Маг и его кошка - Лис Алина - Страница 49

Франческа

Город кутается в обрывки тумана, как нищенка в ветхий плащ. Издали он выглядит унылым и серым. Низкое небо хмурится, угрожая пролиться дождем. Тяжело влечет темные воды Темес — слишком широкий и непокорный, чтобы позволить заковать себя в камень дамб, набережных и мостов.

Рондомион — столица Дал Риады. Полуостров Альба.

Север.

Мне не нравится здесь. Серые дома, серые улицы. Я всегда ненавидела зиму и холод, но Разенна и зимой остается прекрасной. Здесь же все бледное, словно злой волшебник украл у мира вокруг иные краски, кроме серой.

— Какой отвратительный город. Мне стоило догадаться, что ты мог выползти только из такой дыры, — я говорю это, чтобы уязвить своего спутника.

Нет, я вовсе не хочу вывести Элвина из себя! Когда он приходит в ярость, когда щурит холодные глаза и улыбается — неприятно и предвкушающе, мне становится по-настоящему страшно.

Я стараюсь злить его по мелочам. Чтобы не был таким довольным.

— Вы ошибаетесь, леди. Моя родина еще севернее. Но вы правы в том, что Рондомион будет нашим домом в ближайшие годы. Так что привыкайте любить его.

Слово «годы» отдается тоской в груди, оно пахнет безнадежностью, но я гордо вскидываю голову. Мой враг слишком самоуверен, он уже забыл, как я провела его один раз. Посмотрим, чья возьмет!

— И не подумаю.

— Зря. В нем есть особая суровая прелесть, которую не разглядишь с первого взгляда.

Мы проезжаем через город. Сначала грязные окраины, потом каменная мостовая центральных улиц. Сворачиваем в проулок настолько узкий, что полы моего платья отирают стены справа и слева. Минуем районы с домами знати и зажиточных горожан, под копытами снова раскисшая грязь, а впереди черной полосой перечеркивает небо шпиль часовой башни.

За мастеровыми кварталами начинаются трущобы. Я с удивлением поглядываю на Элвина — трудно поверить, чтобы он, с его требовательностью и сибаритскими привычками, собирался жить в одной из этих ужасных хибар, крытых гнилой соломой. Вслед нам летит лай собак и с любопытством смотрят чумазые дети в обносках.

А потом жилые дома заканчиваются. Впереди изглоданные временем развалины дворца — черные провалы окон, патина времени на полуобрушенных обгорелых стенах. И одинокая башня затмевает полнеба.

Камень башни оплетен пожухлым, лишенным листвы вьюнком. Циферблат без стрелок — как символ: время превратилось в безвременье.

Здесь спокойно, и печаль разлита в воздухе эхом, флером, отзвуком пения окарины. Я пробую тишину на вкус. Она горчит.

— Нравится? — тихо спрашивает маг.

Я не отвечаю. Не хочется врать, что нет.

— Старина Честер.

— Что?

Он кивает на башню:

— Так называют ее местные жители. Символ Рондомиона. Последний свидетель эпохи правления королей Альбы на всем северо-востоке. Когда горел дворец, огонь сумели потушить раньше, чем тот перекинулся на башню.

— Зачем мы здесь?

— Хочу показать вам кое-что интересное.

— Уверена, что не хочу этого видеть.

— Франческа, вы дуетесь всю дорогу. Ну хватит, не будьте букой. Помнится, я рассказывал вам про княжества фэйри, и вы спросили, как они могут соседствовать с людьми, не привлекая внимания? Вам представится возможность самой убедиться как.

Он кладет руку на шею моей лошади.

— Смотрите, сеньорита. Вот она — Изнанка мира.

Мир вокруг моргает. И вдруг становится нереально, невозможно четким, наполняется глубокими холодными цветами. По сумрачному, напившемуся ультрамарина небу плывут клубы графитовых туч. Каждая веточка, каждая трещинка на камне делается контрастной, резкой и до невозможности реальной.

Сдержать восхищенный вздох не получается, как я ни пытаюсь, и Элвин довольно улыбается.

— Я знал, что вам понравится. И это вы еще не видели дворца княгини. Впрочем, человеческий город тоже хорош. Если будете послушной девочкой, я покажу вам его.

