Однажды в Птопае. Дилогия (СИ) - Ключникова Ева Александровна - Страница 40

   --- Привет, --- Хрипло сказал Нико и отхлебнул содержимое посуды.

   --- Привет, --- в тон ему ответил Артур и заулыбался от переполнявших его чувств.

   --- И чё мы тут забыли?--- Спросил пикиньо. (Опять громкий, длинный глоток)

   --- Да я ... мимо шёл!

   --- Понял... А чё дальше не идём?

   --- Да вот, --- Артур направился к трапу, чуть прихрамывая и подволакивая ногу. --- Ногу поранил. Можно я сяду? --- И не дожидаясь разрешение хозяйки Касперо, уселся на третью снизу ступень. Нико спустился вниз, сел рядом. --- А ну покажь! --- потребовал он, ибо руководствовался жизненным принципом - доверяй, но проверяй.

   Сутки назад, Артур, поднимаясь по дворцовой лестнице, зашиб об ступень пальцы на левой ноге. Тогда лестница выслушала о себе несколько неприятных слов. Теперь данное обстоятельство очень пригодилось. Молодой человек расшнуровал короткий, замшевый мокасин, снял его и стащил со ступни носок. Нико наклонился через его колено и стал внимательно рассматривать синяк. (В глазах Нико повреждённая нога был очень и очень убедительный аргумент для того чтобы позволить чужаку несколько минут спокойно посидеть на "пороге его дома")

   --- Ладно, отдыхай, --- милостиво разрешил он. --- Пить хочешь?

   --- Да, спасибо.

   Нико сунул ему в руку свою тару. Кэрроу осторожно заглянул на дно, вяло отметил разбухшие растения и общую мутность напитка. Он поднёс кружку ко рту и храбро пропустил через губы небольшое количество жидкости. Вкус был довольно терпимый - сладко-кислый, немного вязкий, где то на границе послевкусия ощущалась ненавязчивая горечь.

   --- Это что за яд? --- Спросил он.

   Нико ухмылкой подтвердил, что оценил юмор. --- Компот, --- ответил он.

   --- Мой компот! --- Неприязненно прозвучало за спиной. Артур оглянулся и в проёме на верху трапа обнаружил сердитую смуглую личность с чёрными кудрями до плеч.

   --- Здравствуйте, --- поздоровался Кэрроу.

   --- Поговорить дай , --- не оборачиваясь, буркнул Нико. Личность с угрозой наморщила нос, но ушла.

   --- Это кто? --- Спросил историк-информатор.

   --- Брат.

   --- И много их у тебя?

   --- Четыре штуки, --- обречённым голосом прошептал пикиньо.

   Трап был узким. Присаживаясь рядом с Артуром, Нико буквально втиснул своё седалище между Кэрроу и ограждением... Вся правая сторона Артура плотно вписывалась в контуры левой стороны Нико. Саму Нико это обстоятельство нисколько не смущало - сказывалось наличие четырёх старших братьев и общие пацанские замашки.

   --- Значит, на представлении были твои братья? --- Уточнил молодой Кэрроу.

   --- Агась... Раз уж ты сидишь на ступенях моего дома и пьёшь мой компот... Может, имя назовёшь?

   --- Артур, --- Кэрроу с кружкой у рта повернулся к Нико и глянул прямо в её синие... синие... синие глаза. Он так и застыл, пялясь на Нико поверх ободка посуды. Тонкая струйка компота убежала через край и закапала с его щеки.

   --- А ты блондин, потому что аристократ или аристократ, потому что блондин?

   --- Угу, --- всё в том же трансе кивнул Кэрроу.

   Нико начал хохотать. Отсмеявшись, уточнил. --- Чего угу? Аристократ?

   --- Да.

   --- Правда что ли?

   --- Да... Не любишь аристократов?

   --- Да мне посра... пардон... Не боишься спускаться в Низину?

   --- Боюсь, --- улыбнулся Артур. Всё это время он так и сидел с одной босой ногой. Мокасин стоял ступенькой ниже, сверху на голенище висел носок. Синяк у основания пальцев на внешней стороне ноги вопил о милосердии.

