Жили-были (СИ) - Риз Екатерина - Страница 12

— Не сметь портить ребёнка, — повышала она голос и ударяла аккуратным кулачком по столу. — Мне потом её родителям с рук на руки передавать.

Она гневалась, стучала кулаками, топала ножкой, а Толя смотрел на неё восторженными глазами и смеялся. Смеялся с особым удовольствием, с осознанием того, что всё это принадлежит ему.

Саша долго этого не понимала. Воспринимала, как очередной роман Лики, пусть и взрослый, как та это называла, но это по-прежнему были лишь поцелуи, объятия и страстный шёпот двоих в полутёмном углу, в стороне от посторонних глаз. Ничего, что отличало бы Толю Ефимова от предыдущих поклонников Анжелики. Он встречал её у института по утрам, провожал до дома вечерами, и они долго целовались перед подъездом, Саша иногда подглядывала за ними в окно. Подглядывала, ощущая тяжесть в душе, но ещё не отдавая себе отчёта в своих чувствах. Ефимов даже не замечал её, так, по крайней мере, казалось. Улыбнётся, подмигнёт при встрече, и тут же отвернётся к Лике. А со временем она стала малышом.

— Привет, малыш.

— Как дела, малыш?

— Что-то ты грустная, малыш. Двойку получила?

Саша улыбалась ему, и удивлялась, откуда в её душе рождается раздражение. Иногда они с Толей оказывались с глазу на глаз, он говорил с ней, вопросы задавал, в основном, о школе. Наверное, не знал, о чём ещё с ней поговорить можно.

Страсть Анжелики (Саше нравилось иногда так думать, звучало, как в романах — «страсть Анжелики») прошла через полгода. И заметила эту перемену в первую очередь опять же Саша. Лика всё чаще впадала в недовольство, в раздражение, без конца жаловалась, но суть её жалоб была не в том, что Толя ей надоел или разочаровал. Всё чаще заходили разговоры о том, что ждать от Ефима, в сущности, нечего.

— Он даже цветов мне никогда не подарит, — высказалась как-то Лика. — Считает, что он сам по себе подарок.

Анжелика возмущённо усмехнулась, отвернулась к зеркалу и принялась расчёсывать длинные волосы. Саша, которая делала уроки за письменным столом сестры, обернулась на ту через плечо, но молчала. Раздумывала.

— Лика, ты же знаешь, что у него нет денег, цветами тебя задаривать, — осторожно напомнила она в конце концов.

Лика кивнула, куда решительнее, чем было необходимо.

— Знаю. Но мне-то что делать?

По мнению Саши, делать с этим особо ничего и не надо было. Они сами никогда не жили в достатке, но Лика об этом старалась не задумываться. Она всегда мечтала о чём-то большем. О красивой, обеспеченной жизни, которую, как выяснилось, Толя Ефимов, при всех его других достоинствах, обеспечить ей не мог. Толя был из неполной семьи, жил с матерью в двухкомнатной «хрущёвке» в спальном районе, кстати, как и сама Лика, но той с некоторых пор это стало казаться существенным недостатком. Он учился, и в отличие от Лики, учился серьёзно, зубрил и тщательно сдавал все предметы. Но замечала это, кажется, только Саша. Для всех остальных Толя был заводилой и своим в доску парнем, который никогда не откажется повеселиться. И Лика его видела именно таким, будто через вязкую пелену на него смотрела. Саша только удивляться этому приходилось. Лика словно не задумывалась о том, что Толя ни разу не пересдавал ни одного предмета, тщательно вёл записи и конспекты, и даже пропусков, не смотря на все гулянки и тусовки, у него практически не было. Пока Лика спала по утрам, Ефимов на парах сидел. Именно это Сашу в нём изначально и привлекло, его скрытая, неброская, но целеустремлённость. Ефимов настойчиво добивался своего. И Саша понимала, что в ближайшие два года он даже работу себе вряд ли найдёт. И не потому что не хочет заработать и сделать подарок любимой девушке, да попросту цветы подарить, он себе позволить этого не может — либо учёба, либо работа. Вот и перебивается, поэтому живёт с матерью и на её деньги. И ему самому это противно. Это Саша уже от самого Толи узнала, и то случайно. Услышала как-то, как тот с матерью по телефону говорил, и морщился при этом, заговорив про деньги. На его лице в этот момент такое мученическое и озабоченное выражение появилось, что Саше его по-настоящему жалко стало. И только поторопилась взгляд отвести, когда Толя голову повернул, видимо, почувствовал, что за ним наблюдают. А как только в комнату вошла Анжелика, он трубку телефона положил и улыбнулся лихо и открыто. Чтобы у той и мысли о его трудностях и проблемах не возникло. Правильно, ни к чему такую красивую головку всякими мелкими неурядицами, такими, как денежные проблемы, забивать.

