Жили-были (СИ) - Риз Екатерина - Страница 34

Не хватало ещё запутаться в двух сёстрах, ей-богу.

Ефимов руку поднял и потёр лицо, на минуту сняв тёмные очки. Зажмурился. А Анжелика вдруг снова его потеребила и задала свой любимый вопрос:

— Толя, о чём ты думаешь?

Он не удержался, усмехнулся. И ответил:

— О тебе, солнце.

Соврал? Чёрт знает. Он даже в собственных мыслях запутался, не только в чувствах.

Митька сидел за кухонным столом, подперев рукой подбородок, и страдал. Причём страдал напоказ, чем выводил Сашу из себя. Она старалась делать вид, что не замечает, все хмурые взгляды сына игнорирует, а занята тем, что готовит солянку. А когда зазвонил телефон, сын и вовсе издал гневный вопль, когда понял, что мать нашла на что отвлечься от его домашнего задания по английскому языку. До этого момента ещё был шанс уговорить её написать за него упражнение, но теперь Саша лишь язык сыну показала, а пальцем ткнула в тетрадь. И проговорила негромко:

— Сам, Митя.

— Ненавижу английский, — буркнул он, устремил мрачный взгляд в учебник.

— Привет, чем занимаешься? — спросила Сашу Каравайцева. Та прижала телефонную трубку плечом к уху, повернулась к плите, правда, не забыла кинуть на сына строгий взгляд. И тот, под этим самым взглядом, наконец, взял ручку и придвинул к себе тетрадь.

А Саша призналась подруге:

— С Митькой воюю.

Алёна понимающе хмыкнула.

— Уроки учите?

— Ну да. Ты на сегодня уже отвоевала?

— Надо заставить Вику почитать. А сестра звонила, так та с дочерью биологию учит. Вот скажи, ты раньше учила биологию?

— Да.

— Правда?

— Да.

— Сдуреть. И что ты помнишь из неё? Кроме того, чем мальчики от девочек отличаются.

Саша засмеялась.

— Кое-что помню, — заверила она. — Про инфузорию-туфельку, например.

— Нашла важное знание.

— Алён, ты чего звонишь?

— Поболтать. Вечер, пора и маме отдохнуть.

— Посплетничать.

— А хотя бы. Давай чайку попьём.

Саша невольно разулыбалась. Они с Каравайцевой частенько так поступали. Встречаться каждый вечер, даже для чаепития, не получалось, а по телефону поговорить, за чашкой чая, любили. Порой дразнили друг друга тем, что у них сегодня вкусного к чаю было. Вот именно сегодня у Саши кроме карамелек «Раковые шейки» не было ничего. Но это всё же лучше, чем ничего.

Саша закрыла сковороду крышкой, присела за стол, взглянула на вздыхающего сына, который то чесал в стриженом затылке ручкой, то носом шмыгал в расстройстве. Потом тетрадку к ней придвинул.

— Вот, я вписал эти дурацкие буквы.

Саша опасно прищурилась после его выпада, погрозила кулаком, но в тетрадку заглянула. А Алёну попросила:

— Подожди минуту. — Пробежала глазами выполненное упражнение, и мысленно возблагодарила Бога, правда, сыну своего облегчения показывать было нельзя, поэтому лишь милостиво кивнула. — Всё хорошо, ты молодец. Можешь же, когда хочешь. Теперь иди в комнату и всё аккуратно перепиши в рабочую тетрадь. Я потом проверю.

Митька из-за стола поднялся, сгрёб в кучу тетрадь, учебник и парочку ручек, и не забыл глаза закатить.

— Напиши, перепиши. Когда каникулы?

Саша всё же протянула руку, за ухо его потрепала, улыбнулась и успокоила:

— Скоро. Иди. — Митька с кухни вышел, и Саша тут же расслабленно откинулась на спинку стула. Выдохнула в трубку. — Кажется, на сегодня всё.

— Поздравляю.

Саша развернула карамельку и сунула её в рот.

— А у меня пряники, — порадовала её Каравайцева.

— Везёт тебе.

— Какая-то ты сегодня депрессивная.

— Почему?

— По голосу слышу. — Алёна отхлебнула горячего чая, выдержала секундную паузу, после чего спросила: — Что, Лика звонила?

При упоминании имени сестры, в душе отозвалось глухое раздражение. Саша даже карамельку раскусила, едва не задохнувшись. И тут же воспротивилась:

— Нет, не звонила. Тётя звонила.

— А-а. А я думала, Лика с Ефимовым отоспались за двое суток-то, и она сподобится.

