Выигрывать любой ценой - Джеррард Стивен - Страница 2

Я слышал, как Алекс разговаривала со Струаном, но мной овладело оцепенение. Автомобиль набрал скорость, и вскоре все мы вновь погрузились в молчание. Я глубоко погрузился в свои мысли и воспоминания об этом волнующем, но мучительном сезоне, о своем спортивном пути, полном счастья и любви, и о том, как я в конце концов оказался здесь, на заднем сиденье автомобиля, со все еще мокрыми от слез щеками, которые я начал вытирать. Почему-то я знал, что уже никогда больше не буду чувствовать себя таким одиноким.

Когда я был маленьким и каждый день играл в футбол на Айронсайд-роуд возле нашего дома в Блубелл Эстейт, я становился Джоном Барнсом. Он был старше меня лет, наверно, на семнадцать, у него была кожа другого цвета, но на широкой полоске бетона, что вела прямиком к нашей парадной двери, нас с самым блестящим игроком «Ливерпуля» было не отличить.

В нашем тупичке я пытался быть в точности таким же, как Барнс: ловким и непобедимым, с доведенным до автоматизма дриблингом и забивающим удивительные голы своему старшему брату Полу и его приятелям, старше меня года на три-пять. Они бились изо всех сил и иногда роняли меня, от чего я в кровь сбивал коленки. Но я попросту поднимался, сдерживая слезы, и на улице, которая для меня была скорее как футбольное поле, вновь становился Джоном Барнсом.

Все признаки совпадали. В команде «Ливерпуль» Джон Барнс носил номер 10 на футболке, а мы жили в доме номер 10 по Айронсайд. Мы оба обожали футбол, оба любили Ливерпуль, хотя он и приехал в Мерсисайд с Ямайки, побывав до того в Уотфорде, а я же родился тут, в городе. Я был тощим мальчонкой, и не реже я превращался в Джона Олдриджа, без усов, зато сыпя фирменными ливерпульскими голами, или в Питера Бирдсли, подражая если не его ньюкаслскому выговору, то его коротким прорывам с финтами и пасам. Я мог изобразить Ронни Уилана, невозмутимого ведущего полузащитника, или Стива Макмэхона, сурового мастера жесткого перехвата и ложного отката с таким же ливерпульским выговором, как у меня. Я тренировался выполнять финт Макмэхона, когда нужно обогнать мяч, продолжая вести его вдоль боковой линии. Я снова и снова выполнял его. Все звезды «Ливерпуля» были моими, и я превращался в них в своих фантазиях и на Айронсайд-роуд во время игр, где все были намного крупнее и сильнее меня. Но я ни разу не уступил им в решимости.

Мне было восемь, когда меня приняли в учебный центр «Ливерпуля». Папа будет возить меня в Вернон Сангстер, ныне снесенный спортивный центр на «Стэнли Парк». Мы оба будем очень горды. В учебном центре клуба я оденусь в красный цвет «Ливерпуля», и неважно, что нам с отцом приходилось ездить на автобусе с пересадкой в дождь и холод, зимой пробираясь сквозь снег и лед. Мне казалось, что каждый день, когда я играю, светит солнце.

Когда я уставал – а ведь я был еще таким юным, – отец всегда был готов меня подбодрить. В те редкие дни, когда я приходил домой из школы и говорил, что слишком вымотан, чтобы на автобусе с пересадкой отправиться в Вернон Сэнгстер, папа решал мои проблемы.

– Для «Ливерпуля» ты никогда не бываешь слишком вымотан, – напоминал он. – Давай-ка переоденься, высуши волосы, приведи себя в порядок, и будем выходить.

К тому времени, когда мы добирались до спортивного центра, я вновь был полон желания играть.

Я все так же любил Олдриджа, Барнса, Бирдсли, Макмэхона, Уилана и остальных, но шли годы, я стал подростком, и на «Энфилде» у меня созрела новая фантазия. Каждый раз, когда я видел, как Робби Фаулер со своим легендарным номером 9 на футболке играет на линии нападения за «Ливерпуль», я, обычный одуревший от обожания фанат, мечтал оказаться с ним в одной команде. Робби тоже из Ливерпуля, и абсолютно для каждого из нас он был героем. Он был мальчишкой из Токстита по прозвищу «Бог». Я представлял, как в очередной раз направляю пас, разрушая оборону и создавая очередной голевой момент для Фаулера. Я был убежден, что вдвоем мы были бы непобедимы.

