем его…

Ребята-туристы встретили петуха довольно радостно; каждый старался погладить его по гребню, взять на руки. Петух позволял такие фамильярности, пока не освоился с новым положением, а затем начал проявлять характер: одного долбанул клювом в руку, да так основательно, что у того синяк появился, второму угодил в щёку так, что турист завопил от боли. Но больше всего петун Тринадцатый наскакивал на Митю и Витю. Ведь им приходилось с ним возиться — на походе они тащили его на руках, на ночь он устраивался в их палатке на каком-нибудь рюкзаке и орал своим могучим голосом «ку-ка-реку». Орал с вечера, орал в полночь, орал на заре, когда особенно хочется спать. Ребята запускали в него ботинками и тапочками, но это не помогало: петун орал и прислушивался — ответит ли ему кто из его сородичей. Не дождавшись ответа, кукарекал ещё громче.

Наконец туристы не выдержали и потребовали от Мити и Вити, чтобы петун был использован по назначению.

— В суп его! В лапшу!..

Легко было потребовать, но, когда дело дошло до исполнения приговора, из всей группы не нашлось ни одного человека, кто решился бы отрубить петуну его драчливую и крикливую голову. Не решились ребята и бросить петуна в лесу одного.

— Его же в первую ночь лиса здесь сожрёт… — заявил Витя. — Лисы знаете как петушатину любят?..

— Тогда девайте его куда хотите! — закричали ребята. — А мы его больше терпеть не желаем. Он нас всех калеками и заиками сделает.

В первой же деревне, через которую пришлось проходить туристам, Митя и Витя постарались «забыть» петуна. Радости их и всех ребят не было предела. Но радость длилась недолго: догнала их на лошади молодая колхозница, швырнула петуна им под ноги да ещё накричала на всех: оказалось, что за полчаса петун Тринадцатый разогнал всех деревенских петухов, а самого боевого исколотил так, что тот лежмя лежит…

Посмеялся я над всей этой историей с петуном, уложил ребят спать, пристроил петуна на холодной печке и сам лёг. Петух, как и следовало ожидать, орал всю ночь, орал на заре. Намучился я и проснулся довольно поздно. Проснулся оттого, что кто-то стал печатать на моей пишущей машинке. Сначала я подумал, что это Митя или Витя пробуют силы, но оказалось, что силы пробовал петун Тринадцатый. Он взгромоздился на стол и сосредоточенно долбал клювом по клавишам. Когда я стал его гнать, он, не раздумывая, перешёл к нападению.

— Эй, Митя, Витя! Где вы? Забирайте скорее вашего зверя и несите куда хотите!.. — закричал я, отбиваясь от петуна. Но кричал я напрасно — ни Мити, ни Вити в избе не было. Сбежали туристы. Оставили петуна и сбежали. Я думаю, что они нарочно это сделали: отомстили мне за то, что я про них рассказы сочиняю…

Еле уговорил я председателя колхоза принять от меня в подарок петуна Тринадцатого.

— Что вы! — говорил он. — Это же бойцовый петух. Купцы раньше такую породу выводили. Петушиные бои устраивали на потеху… А нам это ни к чему… Ежели такого петуха в хозяйстве иметь, так на воротах писать надо: «Осторожнее, во дворе злой петух!»

Если бы Витя, придя из школы, заявил матери, что завтра они с Митей отправляются в Африку ловить крокодилов для своего аквариума, мама, пожалуй, и не удивилась бы. Пожала бы плечами и, может быть, посоветовала бы прихватить зонтики на случай тропических ливней. Но, когда Витя влетел в квартиру и, еле переводя дух, сообщил, что они должны вдвоём с Митей испечь пироги к новогоднему банкету, мать не нашла ни слов, ни жестов, чтобы выразить своё удивление.