Возвращение под небеса (СИ) - "Зетт Катэсса" - Страница 46

-- Думаю, что нам нужно осмотреться и остаться ночевать в одном из домов, -- не поворачиваясь, тихо сказал наёмник.

Я прикрыла глаза, наблюдая, как багряное солнце разливает по Ямуге свет -- розовый и мягкий, словно сироп. Порыжел бетон, потеплели бледные камни, заалели окна старых домов.

-- Что он сказал тебе? -- спросила я, переводя растерянный взгляд на Вебера.

Наёмник смотрел куда-то вдаль, на закат. Его лицо было абсолютно бесстрастным.

-- Что он мечтал умереть на закате.

***

Двухэтажный коттедж, в котором мы решили переночевать, находился в самой середине улицы, где произошла наша стычка с ястровыми. Первые десять минут мы потратили на то, чтобы внимательно осмотреть дом.

Я тихонько прохаживалась по гостиной на первом этаже, глядя на пропылённые стены с выцветшими обоями. Доски в полу продавливались и визжали при каждом моем шаге, с потолка то и дело сыпались ворохи пыли и песка.

Рыже-красные отблески заката проливались сквозь щели между досок, которыми были заколочены окна. Теплый свет касался старой мебели, скользил по полу, где на поеденном молью ковре вперемешку с книгами были разбросаны остатки сервиза. Я остановилась возле деревянного комода. На кружевной салфетке пылились шкатулки и резные рамки с фотографиями. На одной из фотографий я увидела двух ребятишек, мальчика и девочку: оба были белокурыми и курносыми и, судя по фото, они играли в мячик у речки. Перевернув фотографию, я прочитала:

"Петя и Алиса, 2018 год".

Неожиданно мне на сердце камнем легла тяжелая тоска. Я всё смотрела на этих детей, что были сфотографированы в тот самый год, когда началась война, и думала о том, какой была их жизнь до этого года и какой она стала после. Думали ли их родители, когда делали эту фотографию, о том, что возможно завтра уже всё закончится и тот снимок, что они делают сейчас на память, уже никому не будет нужен? А что же стало с этими детьми после войны? Они умерли? Умерли, не успев пожить?

В груди вдруг заныло щемящее чувство жалости, на глаза навернулись слёзы. Услышав шаги Вебера, я быстро перевернула фотографию, положив её лицом вниз. Стекло звонко ударилось о поверхность тумбы, и я вздрогнула.

-- Что-то не так? -- спросил Вебер, заглядывая в комнату.

Я молча покачала головой. Не желая показывать свои слёзы, я отвернулась к Рексу, взъерошивая его загривок. Вебер ушёл куда-то в сторону кухни, а я вышла в прихожую и поднялась по лестнице наверх. Длинный узкий коридор с ворсистым истоптанным ковром вёл в две комнаты. Комната, ближайшая к лестнице, оказалась детской. Здесь было не так много мебели: двухъярусная кровать из дерева, два узких шкафчика с прикрепленными к ним рисунками, и широкий стеллаж с книгами и раскрасками. Изодранное синее одеяло валялось на полу, как и выцветшие кубики. Пыльные куклы и разномастные машинки красовались на узких полках у окна.

Покинув детскую, я отправилась в комнату, находившуюся в самом конце коридора. Спальня была небольшой, в середине комнаты, у окна, стояла широкая двуспальная кровать, застеленная отсыревшим гниловатым бельём. У западной стены высился массивный шкаф, перед которым валялось изодранное кресло.

***

-- Должно быть, -- пробормотала я. -- Тихо здесь сегодня ночью будет впервые за много дней.

-- С этим не поспоришь.

Вебер разломил сухую ветку и закинул её в камин гостиной. Он снял свою куртку и броню и теперь сидел в футболке, разжигая огонь в камине. Я же устроилась на диване, держа в руках металлическую кружку, в которую наёмник нахлобучил мне какое-то пойло типа вина или портвейна.

-- Ночью я буду на часах, -- сообщил Вебер, помолчав немного. -- Лягу здесь.

Он, не поворачиваясь, указал пальцем на диван, где я сидела.

-- И что? Спать совсем не будешь? -- спросила я, глядя на него, вернее, на его спину.

Алкоголь уже начал дурманить мне голову. Но как же приятно было ощутить мягкую теплоту, расползающуюся по всему телу.

Вебер выпрямился и отряхнул джинсы.

-- Буду, но местами. -- Наёмник улыбнулся мне. -- Мне не привыкать.

Почувствовав некоторое смущение, я отставила кружку в сторону и слезла с дивана. Нужно было найти чайник и вскипятить его. Мы провозились с ужином до самого вечера. И теперь, перекусив, сидели у огня, отогреваясь и попивая портвейн местного разлива. После чая, я улеглась на диване, ощущая дикую усталость. Вебер же, который уселся на кресло поближе к огню, достал из кармана пачку спичек, в очередной собираясь закурить. Я покривила ртом. Ну, не понимала я этого удовольствия от курения. Тоже мне, привычка. От курения люди умирали и в более лучшие времена. Кинув взгляд на наёмника, я поняла, что он едва ли выглядел усталым до этих минут. Видимо, только сейчас он позволил себе немного расслабиться.

-- Почему же ты ушла из Адвеги, птенец? -- как-то неожиданно спросил у меня Вебер, глядя на рыже-красные язычки огня, пылающего в камине.

Я немного помолчала. Честно говоря, мне уже давно хотелось поделиться с Вебером всем тем, что тяжелым грузом лежало у меня на душе, но, признаться, я не так давно стала полностью доверять ему.

-- Это долгая история, -- ответила я. -- Долгая и грустная. Вообще-то Адвега никогда не была моим домом.

Вебер кинул на меня быстрый взгляд.

-- Сильное заявление, -- отозвался он. -- А по близким скучать не будешь?

Я тяжело вздохнула, вспомнив Рожкова, Настю и Надежду Александровну.

-- Уже скучаю, -- с горечью ответила я. -- У меня там было совсем немного друзей, но все они были замечательные. И всё же, Адвега -- не мой дом. -- Я отвела взгляд и мягко улыбнулась. -- Я больше скучаю по своему родному городу. Там все мои близкие. Там меня ждёт отец...

-- Так ты из Москвы? -- спросил наёмник, удивленно приподнимая бровь.

Он дотянулся до кучи из сломанных досок и кинул несколько обломков в костёр.

-- Нет. -- Я отрицательно покачала головой. -- Я из Купола.

Вебер замер с очередным обломком в руке. Он резко обернулся и как-то странно посмотрел на меня. Некоторое время мы сверлили друг на друга взглядами. Вебер был ошеломлен, и я его понимала. Через мгновение наёмник всё-таки кинул ветку в огонь и снова откинулся на спинку старого кресла.

-- Так ты из Купола, значит, -- пробормотал Вебер, почесав подбородок. -- А в Москве что?

-- Там я должна встретиться с ревизором... -- Я тяжело вздохнула. -- Только пока я знаю только то, что мне стоит начать искать его с ГУМа... Но, в общем, неважно, там на месте разберусь.

-- Могу дать тебе небольшую наводку, -- задумчиво сказал Вебер, едва заметно пожав плечами. -- В ГУМе есть одна забегаловка, в народе её зовут "Амадеус". Там сидит парень, Цент. Короче, он связной ревизора. Найдёшь его, и он выведет тебя к ревизору. Но только если ты, конечно, докажешь ему, что ты действительно из Купола.