— Алён, ну вот подумай, я должна обрадоваться её звонку? Ты же знаешь Лику. Она начнёт фонтанировать восторгом, сыпать подробностями, а мне как-то не хочется всё это выслушивать. Во мне, знаешь ли, зависти нет. Куда бы он её не возил, хоть в райские кущи.

— Правда, не завидно? — Алёна вздохнула. — А я бы вот съездила… на Мальдивы. К тому же, за чей-то счёт.

— За чей счёт, Каравайцева? У тебя муж есть.

— Ну, вот хотя бы за его счёт! А от него не дождёшься.

— Ещё бы, — не удержалась Саша от язвительности. — Он не такой дурак, как Ефимов.

— Но Лика, наверняка, в восторге. Вот посмотри, что творится, Богатырёва, к чему приводит первая любовь. Одни уроки с детьми вечерами делают и пряники едят, а другим что-то доказывают всю жизнь. Любят, доказывают, на Мальдивы возят… Хочешь честно? Я даже не знаю, где они находятся.

Саша рассмеялась.

— Я тоже лишь приблизительно. Кажется, рядом с Индонезией.

— И от этого мне стало ещё печальнее. Но то, что Лика не позвонила, это, конечно, свинство с её стороны.

— Мне всё равно, — соврала Саша. И потянулась за ещё одной карамелькой. Конечно, нужно было стукнуть себя по рукам, лопать конфеты из-за несовершенства жизни не стоит, но без них как-то совсем грустно.

Если честно, Саша все прошедшие дни злилась. И даже не понимала до конца, что её злит больше: собственная обида, которой она, в принципе, ощущать не должна; глупость Ефимова, по-мужски прямолинейная; или бесконечные рассуждения сестры о том, как всё удачно складывается. Хотя, на Лику Саша злилась меньше всего. Слишком хорошо её знала, поэтому ничего другого от сестры и не ждала. Анжелика как раз была честна в своих желаниях и планах на будущее, а уж Сашины обиды, ожидания и разочарования в этом случае, как говорится, её личное дело. Но думать о том, как они с Толей провели отпуск, нежились на солнце, вдвоём, влюблённые… Этот список Саша могла продолжать и продолжать, и каждый раз, как задумывалась, принималась морщиться, чувствуя себя обманутой и страдающей. Весьма неприятные ощущения.

А Лика даже не позвонила по возвращении. Не сочла нужным. Конечно, слушать, как она хвастается, охота небольшая, но всё же… это казалось неправильным и даже пренебрежительным.

А Каравайцева ещё и спросила:

— Как думаешь, он на ней женится?

Это многозначительное «он», и у Саши на душе стало невыносимо тяжело. Но всего на секунду-другую, после чего она сумела взять себя в руки и даже вдох сделать.

— Понятия не имею.

— Толя об этом, кажется, мечтал.

Вот тут Саша не сдержалась и фыркнула.

— Ты так думаешь? Я почему-то не уверена.

— То есть?

— Спать он с ней всегда мечтал. А вот жениться…

— Ну, Сань, возраст уже. Не мальчик уже скакать-то.

— Ага, — отозвалась Саша без всякого энтузиазма.

И всё, настроение окончательно испортилось. Но и не думать, отвлечься никак не получалось. После разговора с Алёной, простившись с ней, изо всех сил делая вид, что абсолютно спокойна, и разговор о возможной свадьбе и дальнейшей счастливой жизни сестры и Анатолия Ефимова, её ничуть не взволновал и не расстроил, всё-таки задумалась: а не позвонить ли Лике самой? Изобразить любопытство, всё же не через одного знакомые на Мальдивы летают, а на самом деле, если повезёт, узнает что-нибудь стоящее. Как дела обстоят, что с общими планами на жизнь…

Но звонить, конечно же, не стала. Побоялась не справиться с разочарованием. Ведь сейчас она мучается от неизвестности, а, возможно, придётся принять как факт что-то, что её совсем не порадует. А придётся примириться, справиться, как-то дальше жить с их решением… И испугавшись этого, желание выяснять что-либо в себе поборола. Зато следующим утром навестила тётку. Поклялась себе, что вопросов задавать не станет, но в душе ждала откровений и новостей.

— Лика была? — спросила Саша, как только решила, что момент подходящий. Быстренько разобрала сумку с продуктами, под протестующий говор тётки, которая каждый раз принималась Сашу убеждать, что уж до магазина она в состоянии дойти сама. Саша и не спорила: в состоянии, слава Богу, но и ей не трудно по пути купить кое-что из продуктов.