Но как Ефимов не старался, именно на этом они с Ликой в итоге и споткнулись. На его финансовой несостоятельности. И Саша стала нечаянной свидетельницей одной из их ссор, и была поражена, как вмиг переменился Толя. Он за минуту сначала потемнел лицом, потом побелел, губы поджал так, что Саше показалось, что у него лицо в камень превращается. И стало страшно. Настолько, что она бочком, молчком, из комнаты выскользнула и укрылась на кухне. Не думала, что Толя всерьёз переживает из-за этого, что такие мелочи, как деньги (по крайней мере, для неё это казалось сущей мелочью), могут настолько сильно его задевать. Толя казался неуязвимым, казался ей самым уверенным и решительным человеком на свете, но Лика сумела найти его слабую точку. Нашла и принялась на неё давить, давить, а как только довела Ефимова до белого каления, так испугалась и сбежала. То есть, бросила его. Выкрикнула ему это в лицо, конечно же, разревелась, куда без этого, а Толя вылетел из их квартиры и хлопнул дверью так, что дом вздрогнул. И вот тогда Саша и узнала, как умеет злиться улыбчивый и приятный во всех отношениях Ефимов, и как умеет изображать несчастную и обиженную Анжелика. Которая буквально минуту назад заходилась в рыданиях, а как только дверь за бывшим возлюбленным захлопнулась, так и успокоилась. Сделала глубокий вдох, вытерла слёзы и отчаянно махнула рукой.

— Идиот, — вырвалось у неё. Посмотрела на Сашу, выглядывающую с кухни с обеспокоенным видом, и повторила уже со злостью: — Идиот. И нечего на меня смотреть!

Именно тогда закончилась её любовь. Саша это знала, но молчала. Да и кому она могла рассказать? Ефимову? Он бы не стал её слушать. Саша присматривалась к нему, пыталась понять, что он на самом деле чувствовал по отношению к Лике. Ведь не мог ослепнуть и оглохнуть, Толя всё видел и понимал. И романы её сестры, с более перспективными и обеспеченными, его лишь раздраконивали. Нет, Толя не ждал Лику, и не жил одной лишь Ликой, у него были другие девушки. После их первого расставания он был оскорблён, уязвлён не на шутку, но показывать этого всем не стал. Он всё также веселился и шутил, он не казался сломленным, скорее разозлённым, а на Анжелику поглядывал с явным умыслом. Умыслом отыграться когда-нибудь. Но Саша не верила, что он всерьёз соберётся ей мстить. Да и вокруг было столько желающих Ефимова приласкать и вернуть к жизни. И он этим пользовался вовсю, не стесняясь и не особо задумываясь о морали. Да и кто из двадцатилетних парней, у которых гормоны главенствующую роль играют, о морали всерьёз задумывается. Толя с Ликой переборов обоюдную неловкость, продолжали общаться в одной компании, уступать никто не хотел, и лишь наблюдали за жизнью другого с заметным и даже понятным злорадством. Лика встречалась со старшекурсниками, ей дарили цветы и подарки, о чём она и мечтала ещё совсем недавно, её привозили домой на машинах, и целовали с пылом, ничем в этом Ефимову не уступая. Может, и не уступали, но Толя — это Толя, его никто заменить и затмить не может. К тому времени Саша и сама это поняла. Ей исполнилось шестнадцать, и уже стало понятно, что не просто так она от него взгляда оторвать не может. В том возрасте она буквально им заболела. Даже как дышать правильно — спокойно и несбивчиво, забывала в его присутствии. Вот только она по-прежнему была малышом. Которого трепали по щеке при встрече, дёргали за неизменные хвостики, и подмигивали игриво, как котёнку дворовому. Толя даже обнять её мог, то за плечи, то за талию, и совершенно не замечал, что Саша вся сжимается в комок от волнения, при его прикосновении.