   Нико откинулся спиной на ступеньки и запрокинул голову ко входу Касперо --- Ма-ам, покормим его? --- Крикнул он. Из проёма тотчас высунулась и закивала голова Клауди Санчес. И она и Алехандро с самого начала беседы Нико с маньяком тусовались преимущественно перед дверью. Так - на всякий случай

   Нико опёрся рукой о плечо Артура и встал. --- Пойдём что ли, --- пригласил он. Кэрроу вернул ему кружку и заторопился обуться.

   Уже около трёх часов он находился вне стен дворца. Ещё полчаса уже ничего не изменят, --- думал Артур, которому очень хотелось посмотреть на Касперо изнутри. Оставалось надеяться, что Хенрик сдержит обещание и прикроет его отсутствие перед матушкой, если той вдруг срочно приспичит поболтать с учителем её сына.

   * * *

   Своей привычке проводить в архиве каждый день по несколько часов, Уильям Кэрроу никогда не изменял. Даже когда Гас Одноглазый преставился и главный историк - информатор государства оказался не у дел. Со смертью человека, свидетелем жизни которого он был, старик Кэрроу не перестал работать. Вспоминая дни и ночи проведённые с "Одноглазым", Уильям предавался психологическому анализу действий и поступков бывшего короля. Ещё он начал новую хронику... секретную, которая описывала некоторые моменты жизни дворцового общества и содержала правдоподобные, но пикантные или смешные истории. (На старости лет Уильям вдруг испытал потребность развлечься.) А также любовные похождения, которых при дворе было неисчислимое множество. Поставщиками содержания для его хроники были служанки, дворцовые дамы, фрейлины, дворцовые поэты, музыканты и собственный сын Артур, который имел уникальную память и способность красочно и подробно повествовать. Другими словами, на пенсии Уильям не скучал.

   Он мог назвать себя счастливым человеком. Не каждому доведётся прожить интересную жизнь, иметь прекрасную жену и талантливого, умного, порядочного сына... Элишии, например, в этом плане не повезло.

   В рабочей комнате архива музыкально прозвенел колокольчик - Констанция звала наверх. Круф, который лежал под столом, и который понял, что сейчас останется в одиночестве, с лёгким ворчанием немедленно вцепился зубами в тапочек Уильяма. Кэрроу досадливо наморщил лоб. Он не любил когда его отвлекали от работы, и не любил, когда собака слюнявила его обувь.

   Потеряв возможность спускаться в архив из-за мерзкой псины, Констанция придумала другой способ напоминать мужу о своём существовании - звон магической золотой финтифлюшки. Она купила её десять лет назад и назвала - "Гедрих". Каждый раз, когда надо было обедать, ужинать, или решить важную проблему, Гедрих нежно тренькал один раз. И через двадцать минут, если Уильям в силу увлечённости или загруженности, игнорировал первый сигнал, он тренькал два раза и уже не так нежно, потом начинал противно орать, и заглушить его не было ни какой возможности. Круф начинал лаять и подпрыгивать вверх, клацая зубами, светочи истерично мельтешили! Хочешь-не хочешь, приходилось всё бросать и подниматься наверх.

   --- Иду, иду, --- прокряхтел историк-информатор, наученный горьким опытом долгих лет. Он закончил писать предложение, второй ногой отцепил Круфа от тапка первой, поднялся и перенёс раскрытую хронику со стола на отдельную полку - для просушки чернил на страницах.

   Констанция ждала его сразу за дверями архива, немного бледная и расстроенная, но как всегда безупречная внешне. Ни один преступный светлый волос не выбился в самоволку из-под золотой сетки на её голове, и не одна замятая складка не обозначилась на идеально разглаженном шёлковом платье.

   --- Что? --- Спросил Кэрроу.

   --- Артур в поместье, --- шёпотом доложилась жена. Уильям чуть нахмурил брови. Он знал о распоряжении Элишии для его сына, - находится при Хенрике неотлучно в течение трёх недель. Ослушание грозило всяческими карами, начиная, от недовольства королевы и заканчивая, серьёзным наказанием в виде королевской порки.

   --- Где он?

   --- У себя в комнате... переодевается...

   --- Зачем?

   Констанция совсем расстроилась и погрустнела. В тонких ухоженных руках она стиснула маленький льняной платочек. Глаза женщины заблестели. Она не красила ресницы и могла позволить себе заплакать в любую минуту, если случаться таковые обстоятельства.

   Уильям наоборот начал сводить брови.