Мечта исполнилась. Я никогда не играл с Робби на пике его или своей карьеры, зато мы стали членами одной команды. Мы играли вместе за «Ливерпуль» и даже за Англию.

В августе 2013 года, проведя в «Ливерпуле» 25 лет: от счастливого отрочества в Академии и двух лет веселья в молодежной команде до восторженного капитана-призера Лиги чемпионов, – я испытывал все то же жгучее стремление, что владело мною на Айронсайд-роуд и на стадионе «Энфилд». Мне было тридцать три, но я так и остался фанатом. Я все еще любил футбольный клуб «Ливерпуль» с его игроками, особенно Джоном Барнсом, Робби Фаулером и Луисом Суаресом.

Как и в Барнсе с Фаулером, в Суаресе я видел некоторые свои черты. Луис тоже был уличным футболистом, и им владела та же одержимость, что и мной. И неважно, родились ли мы в Монтевидео или в Мерсисайде, у нас было кое-что общее: нашими жизнями правил футбол.

Луис пришел в «Ливерпуль» 31 января 2011 года. Во время первой же полноценной тренировки в Мелвуде, на нашей тренировочной площадке, его одержимость футболом стала настолько очевидной, что у меня захватило дух. Луис принадлежал к той редкой породе футболистов, которые тренируются так же, как играют. Мелвуд под моросящим утренним дождем во вторник ничуть не отличался от «Камп Ноу» в блеске вечерних субботних огней. Луис играл ради победы в тренировочном матче с командой из пяти человек так же, как он боролся за победу в Лиге чемпионов или чемпионате мира. Если его команда проигрывала, перебрасываясь мячом в Мелвуде, он отправлялся домой недовольным. Ему всегда позарез нужно было побеждать.

Мне нравился этот напор и страсть. А больше всего мне нравились его способности и умения. В течение всей своей карьеры я тренировался с рядом поразительных футболистов, и я всегда считал, что оказался среди них как один из лучших. Такая убежденность необходима. И поэтому я всегда желал, чтобы в «Ливерпуль» приходили самые лучшие в мире игроки. Я хотел, чтобы они подняли клуб на ту высоту, которую «Ливерпуль» занимал в 1980-е, когда я был мальчишкой с Айронсайд-роуд. У меня были и более корыстные соображения: я хотел доказать этим великим футболистам, что я принадлежу к их числу.

Луис Суарес предоставил и «Ливерпулю», и мне эту прекрасную возможность. Кроме того, он дал нам шанс противостоять «Манчестер Юнайтед», «Челси» и «Манчестер Сити» с их деньгами и мощью.

И на тренировках, и во время матчей Луис вновь и вновь доказывал, что уровень его игры отличается от всех остальных. Я пуще прежнего старался соответствовать ему, но Луис был футболистом лучше меня.

Выбирать самых лучших игроков в свою команду было сложно всегда, на всем спортивном пути, который растянулся на 17 сезонов, но когда я начинаю задумываться об этом, все тут же проясняется. В мое время в «Ливерпуле» и в сборной Англии выделялось четверо игроков. Первые трое помогли мне стать более сильным футболистом. Все они говорили на испанском. Каждый из них вызывал во мне и в каждом болельщике «Ливерпуля» взрыв эмоций. Фернандо Торрес. Хаби Алонсо. Луис Суарес.

Уэйн Руни, еще один уроженец Ливерпуля, хоть и болельщик, и игрок «Эвертона», который в 2004 году перебрался с «Гудисон Парк» на «Олд Траффорд», заслуживает того, чтобы встать с ними в один ряд. Бывали тренировки и матчи сборной Англии, когда Уэйн демонстрировал такой же талант и стремление. Алонсо. Торрес. Суарес. Руни.

В «Барселоне» на линии нападения играют Лионель Месси, Неймар и Суарес. Пожалуй, у меня была собственная футбольная команда мечты: Алонсо и Джеррард в центре поля, в гуще сражения, а Суарес, Торрес и Руни на линии нападения.

Суарес был как настоящий. Он был не просто выдуманным игроком в некой воображаемой команде. Он бегал и прессинговал, боролся за мяч и вновь бежал; все это наряду с необычайными перемещениями и безупречными голами. Был довольно долгий период, когда, играя с Луисом, я словно находился под колдовскими чарами. Он сражал меня наповал своим талантом.