Я молчу, но в этот раз не для того, чтобы позлить его. Смотрю во все глаза на башню и не могу наглядеться.

Здесь она совсем другая.

Толстая одеревеневшая лоза обнимает камень подобно спруту, карабкается вверх по телу башни до циферблата. Древесная плоть врастает в камень, а камень вырастает из дерева, и уже невозможно отделить одно от другого.

— Это дерево крепче стали. А люди удивляются — почему Старина Честер не спешит рассыпаться, — маг подмигивает. — Считается, что все дело в предсмертном проклятии последнего короля Древней Альбы. Я потом расскажу легенду. Вы же любите страшилки.

— Но как… — я осекаюсь, не зная, о чем спрашивать сначала.

— Вы про лозу? Это моя сестра Августа постаралась. Она — гений во всем, что касается магии жизни. Эх, жаль, сейчас не весна. Вы бы видели, как хорош Старина Честер, когда дерево цветет и выбрасывает побеги! Полбашни в огромных цветах. И обязательно напомните, чтобы я показал вам окрестности в сумерках. Уверен, вы оцените подсветку, — в его улыбке читается скрытая гордость.

— Это ваша… ваш…

— Ага. И моя в том числе. Король Эрк мак Эйдах хотел снести башню, но мы с братьями и сестрами выкупили старика, подлатали и сделали фамильной резиденцией. Одна из причин, по которой я люблю Рондомион. Даже у княгини Исы нет таких шикарных апартаментов с видом на город.

Элвин спрыгивает с лошади и протягивает мне руку:

— Добро пожаловать в мой мир, леди.

Элвин

В конюшне нас поджидал сюрприз.

— Ого, какой красавец! — выдохнул я, разглядывая чужого коня.

Он был великолепен. Значительно больше обычной лошади, но не такой массивный, как рыцарские дестриэ.[17] С длинными мускулистыми ногами, широкой грудью и весь покрытый густой огненной шерстью. Крупная голова на длинной лебединой шее. Большие уши и раскосые глаза придавали жеребцу слегка хитроватый вид. Весь текучий — кусок живого пламени, принявший облик лошади.

Мой Квинт, на котором я проделал весь путь от Разенны до Рондомиона — к слову, совсем неплохой конь, — рядом с этим рыжиком смотрелся убогой крестьянской клячей.

Я зачарованно протянул руку — похлопать жеребца по шее — и еле успел отдернуть. Зубы лязгнули в паре дюймов от пальцев. Злющие глаза сверкнули алым, конь недовольно всхрапнул и мотнул головой.

— Хорошо, парень. Я понял — только без рук. Но чей ты? Точно не Мартина, не Мэй и не Эйприл. Вряд ли Джаниса и Августы, хотя… кто знает? Твейл, Вереск или Джулия? А может, Кора?

Конь не ответил, хотя я бы не удивился, заговори он. Рыжик не просто фонил магией, он словно был чистой магией. Наверное, потому я не мог отвести от него взгляд, как ни старался.

Вообще я равнодушен к традиционным мужским страстям — лошадям, оружию и гончим псам. Разбираюсь в первых двух предметах настолько, насколько требуется, и полностью игнорирую третий. Меч — забавное, но необязательное дополнение к магии. Лошадь — глупая, своенравная скотина, которая нужна, чтобы не бить ноги на дорогах. Никогда до сего дня не понимал тех, кто делает из этих простых вещей культ.

— Может, пойдем?

— Сеньорита, вы что — ослепли? Посмотрите на это восхитительное животное.

— Да, красивый. Выглядит довольно опасным, — с напускным равнодушием отозвалась девчонка.

— Готов поклясться — не только выглядит! Обожаю опасных тварей. Ну разве он не чудо?

Она зевнула:

— Мне все равно. Но тебе нет, поэтому мы будем стоять здесь, пока ты не налюбуешься.

Вот ведь вредная девчонка! Уверен, это было сказано исключительно чтобы меня раздосадовать.

Усилием воли я вернул себя к реальности. Передал наших лошадей заботам двух брауни и велел доставить вещи в мою комнату.

По дороге к выходу я все оборачивался, рискуя свернуть шею, и гадал — кому из моих родственников принадлежит огненный жеребец.